— Почему? — спросила Маргарет.
Он понизил голос.
— Это сугубо между нами. Еще до Рождества компания попадет в руки управляющего имуществом должника. Она обанкротится, — добавил он, решив, что его не поняли.
— Боже мой, Хелен, ты только послушай! И ему придется искать место!
— Придется? Пусть парень сойдет с корабля до того, как тот потонет. Пусть ищет место сейчас.
— Разве это лучше, чем подождать, чтобы все-таки действовать наверняка?
— Несомненно.
— Почему?
Вновь раздался смех небожителя, и Маргарет услышала приглушенный голос:
— Естественно, человек, ищущий работу и состоящий при этом на службе, имеет больше шансов, то есть находится в более выгодном положении, чем безработный. Знаю по себе — раскрою вам государственный секрет — это очень влияет на решение работодателя. Боюсь, такова человеческая природа.
— Об этом я не подумала, — пробормотала Маргарет.
— А вот наша человеческая природа подсказывает нам действовать наоборот, — вмешалась Хелен. — Мы даем работу тем, у кого нет работы. Например, чистильщику обуви.
— И как он чистит вам обувь?
— Не очень хорошо, — призналась Маргарет.
— Вот видите!
— Так вы действительно советуете нам сказать этому юноше?..
— Я ничего не советую, — прервал ее мистер Уилкокс, оглядев набережную, чтобы удостовериться, что его неосмотрительные слова никто не подслушал. — Мне вообще не следовало этого говорить… но я в курсе многих дел, поскольку более или менее осведомлен о том, что творится в кулуарах. «Порфирион» в очень и очень плохом состоянии. Но никому не говорите, что я вам об этом сказал. Эта информация не для разглашения. Он не вошел в тарифное кольцо.
— Конечно, не скажу. По правде говоря, я вообще не понимаю, о чем идет речь.
— Я думала, страховые компании никогда не бывают банкротами, — вставила свое слово Хелен. — Разве другие компании их не выручают?
— Вы имеете в виду вторичную страховку, — мягко подсказал мистер Уилкокс. — Здесь-то и есть слабое место «Порфириона». Они попытались сбить цены, серьезно пострадали от целого ряда небольших пожаров и не смогли перестраховаться. Боюсь, открытые акционерные общества не спасают друг друга за красивые глаза.
— «Человеческая природа», я полагаю, — процитировала собеседника Маргарет, и тот, рассмеявшись, согласился. Когда Маргарет сказала, что, по ее мнению, в теперешнее время клеркам, как и всем прочим, чрезвычайно трудно найти работу, он ответил: «Да, чрезвычайно» и встал, чтобы вернуться к друзьям. Он знал по собственной конторе — у них редко появлялось свободное место, а если и появлялось, на него сразу претендовали сотни человек. Но сейчас и свободного места не было.
— А как там Говардс-Энд? — спросила Маргарет, желая сменить тему перед прощанием. Мистер Уилкокс чуть было не решил, что она пытается у него что-то выведать.
— Он сдается.
— Вот как. А вы, стало быть, бездомный, бродите по богемному Челси? Какие странные повороты судьбы!
— Нет, он сдается без мебели. Мы переехали.
— Неужели? Мне казалось, что вы оба пустили там корни навсегда. Иви мне ничего не говорила.
— Осмелюсь предположить, что, когда вы встретили Иви, переезд еще не был делом решенным. Мы переехали только неделю назад. Пол любит старый дом, и мы ждали, чтобы он мог провести там свой отпуск. Но, честно говоря, дом невозможно мал. Бесконечные недостатки. Не припомню, вы в нем бывали?
— Нет, в доме я не была. Никогда.
— Говардс-Энд — это одна из перестроенных ферм. С ними ничего толком не сделаешь, сколько ни вкладывай. Мы столько провозились с гаражом, ковыряясь среди корней шершавого вяза, а в прошлом году огородили часть луга и попытались соорудить сад с альпийскими горками. Иви очень увлеклась альпийскими растениями. Но ничего не получилось — нет, не получилось. Помните, или ваша сестра должна помнить, ферму с этими отвратительными цесарками и живой изгородью, которую старушка никогда не может как следует подстричь, и поэтому внизу, у земли она совсем редкая. А внутри дома — балки, и лестница сразу за дверью. Вид вполне живописный, но жить-то неудобно. — Он весело взглянул за парапет. — Прилив достиг высшей точки. Расположение дома тоже не самое удачное. Местность превращается в пригород. Я так скажу: жить надо либо в Лондоне, либо в деревне, — поэтому мы приобрели дом на Дьюси-стрит, неподалеку от Слоун-стрит, и еще усадьбу в Шропшире — Онитон-Грейндж. Слышали когда-нибудь про Онитон? Приезжайте в гости — это в сторону Уэльса, вдали от городской суеты.
— Какие перемены! — сказала Маргарет. Но изменился и ее собственный голос: он погрустнел. — Не могу представить себе без вас Говардс-Энд а или Хилтона.
— Хилтон не остался без нас, — ответил он. — Чарльз все еще там.
— Все еще? — удивилась Маргарет, которая не знала, как идут нынче дела у Чарльза и его семейства. — Я думала, он все еще в Эпсоме. Они обставляли свой дом в то Рождество… в какое-то Рождество. Как все меняется! Мне не раз было приятно наблюдать из окна за женой Чарльза. Так их дом был в Эпсоме, да?
— Да, но они переехали полтора года назад. Чарльз, хороший парень… — Мистер Уилкокс на мгновение замолчал. — Он думал, что мне будет одиноко. Я не хотел, чтобы он переезжал, но он не послушался и поселился на другом конце Хилтона, у Шести холмов. У него и автомобиль есть. Так что все они теперь там, эта веселая компания — он, она и двое моих внуков.
— Я устраиваю дела других гораздо лучше, чем они сами, — сказала Маргарет, когда, прощаясь, он пожал ей руку. — После вашего отъезда из Говардс-Энда я поселила бы туда мистера Чарльза Уилкокса. Такое замечательное место должно оставаться в семье.
— Оно и осталось, — ответил он. — Я его не продал и не собираюсь этого делать.
— Да, но никто из вас там не живет.
— О, мы сдаем его прекрасному человеку — Хеймару Брайсу, инвалиду. Если бы Чарльз захотел… но ему это не нужно. Долли не может обойтись без всех современных удобств. Нет, мы решили, что там жить не будем. По-своему Говардс-Энд нам дорог, но теперь этот дом — ни то ни се. Нужно выбирать что-то определенное.
— Некоторые везучие люди имеют и то и другое. Но вам можно позавидовать, мистер Уилкокс. Мои поздравления.
— И мои, — вставила Хелен.
— Передайте привет Иви и скажите, что мы ждем ее в гости — Уикем-плейс, дом два. Мы тоже здесь пробудем недолго.
— И вы переезжаете?
— В сентябре, — вздохнула Маргарет.
— Все куда-то переезжают! До свидания.
Вода начала спадать. Опершись о парапет, Маргарет с грустью наблюдала отлив. Мистер Уилкокс забыл свою жену, Хелен — свою любовь, да и она сама, наверное, начала их забывать. Все переезжают. Стоит ли ворошить прошлое, если даже в сердцах людей течет этот нескончаемый поток?