— Может, давай сначала я подежурю? — предложил я. — А если что случится, я тебя сразу разбужу.
Сначала она запротестовала, но вдруг кивнула, улеглась, съежилась в своем спальнике и закрыла глаза.
* * *
Когда пришла моя очередь отдыхать, мне опять приснилась та темница в лабиринте, где был заперт старик.
Теперь она больше походила на мастерскую, чем на камеру. Рабочие столы были завалены разными измерительными инструментами. В углу пылал раскаленный докрасна кузнечный горн. Мальчик, которого я видел во сне прошлый раз, стоял рядом с горном и раздувал меха, но сегодня он выглядел гораздо старше, почти моего возраста, и повыше ростом. К дымоходу кузницы была приделана какая-то непонятная воронка, она втягивала в себя дым и жар, а потом, сужаясь в трубу, уходила в пол. В этом же месте находилась еще большая бронзовая крышка, прикрывавшая люк.
В моем сновидении стоял ясный день, небо над головой мальчика было голубым, но из-за огромной высоты стен мастерская выглядела довольно мрачно. Поскольку мне самому пришлось долго бродить в разных туннелях и переходах, я очень удивился: выходит, часть лабиринта расположена под открытым небом. Но как ни странно, это место казалось еще более мрачным и безнадежным, чем те, которые мне довелось увидеть.
Старик выглядел совсем больным. Он ужасно похудел, руки его были красными и натруженными. Седые волосы падали на глаза, туника вся перепачкана. Он стоял, склонившись над столом, и трудился над какой-то длинной полосой перевитого металла, плетением немного напоминавшей кольчугу. Старик подхватил щипцами тонкий завиток бронзы и прикрепил его к краешку.
— Готово, — объявил он. — Все готово.
С этими словами он поднял ту полосу, что я принял за кольчугу. Когда я увидел, как прекрасна эта вещь, у меня даже сердце подпрыгнуло. Это была не кольчуга, а металлические крылья! И каждое крыло составлено из многих тысяч наложенных друг на друга перьев. Четыре крыла, два полных комплекта, один сейчас лежал на столе. Дедал расправил в руках каркас, и крылья распахнулись. Не меньше двадцати футов в размахе! Своей сверкающей поверхностью металлические перья ловили отблески солнечного света и переливались тридцатью разными оттенками золота. Прекрасная работа, но что-то подсказывало мне, что эта штука никогда не полетит. Слишком она тяжелая, к тому же в этой темнице совершенно не было места для того, чтобы как следует разогнаться.
Мальчик оставил меха и подбежал к отцу, чтобы посмотреть на крылья. Он радостно засмеялся, хотя весь был потный и перепачканный.
— Отец, ты настоящий гений!
— Я и сам это знаю, Икар. — Старик улыбнулся. — Но сейчас нам надо торопиться. На то, чтобы как следует зафиксировать эти крылья на теле, уйдет не меньше часа. Поди сюда.
— Давай ты первый, — возразил Икар.
Старик запротестовал, но сын настаивал на своем.
— Ты сделал их, отец. Тебе и принадлежит честь надеть их первым.
Мальчик стал прилаживать кожаную упряжь на груди отца. Вся она, особенно тонкие ремешки, что бежали от плеч к запястьям, здорово напоминала альпинистское снаряжение. Затем он стал приклеивать к надетой уже упряжи сами крылья. Для этого он пользовался составом из металлического бочонка, который здорово смахивал на баллончик-распылитель с термоклеем, только бочонок этот был огромного размера.
— Восковое соединение не слишком надежно, его хватит только на несколько часов, — взволнованно говорил Дедал, пока сын трудился над его снаряжением. — Сначала нужно дать ему время застыть и закрепиться. В полете нельзя подниматься слишком высоко, а также опускаться слишком низко. Иначе морская вода увлажнит воск, а…
— …а солнце растопит его, — договорил за него сын. — Да, отец, я знаю. Мы об этом говорили уже не меньше тысячи раз!
— В таком деле не должно быть места легкомыслию.
— Я верю в твой талант, отец. Никто на свете не может с тобой сравниться.
Глаза старика засияли. Было видно, как сильно он любит сына.
— А теперь дай-ка я прилажу твои крылья и сделаю это как следует. Иди ко мне.
Дело шло медленно. Пальцы старика путались в ремешках, он едва справился с тем, чтобы удержать крылья в нужном положении, пока закреплял их воском из бочонка. Его собственные крылья, уже надетые, словно бы тянули его вниз и мешали работать.
— Ох, я вожусь слишком долго, — бормотал он про себя. — До чего же я неповоротлив.
— Не торопись, отец, — подбадривал его мальчик. — Охранники не придут, пока…
БАХ!
Двери мастерской задрожали от сильного стука. Дедал быстро забаррикадировал их, выдвинув деревянный засов, но они продолжали трястись.
— Скорей! — торопил его Икар. БАХ! БАХ!
Что-то тяжелое грохотало, нанося тяжкие удары по двери. Засов держался, но в левой створке двери появилась трещина.
Дедал упорно работал, капля горячего воска упала на плечо мальчика, он поморщился от боли, но не заплакал. Когда левое крыло оказалось прикрепленным к ремням, Дедал стал крепить правое.
— Ах, если б нам еще немного времени, — бормотал он про себя. — Они явились слишком рано. Мне нужно еще успеть как следует запечатать крылья с помощью воска.
— Все будет хорошо, — прервал жалобы отца Икар. Дедал заканчивал работу над крылом. — Помоги мне с крышкой люка…
ХЛОП! Створка двери треснула, и в щель просунулся наконечник бронзового тарана. Топоры принялись расширять отверстие, и через мгновение двое вооруженных солдат ворвались в мастерскую. Вслед за ними вошел царь с золотой короной на голове и с длинной узкой бородой.
— Ну-ну, — протянул он и зловеще усмехнулся. — И куда же вы собрались?
Дедал и его сын застыли как мертвые, только крылья чуть подрагивали у них за спинами.
— Мы покидаем тебя, Минос, — после паузы ответил старик.
Царь Крита хихикнул.
— Мне было любопытно посмотреть, насколько ты продвинешься со своим маленьким проектом, прежде чем я развею ваши надежды. Должен признаться, ты сумел произвести на меня впечатление.
Минос восхищенно разглядывал крылья.
— Оба вы сейчас похожи на медных цыплят, — заключил он. — Наверное, мне следует приказать выпотрошить вас и сварить суп.
Солдаты разразились грубым хохотом.
— Медные цыплята, — повторил за царем один из них. — Суп, гы-гы.
— Заткнись, — коротко бросил Минос и обернулся к Дедалу. — Ты подучил мою дочь сбежать от меня, старик. Ты довел мою жену до помешательства. Убил мое собственное чудовище, а меня превратил в посмешище, над которым потешается все Средиземноморье. Но тебе от меня не скрыться!
Икар схватил бочонок и выпустил в лицо царю струю горячего воска. Тот отшатнулся, солдаты бросились вперед, но каждый получил в лицо порцию обжигающего расплавленного воска.