— Какой выбор? — осторожно спросил Эрагон.
— Если ты убьешь раззаков, то единственным способом избежать гнева Гальбаторикса для тебя будет вступление в ряды варденов и просьба о защите. Или же можно бежать в Сурду. Или же, наконец, вымолить у короля помилование и присоединиться к его войску. Впрочем, даже если ты и не убьешь раззаков, тебе все равно вскоре этот выбор делать придется.
Эрагон понимал, что надежнее всего было бы присоединиться к варденам, однако же ему совсем не улыбалось всю жизнь, как они, бороться с Гальбаториксом и его Империей. Так что он решил сперва как следует обдумать сказанное Бромом.
— Но ты мне так и не объяснил, откуда тебе так много известно о драконах, — заметил он.
— И впрямь ведь не объяснил! — хитро усмехнулся Бром. — Но это подождет до следующего раза.
«Но почему все-таки именно я должен стать Всадником? — думал Эрагон. — Что во мне такого особенного?»
— Ты знаком с моей матерью? — вдруг выпалил он.
— Да, мы встречались, — кивнул Бром.
— Какая она была? Старик только вздохнул.
— В ней всегда чувствовались достоинство и гордость, — с затаенным восхищением сказал он. — Как и в Гэрроу. Вообще-то именно гордость и послужила причиной ее падения… С другой стороны, гордячкой она никогда не была. И всегда старалась помочь всяким беднякам и неудачникам, даже если сама находилась в затруднительном положении.
— Значит, ты хорошо ее знал? — озадаченно спросил Эрагон.
— Достаточно хорошо, чтобы тосковать о ней, когда ее не стало.
Кадок послушно шагал по дороге, а Эрагон, отпустив поводья, все пытался вспомнить, когда это Бром казался ему всего-навсего дряхлым деревенским сказителем. Впервые в жизни он понимал, до чего же был тогда глуп и как мало знал.
Разумеется, он все рассказал Сапфире. Полученные от Брома сведения очень ее заинтересовали, но одна лишь мысль о том, чтобы стать предметом обладания короля Гальбаторикса, вызвала у нее отвращение. Вывод она, правда, сделала совершенно неожиданный, сказав Эрагону: «Ну, разве ты не рад, что не остался в Карвахолле? Подумай только, сколько интересных приключений ты бы тогда пропустил!» Эрагон только застонал в притворном отчаянии.
Днем они устроили привал, и Эрагон отправился за водой, пока Бром готовил еду. В лесу было сумрачно и сыро, Эрагон совершенно замерз, пока искал какой-нибудь ручей или родник.
Ручей оказался довольно далеко от их стоянки. Присев на корточки, Эрагон некоторое время смотрел, как весело играет струя, пробиваясь меж валунов, потом опустил в воду пальцы, и от ледяной воды они тут же онемели. А воде совершенно безразлично, что будет с нами, людьми, или с каким-то еще народом, вяло думал Эрагон, этот ручей бежит себе и горя не знает… Наконец ему стало так холодно, что зубы стали стучать, и он встал, собираясь идти назад.
И тут его внимание привлек какой-то необычный след на другом берегу ручья у самой воды. След был очень крупный и имел весьма странную форму. Заинтригованный, Эрагон перепрыгнул на тот берег, стараясь попасть на большой плоский камень, поросший мохом, но поскользнулся и, чтобы удержаться на ногах, схватился за какую-то ветку. Но ветка сломалась, и он упал, выставив вперед руку, чтобы не удариться о камень лицом. И тут же почувствовал, как хрустнуло его правое запястье, и острая боль пронзила всю руку.
Стиснув от боли зубы и бормоча проклятья, он скорчился на земле, изо всех сил стараясь не завыть от боли. В глазах у него потемнело.
«Эрагон! — тут же донесся до него мысленный зов Сапфиры. — Что случилось?»
«Кажется, руку сломал… очень глупо вышло… я упал…»
«Сейчас прилечу», — заявила Сапфира.
«Нет… я вполне дойду и сам. Не прилетай, не надо… Здесь слишком густой подлесок… Ты себе крылья поранишь».
Она тут же послала ему мысленное изображение леса, растерзанного ее когтями, но согласилась не прилетать.
Эрагон со стоном поднялся на ноги и увидел в нескольких шагах от себя тот самый след, четко отпечатавшийся на влажной земле. Это был след огромного неуклюжего башмака, подбитого гвоздями. Эрагон тут же вспомнил следы, оставленные вокруг груды тел на площади в Язуаке. Ургал! Вот черт! Эрагон даже сплюнул от досады, страшно жалея, что не захватил с собой меч или лук. Впрочем, луком-то он все равно бы сейчас не смог воспользоваться из-за сломанной руки. Резко вскинув голову, он мысленно возопил:
«Ургалы, Сапфира! Ургалы! Позаботься о безопасности Брома!»
Перепрыгнув через ручей, Эрагон бросился к лагерю, на ходу вытаскивая охотничий нож. За каждым деревом или кустом ему мерещился враг. «Надеюсь, поблизости только один ургал», — думал он, влетая в лагерь. И едва успел присесть: над головой у него просвистел страшный хвост Сапфиры.
— Прекрати! Это же я! — возмутился он во весь голос.
«Опля!» — довольным тоном откликнулась Сапфира, выставив перед собой крылья, точно стену.
— «Опля?» — совсем рассердился Эрагон. — Да ты же меня убить могла! И где Бром?
— Я здесь, — проворчал Бром прямо у него над ухом. — Скажи своей сумасшедшей драконихе, чтобы она немедленно меня выпустила.
«Сейчас же отпусти его! — велел Сапфире Эрагон. — Ты ему сказала?»
«Нет, — подобострастно промолвила она. — Ты же велел позаботиться о его безопасности, а говорить ему ничего не велел». Она подняла крылья, и Бром, вконец рассерженный, выбрался наконец из своего «заточения».
— Я видел свежий след ургала! — сообщил ему Эрагон.
Бром еще больше помрачнел.
— Седлай коней. Мы немедленно уезжаем отсюда. — Он потушил костер, но, видя, что Эрагон не двинулся с места, спросил: — Что у тебя с рукой?
— Кажется, я ее в запястье сломал, — сказал Эрагон и покачнулся.
Бром выругался, сам оседлал Кадока и помог Эрагону взобраться в седло.
— Руку надо поскорее уложить в лубок. Постарайся ею не двигать.
Эрагон взял поводья в левую руку и услышал, как Бром говорит Сапфире:
— Сейчас почти темно, и ты вполне можешь лететь прямо над нами. Тогда, в случае чего, ургалам придется дважды подумать, прежде чем напасть на нас.
«Да уж, пусть лучше сперва подумают!» — грозно проворчала в ответ Сапфира, поднимаясь в воздух.
Стремительно темнело, но они все погоняли измученных лошадей. Рука у Эрагона распухла и стала багровой, боль была невыносимая. Вдруг Бром остановился и сказал:
— Слушай.
И Эрагон услышал далеко за спиной звук охотничьего рога. Ему стало страшно.
— Они, должно быть, нашли то место, где мы останавливались, — сказал Бром, — и, наверное, драконьи следы заметили. Теперь уж точно за нами погонятся. Ургал просто не может позволить загнанной дичи скрыться. — И тут же они услышали еще два охотничьих рога. На этот раз ближе. По спине у Эрагона пробежал озноб. — Нам остается только бежать, — покачал головой Бром и посмотрел вверх, призывая Сапфиру.