Леонард досадовал все больше — и, возможно, был прав. Он сделал несколько расплывчатых замечаний о том, что не принадлежит к тем людям, которым неприятно, когда их дела обсуждаются посторонними, но сестры намека не поняли. Мужчины проявили бы больше такта, а вот женщины, хотя и тактичны во всем остальном, в таких вопросах крайне назойливы. Они не понимают, почему мы предпочитаем набрасывать покров тайны на свои доходы и перспективы. «Каков в точности ваш заработок, и сколько вы ожидаете получить в будущем июне?» Перед ним были женщины, исповедующие свою теорию, считающие, что скрытность в денежных вопросах абсурдна, что жизнь станет правдивее, если каждый укажет точный размер золотого острова, на котором стоит, обозначит длину и ширину тканевой основы, в которую будет вплетена уточная нить, представляющая собою то, что к деньгам не относится. Иначе как же нам правильно соткать узор?
Драгоценные секунды убегали, а Джеки и убогая жизнь приближались. Больше Леонард не мог терпеть и, прервав разговор о делах, начал лихорадочно перечислять названия книг. На мгновение его пронзила острая радость, когда Маргарет сказала: «Так, значит, вам нравится Карлейль?» — но после этого дверь открылась, впустив «мистера Уилкокса и мисс Уилкокс», впереди которых прыгали два щенка.
— О, дорогие мои! О, Иви, как здорово! — закричала Хелен и тут же опустилась на четвереньки.
— Мы захватили с собой этих ребят, — сказал мистер Уилкокс.
— Я сама их воспитываю.
— Правда? Мистер Баст, идите сюда и поиграйте со щеночками!
— Мне уже пора, — резко ответил Леонард.
— Но сначала немножко поиграйте со щеночками.
— Это Ахав, а это Иезавель, — сказала Иви. Она была из тех, кто называет животных именами наименее удачливых героев Ветхого Завета.
— Мне пора идти.
Хелен была слишком увлечена щенками, чтобы обратить внимание на его тон.
— Мистер Уилкокс, мистер Ба… Вам правда пора? До свидания!
— Приходите еще, — пригласила Хелен, сидя на полу.
Тут Леонарда прорвало. Зачем ему приходить еще? Какой с этого толк?
— Нет, не приду, — сказал он без обиняков. — Я заранее знал, что ничего из этого не выйдет.
Большинство людей дали бы ему уйти: «Мы несколько ошиблись. Попытались познакомиться с человеком другого класса — оказалось, что это невозможно», — но сестры Шлегель никогда не играли с жизнью. Они попробовали подружиться и готовы были отвечать за последствия.
— Я считаю, что вы сейчас сказали грубость, — парировала Хелен. — С чего это вы на меня набросились?
И гостиная сразу же откликнулась эхом вульгарной перебранки.
— Вы спрашиваете, почему я на вас набросился?
— Да.
— А зачем я вам здесь понадобился?
— Чтобы помочь вам, глупый вы мальчишка! — закричала Хелен. — И не повышайте на меня голос.
— Мне не нужно ваше покровительство. Мне не нужен ваш чай. Мне без вас было очень хорошо. Зачем вам понадобилось меня тревожить? — Он повернулся к мистеру Уилкоксу. — Пусть этот джентльмен скажет. Я спрашиваю вас, сэр, разве я должен терпеть, когда копаются у меня в мозгах?
Мистер Уилкокс обратился к Маргарет с насмешливым видом сильного человека, умеющего прекрасно владеть собой.
— Мы явились не вовремя, мисс Шлегель? Можем мы вам как-то помочь, или нам лучше уйти?
Но Маргарет ничего не ответила.
— Я имею отношение к ведущей страховой компании, сэр. Получаю, как мне показалось, приглашение на чай от этих… да-а-ам. — Последнее слово он протянул. — Прихожу — и они начинают копаться у меня в мозгах. Скажите, разве это учтиво?
— Крайне неучтиво, — сказал мистер Уилкокс, а Иви шумно вдохнула, почувствовав, что теперь отца следует бояться.
— Вот, слышите? Очень неучтиво, говорит этот джентльмен. Вот! Вам недостаточно? — И указывая на Маргарет: — Вы не можете отрицать! — Его голос стал громче: Леонард вошел в ритм своих сцен с Джеки. — Но раз из общения со мной можно извлечь пользу, тогда другое дело. «О да, пошлите за ним, устройте ему перекрестный допрос, покопайтесь у него в мозгах». О да! Но посмотрите на меня, я парень тихий: я законопослушный. И не хочу неприятностей. Но я… я…
— Вы… — сказала Маргарет, — вы… вы…
Иви рассмеялась, словно оценив остроумную реакцию.
— Вы тот человек, который пытался идти, ориентируясь на Полярную звезду.
Снова смех.
— Вы видели восход.
Смех.
— Вы пытались убежать от туманов, которые всех нас душат, убежать, минуя книги и дома, к истине. Вы искали свой настоящий дом.
— Не вижу никакой связи, — сказал Леонард, разгоряченный от глупой злости.
— И я не вижу. — Последовала пауза. — Каким вы были в прошлое воскресенье — и какой вы теперь, мистер Баст! Мы с сестрой вас обсуждали и хотели помочь; мы также полагали, что вы сможете помочь нам. Мы пригласили вас сюда не из благотворительности — она нас тяготит, — но потому что надеялись, что между прошлым воскресеньем и другими днями появится связь. Какой прок от ваших деревьев и звезд, вашего восхода и ветра, если они не становятся частью обычной жизни? В моей их не было никогда, но мы думали, они присутствуют в вашей… Разве нам не приходится бороться с серостью наших будней, мелочностью, заученной веселостью, подозрительностью? Я борюсь тем, что помню своих друзей; другие, с кем мне довелось быть знакомой, помнят какое-нибудь место… любимое место или дерево… Мы думали, вы один из таких людей.
— Конечно, если произошло недопонимание, — пробормотал Леонард, — мне остается только уйти. Но я хотел бы заявить… — Он остановился. Ахав и Иезавель крутились у ног Леонарда, придавая ему нелепый вид. — Вы копались в моих мозгах, чтобы выудить служебную информацию… Я могу это доказать… Я…
Он высморкался и ушел.
— Ну а теперь я могу помочь? — спросил мистер Уилкокс, обращаясь к Маргарет. — Могу я сказать ему в холле пару теплых слов?
— Хелен, иди за ним… сделай что-нибудь… ну хоть что-нибудь… чтобы этот дурень понял.
Хелен колебалась.
— В самом деле, — сказал гость, — разве это так необходимо?
Хелен тут же выскочила.
— Я мог бы вступить в разговор, — продолжил мистер Уилкокс, — но почувствовал, что вы справитесь сами, и не стал вмешиваться. Вы были восхитительны, мисс Шлегель, поистине восхитительны. Поверьте моему слову, очень немногие женщины смогли бы такого утихомирить.
— Да-да, — рассеянно проговорила Маргарет.
— Сбили его с толку длинными фразами — просто потрясающе! — воскликнула Иви.
— Да уж точно, — усмехнулся ее отец, — особенно про «заученную веселость». Великолепно!
— Мне очень жаль, — сказала Маргарет, взяв себя в руки. — На самом деле он неплохой человек. Ума не приложу, что на него нашло. Вам, конечно, было крайне неприятно.