Сначала все было тихо, но потом я услышал отдаленный лай собак. Он становился все громче и громче. Вдруг ближайшие кусты раздались в стороны и оттуда выпрыгнули две собаки. То есть не две собаки, а всего одна, зато голов у нее было две. Она принадлежала к породе борзых, коричневой масти, с тонким, гибким туловищем, но шея у нее раздваивалась, и на каждом конце сидело по голове. Сейчас обе они заливались хриплым лаем, выли и вообще выказывали все признаки того, что их хозяйка вовсе не рада нас видеть.
— Собака плохого Януса! — закричал Тайсон.
— Гав! — обратился к ней Гроувер и поднял руку в знак приветствия.
Двухголовая собака ощерила пасти, и я догадался, что умение Гроувера говорить по-собачьи вовсе не вызвало к нему симпатии. Но вот из того же подлеска показался ее хозяин, и я сразу понял, что двуглавая псина — это еще не самая большая наша проблема.
На нас надвигался дюжий седой мужик в соломенной ковбойской шляпе и с такой же седой бородой, заплетенной косичками, — настоящий Дедушка Время, [7] если б только он согласился ходить одетым как неотесанная деревенщина. На нем были поношенные джинсы и футболка с надписью «С Техасом шутки плохи». Поверх нее он носил куртку из грубой ткани с оторванными рукавами, так что вы могли сколько угодно любоваться мускулами этого великана и татуировкой из двух скрещенных мечей на правом предплечье. В руках он держал деревянную дубинку размером с ядерную боеголовку, усеянную отполированными до стального блеска шипами дюймов по шесть величиной.
— Потише, Орф, [8] — велел он псу.
Тот напоследок рыкнул на нас еще разок и, подбежав к хозяину, улегся у его ног. Мужчина осмотрел нас с ног до головы, многозначительно поигрывая дубинкой.
— Чего это мы сюда явились? Чего нам здесь надо? — процедил он наконец. — Конокрады небось?
— Мы просто путешественники, — ответила Аннабет. — Мы ведем поиск.
У седобородого как-то нехорошо задергался глаз.
— А-а, — протянул он, — полукровки.
Пораженный, я хотел спросить, как он догадался, но Аннабет положила руку мне на плечо, словно прося не вмешиваться, и ответила сама:
— Меня зовут Аннабет, я дочь Афины. Это Перси, сын Посейдона. Гроувер — сатир, а Тайсон…
— …циклоп, — продолжал хозяин ранчо. — Это я и сам вижу. — И он уставился на меня. — А про полукровок, сынок, я догадался потому, что и сам такой. Меня зовут Эвритион, [9] я служу пастухом на этом самом ранчо. Сын Ареса. Я так понимаю, что вы, как и тот, другой, явились из лабиринта.
— Другой? — переспросил я. — Вы имеете в виду Нико ди Анджело?
— У нас тут до черта гостей из лабиринта, — неопределенно ответил Эвритион. — Не все еще ушли.
— Вау! — обрадовался я. — Чувствую, мы попали куда надо.
Пастух оглянулся назад с таким видом, будто опасался, что за ним кто-то подглядывает. А затем, понизив голос, снова заговорил:
— Вот что, полукровки, я только хотел сказать, что вам лучше убраться обратно в лабиринт. А то поздно будет.
— Никуда мы не пойдем, — решительно отвечала Аннабет. — По крайней мере, пока не встретимся с тем полукровкой, что пришел к вам раньше. Пожалуйста, не прогоняйте нас.
— В таком случае вы не оставляете мне выбора, юная мисс, — усмехнулся Эвритион. — Я отведу вас к своему боссу.
* * *
У меня не возникло чувства, что мы угодили в заложники или влипли в какие-нибудь неприятности. Эвритион шагал рядом с нами, легко вскинув на плечо дубинку, а его двуглавый пес Орф носился вокруг нас. Он то обнюхивал ноги Гроувера и время от времени заливался лаем, то нырял в заросли, вспугивая и поднимая дичь, но, в общем, Эвритион более или менее держал его под контролем.
