Спал он некрепко, мимолетные видения посещали его — то страшные, то веселые и смешные. А потом вдруг приснился сон, который он запомнил надолго.
Он ясно видел перед собой молодую женщину, плечи ее согнулись под бременем горя и печали. Женщина была прикована цепью к кольцу, вбитому в стену холодной каменной темницы. Лучик лунного света, пробиваясь в забранное решеткой окно под самым потолком, освещал ее лицо, и Эрагон заметил, как по ее щеке катится крупная слеза, сверкая, точно бриллиант.
И тут Эрагон проснулся. И, случайно коснувшись рукой щеки, вдруг обнаружил, что и сам плачет, не замечая собственных слез. Но вскоре опять уснул, и подобные сны его больше не тревожили.
Эрагон проснулся, когда все вокруг было залито золотистым светом заката. Красные и оранжевые лучи света вливались в комнату и полосами ложились на одеяло, приятно грея спину, так что не хотелось вставать. Он снова задремал, но тут солнце сползло с него, и стало холодно. Море и край неба над горизонтом были освещены прощальными лучами. Почти пора!
Он закинул за плечи лук, но меч Заррок с собой брать не стал: тяжелый меч мог стать помехой, тем более что пользоваться им Эрагону совсем не хотелось. В крайнем случае, он воспользуется магией или же более привычной стрелой. Он надел поверх рубашки колет и тщательно его зашнуровал.
Едва дождавшись темноты, Эрагон вышел в коридор, поводя плечами, чтобы ловчее пристроить на спине лук и колчан со стрелами. В коридоре его уже ждал Бром, вооруженный мечом. В руке он держал свой неизменный посох.
Джоад в черном дублете и тесных черных штанах был уже на крыльце. С пояса у него свисали весьма элегантная шпага и кожаный кошель. Бром глянул на шпагу и заметил:
— Это больше подойдет для того, чтобы на жаб да лягушек охотиться. А что, интересно, ты станешь делать, если на тебя нападет стражник, вооруженный тяжелым мечом или фламбергой?
— Спустись на землю, — в тон ему ответил Джоад. — Ни у кого из стражников фламберги нет. И между прочим, моя шпага, с которой только на лягушек охотиться, куда маневреннее любого тяжелого меча.
— Ну, шея-то твоя, — пожал плечами Бром.
Они осторожно пробирались по улице, стараясь не попадаться на глаза никому, особенно стражникам. Когда они проходили мимо дома Анжелы, Эрагон заметил на крыше мелькнувшую тень, но не разглядел, кто это был. Ладонь знакомо покалывало, и он еще раз оглянулся на крышу Анжелы, но там уже никого не было.
Бром вел их вдоль городской стены. Когда они наконец добрались до крепости, небо стало совсем черным. Загадочно молчаливые стены цитадели нависали над ними. У Эрагона по спине пробежал холодок, когда он подумал, как было бы ужасно стать узником такой вот крепости. Джоад молча встал впереди и повел их маленький отряд к воротам, постаравшись придать своему липу самое что ни на есть обычное выражение. Потом постучался и стал ждать.
В воротах открылась небольшая дверка, забранная решеткой, и оттуда высунулся недовольный стражник.
— Чего тебе? — проворчал он.
Эрагон чувствовал, что от стражника за версту несет спиртным.
— Нам надо войти, — сказал ему Джоад. Стражник тупо смотрел на него:
— Зачем еще?
— Да парнишка кое-что у меня в кабинете позабыл. А вещь ценная, надо бы забрать. — Эрагон тут же повесил голову, всем своим видом изображая раскаяние.
Стражник нахмурился, ему явно не терпелось вернуться к недопитой бутылке.
— Ладно, ступайте, — махнул он рукой. — Да не забудьте потом парня вашего выпороть, чтобы впредь неповадно было вещи свои как попало раскидывать и занятых людей понапрасну тревожить.
— Не беспокойся, выпорем непременно, — пообещал Джоад.
Стражник отодвинул засов и впустил их во двор крепости. Бром, проходя мимо стражника, сунул ему в руку несколько монет.
— Благодарствуй, — пробормотал тот и побрел прочь.
Эрагон тут же снял с плеча лук и вложил в него стрелу — на всякий случай. Джоад уверенно вел их по темным коридорам, то и дело прислушиваясь, чтобы не налететь на патруль. Дверь той комнаты, где хранились регистры, оказалась запертой, но Бром приложил к ней руку, что-то пробормотал, и дверь с легким щелчком отворилась. Сняв со стены горящий факел, Бром первым шагнул внутрь, Джоад и Эрагон последовали за ним, беззвучно прикрыв за собой дверь.
Довольно большая, но какая-то приземистая комната была полна деревянных ящиков, доверху наполненных свитками. В дальней стене было забранное решеткой окно. Джоад медленно пробирался между ящиками, читая названия свитков, и наконец остановился где-то в глубине комнаты.
— Здесь, — сказал он, и Бром с Эрагоном поспешили к нему. — Эти грузы были поставлены в последние пять лет. Дата в углу, на восковой печати.
— Ну, и что нужно делать? — спросил Эрагон, воодушевленный тем, как ловко они пробрались в крепость.
— Начинай с верхнего ящика, — сказал Джоад. — В некоторых свитках только цены перечислены — эти можешь сразу отложить в сторону. Ищи любое упоминание о купле или продаже масла сейтр. — Он вытащил из висевшего на поясе кошеля кусок пергамента, расстелил его на полу, поставил рядом пузырек с чернилами и стило и пояснил: — Если что-то подходящее отыщется, сразу будем записывать.
Бром, стащив с самого верха целую охапку свитков, положил их на пол и уселся рядом. Эрагон принялся ему помогать, стараясь все же держаться лицом к двери — на всякий случай. Эта трудоемкая и монотонная работа для него была особенно трудна: записи были сделаны небрежно и буквы в словах не слишком походили на те, которые его учил писать Бром.
Выискивая только те суда, что плавают в северных водах, они отсеяли довольно большое количество свитков. И все же работа продвигалась медленно. Название каждого корабля, доставившего в Тирм груз масла сейтр, они заносили в свой список.
За дверью было тихо, лишь порой где-то вдали слышались шаги и голоса патрульных. И вдруг… У Эрагона даже волосы на затылке зашевелились от страха! Он увидел на подоконнике ребенка! Это был мальчик, он сидел на корточках и пристально смотрел на Эрагона. Глаза у него были как щелки, а в черные космы вплетен побег падуба.
«Тебе нужна помощь?» — услышал Эрагон его беззвучный вопрос и даже глазами захлопал от удивления: «мальчик» говорил голосом Солембума!
«Это ты?» — спросил он растерянно.
«А ты разве не видишь?»
Эрагон поперхнулся и ничего не сказал, глядя на свиток, который держал в руках. Потом, решив не подавать виду, заявил:
«Если глаза меня не обманывают, обличье у тебя недавно еще было несколько иным».
«Мальчик» усмехнулся, обнажив ровные острые зубы:
«То, как я выгляжу, не меняет моей сути. Или ты думаешь, что меня просто так называют котом-оборотнем?»