— Запомни, одной рукой с топором так ловко не управишься, как двумя. Возьми-ка тот кусок дерева и держи ровно, а я расколю.

Юноша подтащил обрубок дуба к ногам Рения и попятился в сторону.

— Нет. Держи его крепко. Обеими руками, с каждой стороны, — велел Рений строгим голосом.

Мгновение парнишка колебался, посматривая на остальных мужчин, но те молча и с интересом наблюдали за происходящим. Помощи ждать было неоткуда. Морщась, он обхватил ладонями бревно и постарался откинуть голову и корпус назад как можно дальше. Лицо его исказилось от страха.

Рений взялся за топор.

— Держи крепче, — предупредил он, занося секиру для удара.

Сверкнув лезвием, топор описал дугу и с треском расколол бревно надвое. Парень клацнул зубами от неожиданной боли и спрятал ладони под мышками.

Рений опустился на пенек возле парня, оставив топор на земле. Протянув руку, осторожно взял ладонь юноши и осмотрел ее. Щеки юноши порозовели от облегчения, а Рений, убедившись, что ран на ладонях нет, улыбнулся и весело взъерошил волосы на голове мальчишки.

— Не соскользнул, — пролепетал тот.

— Он и не мог соскользнуть, если ты о топоре, — улыбаясь, заметил Рений. — Ты вел себя храбро. Полагаю, это стоит чаши горячего вина.

При этих словах раб просиял, забыв об ушибленных ладонях.

Мужчины посмотрели друг другу в глаза, вспоминая о былом и радуясь за парня, с честью прошедшего испытание, потом взялись за тележку и начали спускаться с холма к поместью.

— К тому времени, когда вернется Юлий, Перворожденный должен стать самим собой, — сказал Брут у самых ворот поместья.

Юлий и Гадитик, стоя на крутом склоне горы, внимательно разглядывали сквозь листву кустарника крошечное судно, стоявшее на якоре далеко внизу, в тихой естественной гавани в центре острова. Они проголодались и страшно хотели пить, но мех с водой давно опустел, а римляне решили не возвращаться, пока не стемнеет.

Потребовалось гораздо больше времени, чем они ожидали, чтобы взобраться по склону почти к самой вершине. Всякий раз, когда казалось, что она уже близка, перед ними вырастал новый подъем, а рассвет заставил их прекратить восхождение и затаиться в кустарнике. Пока римляне не заметили корабль, Юлия неотступно преследовала мысль: а не солгал ли капитан пиратского судна, чтобы спасти свою шкуру? В течение всего долгого плавания к острову тот сидел за веслом, прикованный к скамье собственного корабля. Похоже было, что он спокоен и считает, что купил жизнь за сведения о зимней стоянке Цельса.

Куском древесного угля Юлий зарисовал на пергаменте все, что увидел в гавани, дабы по возвращении показать набросок товарищам.

Гадитик молча наблюдал за ним, и лицо его мрачнело.

— Это невозможно… Нет никаких шансов, — пробормотал центурион, еще раз посмотрев вниз сквозь кустарник.

Юлий перестал рисовать, поднялся на колени и тоже посмотрел на гавань. Доспехов они не надели, чтобы не выдать себя блеском металла и не затруднять подъем в гору. Снова опустившись на землю, Цезарь закончил набросок, критически рассматривая его.

— Атаковать придется не с корабля, — произнес он, и в голосе прозвучало сожаление.

Целых два месяца, пока они плыли сюда, легионеры упражнялись день и ночь и теперь были готовы к схватке с Цельсом. Юлий мог бы поставить на кон свою последнюю монету, что они способны взять на абордаж корабль пиратов, захватить его очень быстро и с минимальными потерями. Однако сейчас Цезарь смотрел на маленькую гавань меж трех гор и понимал, что первоначальный план атаки никуда не годится.

В самом центре острова располагалась естественная бухта, окруженная тремя древними вулканами. Со своего высокого наблюдательного пункта римляне видели глубокие каналы, проходившие между гор. Откуда бы Цельса ни атаковали, он имел возможность уйти в открытое море по одному из каналов, причем без особой спешки и ничем не рискуя. Будь у Юлия три судна, Цельса можно было закупорить в гавани, как в бутылке. Двух трирем для такой операции явно не хватало.

Он видел, как вокруг корабля резвятся дельфины. Красивое место. Цезарь не отказался бы вернуться сюда, представься такая возможность. Издалека серо-зеленые горы выглядели мрачными и неприветливыми, но теперь, взобравшись высоко по склону, римляне поняли, что остров очень красив. Воздух настолько прозрачен, что отчетливо видны в мельчайших деталях два соседних пика. Поэтому Юлий и Гадитик не смели лишний раз пошевелиться. Если они ясно видят, как по палубе корабля Цельса ходят пираты, то и их могут легко заметить, и тогда возможность совершить акт возмездия будет потеряна.

— Я думал, что зимы он проводит в каком-нибудь большом городе, вдали от Рима, — негромко произнес Цезарь.

Если не считать судна в бухте, остров был необитаем, и Юлия удивляло, что бывалые пираты способны отдыхать здесь после месяцев охоты за торговыми кораблями.

— Наверняка он бывает на материке, но ты же видишь, другого столь безопасного места ему не найти. Вон то озерцо у подножия горы, похоже, пресное. Полагаю, здесь можно охотиться на птиц, ловить рыбу — вот и пропитание. Кому он доверит корабль, если отлучится ненадолго? Эти бандиты просто поднимут якоря и исчезнут.

Юлий поднял брови и, покачивая головой, посмотрел на центуриона.

— Действительно, жаль беднягу, — вздохнул он, сворачивая свою карту.

Гадитик ухмыльнулся и взглянул на солнце.

— О боги. Нам сидеть здесь еще много часов, а в глотке у меня полно пыли.

Цезарь вытянулся на земле, заложив руки за голову.

— Можно подобраться на плотах, а наши корабли перекроют ему пути отступления. В следующую безлунную ночь сделаем побольше плотов и разработаем план… А теперь я хочу поспать. Как стемнеет, двинемся в обратный путь, — пробормотал он, закрывая глаза.

Через несколько минут Юлий уже негромко посапывал, а Гадитик в изумлении смотрел на него.

Центурион чувствовал слишком сильное напряжение и не мог заснуть, поэтому продолжил наблюдение за людьми на триреме, стоявшей в гавани. Он думал о том, сколько легионеров погибнет, если Цельс достаточно осторожен и по ночам выставляет дозорных, и мечтал обладать такой же верой в будущее, как и его молодой друг.

ГЛАВА 19

Коченея от невыносимо холодной воды, римляне, лежа ничком на плотах, медленно гребли к темной громаде корабля Цельса. Им хотелось бы двигаться быстрее, но легионеры сдерживали себя, осторожно загребая воду онемевшими руками.

Они поработали, не жалея сил, связывая плоты, отдирая доски и снимая канаты с двух трирем, укрытых у крутого берега вдали от гавани. Когда все было готово, пять плотов медленно двинулись по глубоким каналам в бухту, где стоял на якоре корабль Цельса. Мечи обмотали тряпками, связали вместе и поместили в центре плотов, чтобы не нарушать устойчивости дощатых платформ. Доспехов не брали. Юлий решил, что времени надеть и застегнуть их просто не будет, поэтому его люди тряслись от холода в мокрых туниках, совсем не защищавших от ночного бриза.