Тропинка, по которой мы шли, вилась и вилась, словно ей конца не было. Жара стояла невероятная, и после Сан-Франциско она казалась непереносимой. Раскаленный воздух дрожал над землей, гудели насекомые, а мухи — те нас прямо-таки облепили. Мы не так много и прошли, а одежда на мне уже вся промокла от пота. На нашем пути часто встречались загоны с красными коровами и с какими-то невиданными животными. Один раз нам попался на глаза загон, огороженный стеной из асбеста, за которой бесновался табун огнедышащих коней. Сено в яслях было объято пламенем, дым стелился у самых лошадиных ног, но кони, в общем, производили впечатление прирученных. Один огромный жеребец в упор уставился на меня и заржал, при этом два столба яркого пламени так и заклубились из его ноздрей. Я мельком подивился тому, что пламя не обжигает носовые ходы лошадей, позволяя им дышать.
— Для чего вы их держите? — обратился я к Эвритиону.
— На таких хороший спрос, — усмехнулся он. — Среди наших клиентов Аполлон, Диомед и… ну и другие.
— Кто же еще?
— Хватит пока вопросов.
Наконец мы вышли из леса. Впереди, высоко на гребне холма, виднелся большой сельский дом — белые каменные стены, высокие окна в деревянных рамах.
— Его будто Фрэнк Ллойд Райт выстроил! — в восторге воскликнула Аннабет.
Я догадался, что это она про архитектуру. Хоть лично меня больше заботило то, что этот дом здорово смахивает на место, где нескольких полукровок, таких как мы, могут ждать неслабые неприятности. Мы стали взбираться на холм.
— Правил не нарушать, — предупредил Эвритион, когда мы очутились на ступенях парадной лестницы. — В драку не лезть. Оружия не применять. И никаких комментариев по поводу того, как выглядит босс.
— Почему? — не удержался я. — А как он выглядит?
Прежде чем Эвритион ответил, я услышал незнакомый голос, который произнес:
— Добро пожаловать на ранчо «Три — Г — Три».
У мужчины, стоявшего на крыльце, голова была как у нормального человека, что уже вызывало огромное облегчение. Лицо, изборожденное морщинами, сильно загорело от многих лет, проведенных под жгучим солнцем. Его украшали черные напомаженные волосы и усы в ниточку, как у отъявленных злодеев в старых кинофильмах. Мужчина улыбался, но улыбка была не дружеской, а больше похожей на насмешку. Словно он смеялся над нами, приговаривая про себя что-нибудь вроде: «Ох ты, ну и дураки, вот я им устрою!»
Но особенно размышлять над его улыбкой мне не пришлось, потому что тут я увидел его туловище. Вернее, туловища, поскольку их было целых три. Ну вы, конечно, думаете, что после Януса и Бриарея пора бы уж мне привыкнуть к анатомическим аномалиям, но у этого типа имелось целых три абсолютно раздельных туловища. Его шея вроде бы переходила в грудную клетку, как у всех людей, но таких грудных клеток у него было еще две, по одной с каждой стороны от первой. Они разъединялись где-то под плечами и отстояли одна от другой примерно на несколько дюймов. Чтобы было понятней, могу добавить, что рук-то у него при этом имелось две, как у людей, но на каждую руку было по две подмышки, так сказать. Левая рука выходила из левого туловища, а правая — из правого, и все грудные клетки переходили в один огромный торс, под которым торчали вполне обыкновенные, только уж очень толстые ножищи. Джинсы «Леви Стросс», которые он на себя напялил, были самого большого размера из всех, что мне приходилось видеть. На каждом его туловище красовались разного цвета ковбойки, зеленая, красная и желтая, отчего в целом он здорово смахивал на светофор.