Он оглядел собрание и кивнул Юлию, который встал в конце речи Катона.
— Я был свидетелем излишней осторожности Лепида в действиях против Митридата, — заговорил Цезарь. — Он проявлял ненужную медлительность, опоздал со вступлением в бой и едва сдвинулся с места высадки войск, когда я со своим отрядом подошел к нему, чтобы передать тело греческого царя… Я видел слишком много подобных компромиссов. Лепид — плохой выбор, когда надо действовать быстро и подавить восстание до того, как ситуация полностью выйдет из-под контроля. Мы должны отбросить наши обиды и разногласия, чтобы поручить командование тому, кто может действовать эффективно и быстро. Таким человеком является сенатор Помпей.
Распорядитель согласно кивнул, отбросив свою обычную беспристрастность, но сразу же был вынужден дать слово Катону, потому что тот опять встал:
— Меня беспокоит, что сложившаяся на данный момент критическая ситуация используется как повод для удовлетворения амбиций! Лепид никогда не станет угрожать Риму после того, как закончится военная акция, но Помпей может планировать такие действия даже сейчас, когда мы обсуждаем его кандидатуру. Мой голос за Лепида.
Катон сел на место, злобно взглянув на Юлия.
— Есть другие кандидатуры? Если они имеются, прошу сообщить, иначе мы приступаем к голосованию.
Распорядитель подождал немного, оглядывая ряды.
Встал Красс, не обращая внимания на удивление сторонников Катона. Он получил разрешение говорить и сложил руки за спиной, как учитель, обращающийся к своим ученикам.
— Сенаторы, я опасаюсь, что политические амбиции заставят вас сделать неверный выбор. Не знаю, кто выиграет голосование, Помпей или Лепид, но если это будет Лепид, нас ожидает беда. Я выдвигаю себя в качестве третьего кандидата, чтобы предотвратить бессмысленную потерю жизней, что непременно последует, если командовать будет он. Хотя в последние годы я занимался по большей части финансами, однако тоже могу использовать свой предыдущий опыт.
Еще раз шум взорвал зал сената, как и после выступления Помпея. Тот был поражен словами своего друга и пытался поймать его взгляд, но безуспешно — Красс отворачивался от него.
Когда гул голосов стих, Помпей встал, сжимая кулаки.
— Я снимаю свою кандидатуру в пользу Красса, — горько сказал он.
— Тогда мы приступаем к голосованию без дальнейших обсуждений. Сделайте свой выбор, — объявил распорядитель, немало удивленный таким поворотом событий.
Он подождал некоторое время, чтобы позволить сенаторам принять решение, потом стал называть имена.
— Лепид!..
Юлий вытянул шею, как и все рядом сидящие, чтобы увидеть, сколько человек проголосовало, и вздохнул с облегчением. Явно недостаточно, чтобы выиграть.
— Красс!.. — объявил распорядитель, довольно улыбаясь. Юлий поднялся вместе с Помпеем и теми, кто отдал голос за Красса.
Распорядитель кивнул консулу, тот встал и ухватился руками за ростру.
— Сенатор Красс назначается командующим армией. Ему поручается немедленно выступить из Рима и полностью уничтожить бунтовщиков! — громко произнес он.
Красс поднялся, чтобы поблагодарить сенаторов.
— Я сделаю все возможное, чтобы сохранить спокойствие Рима… Как только легионы будут собраны, мы отправимся на север.
Он немного подождал и лукаво улыбнулся.
— Я назначу легатов для каждого легиона, но мне нужен заместитель на случай моей гибели. Назначаю своим заместителем Помпея.
Проклятия и возгласы одобрения заполнили курию. На призывы к порядку никто не обращал внимания.
Юлий громко хохотал, а Красс склонил голову, явно очень довольный собой.
— Тишина!.. — вдруг закричал председатель, окончательно выведенный из себя.
Постепенно крики стихли.
— Осталось обсудить некоторые детали, — сказал консул. — Согласно последним сведениям, после Мутины рабы хорошо вооружены, и нельзя недооценивать угрозу, исходящую с их стороны…
— Кто ими командует? — спросил Помпей.
— Похоже, структура их армии схожа со структурой наших собственных легионов, — сказал консул. — У меня имеется послание от владельца казарм, из которых сбежали гладиаторы, составляющие ядро шайки мятежников…
Сенаторы терпеливо ждали, пока консул не нашел нужный папирус.
— Да, их было семьдесят… Рабы перебили охрану и скрылись… Владелец клянется, что едва не распрощался с жизнью. Похоже, офицерский состав в своей армии сформировали гладиаторы.
— Кто является главным у этой грязной толпы? — поинтересовался Помпей, не заботясь о том, что его тон подтверждает факт фиктивности назначения Красса командующим армией.
Консул опять покопался в записях.
— Где-то об этом сказано… Да! Ими руководит гладиатор по имени Спартак, он фракиец. Больше ничего нет, но я сразу сообщу Крассу, если появятся новые сведения.
— С вашего разрешения, я удалюсь со своим заместителем, чтобы начать подготовку к походу, — сказал Красс.
Он повернулся и положил руку на плечо Цезаря.
— Я хочу, чтобы Перворожденный был со мной, когда мы тронемся в путь, Юлий, — сказал он спокойно.
— Легион будет готов, — пообещал молодой человек.
Красс лег в теплую ванну, стараясь забыть обо всех проблемах.
Стемнело рано, но ванная комната освещалась мягко мерцающими лампами и свечами. Воздух был влажным от пара, поднимающегося от воды. Сенатор положил руки на мраморные подлокотники, наслаждаясь ощущением чистоты. Вода доходила ему до шеи, и он полностью расслабился. Красс медленно вздохнул.
Напротив него в ванне сидела Сервилия. Над водой были видны только ее плечи. Когда она двигалась, мелькали округлые груди, но только на мучительно недолгое мгновение, а потом вода опять скрывала их. Благоухали ароматные масла, которые женщина налила в ванну. Сервилия знала, что Крассу нужно именно это, когда он пришел к ней от своих легатов, усталый и раздраженный. Все ушло, едва только она коснулась пальцами его напряженной шеи и сенатор ступил в глубокий бассейн, размещенный в закрытой для посторонних части ее дома. Она всегда чувствовала его настроение.
Сервилия наблюдала за тем, как напряжение дня оставляет Красса, забавлялась его вздохами и стонами. Она знала о нем нечто, о существовании чего вряд ли кто подозревал, глядя на немолодого сенатора. Красс был ужасно одиноким человеком, который накопил состояние и приобрел значительное влияние, но не смог удержать друзей юности. Он редко хотел от нее чего-то большего, чем просто возможности поговорить, хотя Сервилии было прекрасно известно, что вид ее обнаженного тела может его возбудить, если она позволит. Это были очень удобные отношения, без отвратительных мыслей о деньгах, которые портят близость. Он предлагал ей не монеты, а беседы, которые иногда стоили гораздо дороже золота.