– Осторожно, мой господин, – опасливо предупредила Нефтис, – не повредите ноги.
Стражница опустила фонарь еще ниже, к толстому слою из мелких белых косточек. То ли крысы, то ли летучие мыши поколение за поколением находили здесь свою кончину.
Местами из толщи костей выступали поперечные прутья. Зацепишься ногой за такую поперечину, грохнешься на уголки, да швеллером сверху и прихлопнет.
– Да, здесь нужно беречь свои кости, – повторился правитель и напомнил: – Где-то у стены должна быть тропа, по которой мы шли в прошлый раз.
Юлук подняла фонарь над головой и посветила по сторонам. Тропа обнаружилась у правой стены – узкая, чуть шире паучьего панциря, усыпанная белым мелом.
Глаза постепенно привыкали к темноте, куда лучше различая выпирающие из пола переплетения металла и пластика.
– Пойдем дальше? – предложила Юлук.
Они начали спускаться по тропе, старательно светя под ноги, и только минуты через три Найл вспомнил, что сюда они явились не для очередного путешествия в глубины метро, а для поисков одного, вполне конкретного человека. Правитель поднял фонарь над головой, посветил им по сторонам.
– Нога, вроде, торчит, – указала Юлук на противоположную стену тоннеля.
Пришлось уходить с тропы и пробираться туда. Найл, поднимая листы пластика, подсовывал под них ногу, находил упор, хорошенько давил, ощупывал опору и только после этого совершал очередной шаг, раздвигая накопившийся столетиями мусор. Шаг, еще шажок.
Шурх лежал на боку, скорчившись. Лицо, руки, ноги покрывала серая корка из пропитанной кровью пыли. Похоже, нырнув в тоннель в темноте и заметавшись в поисках укрытия, он споткнулся и покатился вниз, царапаясь об острые углы пластика, напарываясь на прутья арматуры, ударяясь о каменные выступы. Какой удар или укол сыграли роковую роль – теперь уже не определить.
– Помоги, Нефтис… – Найл попытался взять погибшего за плечи.
– Возьмите фонарь, мой господин, – предложила телохранительница. А этого я сама вынесу.
Минут через пятнадцать они выбрались на поверхность, к разочарованию братьев, уже собиравшихся отправляться на выручку.
– Жив? – с надеждой поинтересовался Тройлек.
– Нет, – покачал головой правитель. Там крутой наклон.
Шурх не заметил его в темноте и разбился.
– Жаль Шурха, в нем скрывался преданный и старательный слуга, – смертоносец замер на несколько секунд, как бы отдавая погибшему последний долг, а потом сказал: – Мне не хотелось отвлекать вас во время спуска, мой господин, но только что у Черной Башни демон Света напал на земледельца.
– Что с ним?
– Он смог убежать, но сильно напуган и получил много мелких ожогов.
– Он что, собрался выгнать нас из города?! – Найл с досадой ударил себя кулаком в ладонь. Ладно, я отправлюсь в Белую Башню, а вы пока держитесь от ям метро подальше.
– От священных ям, – поправил Тройлек.
– Почему священных? – удивился правитель.
– Но ведь мы же приносим им жертвы! – не меньше Найла удивился паук. Такое таинство совершается только в священных местах.
– Хорошо, пусть будет так, – не стал спорить Посланник. Называйте как ходите, только близко не приближайтесь. Не будем пока рисковать.
* * *
Прохладный полумрак. Ряды высоких зеленых деревьев уходят к светлому голубому небу. Со всех сторон доносится жизнерадостный птичий щебет, на деревьях крутят головой и помахивают крыльями маленькие пичужки. Беспробудно дрыхнет на нижней ветке большущий рыжий кот. Замерла, подкрадываясь к одной из птиц, бархатисто-коричневая ласка. И все-таки что-то тут было не то… Слишком большое расстояние между деревьями. Ни единой порхающей птицы и – наконец-то понял Найл – на светлом небе не было Солнца!
– Что скажешь, гость дорогой? – Стииг вышел из-за дерева и нежно погладил спящего кота.
– Неживое тут все, – покачал головой Найл.
– Голограмма, – кивнул старец.
– Нет, изначально неживое.
– Так какие мы сделаем выводы? – пожал плечами старец. Никаких? Хорошо, дам тебе подсказку. На этот раз вопрос рассчитан не на твое знание, а на твою сообразительность.
Послышался утробный, нарастающий гул, который быстро перешел в рев. С правой стороны откуда-то вырвался длинный оранжевый червяк, по толщине равный трем сколопендрам, промчался мимо, сверкая прямоугольниками освещенных окон, и так же быстро куда-то исчез, оставив после себя басовитый, стремительно умирающий вой.
– Это вторая подсказка, – сообщил старик. Посланник в ответ промолчал.
– Сегодня ты меня разочаровываешь, Найл. Хорошо, даю третью и последнюю подсказку.
Стииг втянул в себя бороду, одновременно выпростав из головы длинные прямые волосы, его пиджак расцвел лацканами цвета хаки, пуговицы сложились в одну, опущенную на уровень талии, стрелка на брюках напряглась, словно внутрь вставили пружинку, носочек туфель вытянулся и блеснул коричневым отливом, из пяток выдвинулись каблуки. Получившаяся дама поправила прическу, подошла к Найлу, громко цокая каблуками, и высоким фальцетом спросила:
– Вы не подскажете, как проехать на станцию «Музей Искусств»?
– Метро! – хлопнул себя по лбу правитель.
– Да, – подтвердила дама хриплым мужским голосом. Именно так и выглядела станция «Лесная» в те времена, когда в городе жили люди.
– Они и сейчас живут, – напомнил Найл.
– Сейчас во всем городе живет население одного большого дома, – усмехнулась дама. Раньше только в городской администрации трудилось в сто пятнадцать раз больше людей.
– Ого, – поразился Найл. – Чем же они занимались?
– Этого никто не мог понять даже тогда. Где уж нам разгадать эту тайну.
– Тогда попытайся раскрыть другую, – предложил Посланник. Демон Света начал охотиться на людей.
– Ты говоришь про плазменную винтовку? – Нет, Стииг, я говорю про демона Света, – Найл вздохнул и попросил: – Покажи мне, пожалуйста пищевой синтезатор.
Станция метро мгновенно исчезла. Теперь Найл находился на широком пляже, усыпанном безжизненными телами. Поскольку практически каждое тело лежало на своем коврике, правитель сделал вывод, что они не умерли, а загорают и пошел к навесу с ядовито-зеленой надписью «МОРОЖЕНОЕ», невольно переступая через развалившихся людей. Знал, что голограммы, но поделать с собой ничего не мог.
Под тентом стояли три пищевых синтезатора. Поначалу Найл промахнулся, проведя рукой сквозь один из приборов, но второй оказался настоящим. Посланник из чувства противоречия заказал себе кофе и пирожное, и уселся прямо на пол, по-турецки.
– Кто это там, на улице? – спросил (или спросила?) Стигмастер, и посреди пляжа, прямо в воздухе, появилось аккуратное окно с розовыми тюлевыми занавесочками.