Македонец смерил Митридата презрительно-насмешливым взглядом. Он упивался своей властью и вседозволенностью.
— Эй, слуги! — Мнаситей щелкнул пальцами. — Отведите царя в опочивальню, а то он, кажется, перегрелся на солнышке. Я всегда говорил, что климат в Азии вреден для царей.
Последняя фраза явно предназначалась греческим хилиархам, которые немедленно отреагировали на шутку Мнаситея одобрительным смехом.
Кровь бросилась в лицо Митридату. Молча, с искаженным от злобы лицом он бросился на македонца, схватил его обеими руками и, подняв над головой словно мешок с соломой, швырнул на оторопевших от неожиданности греков.
Падающее тело свалило с ног обоих военачальников, смех которых был прерван столь необычным образом.
Все присутствующие в зале замерли, пораженные проявлением такой неимоверной силы.
Не глядя на изрыгающего брань Мнаситея, которому хилиархи помогали встать на ноги, Митридат широкими шагами вышел из зала. Стража почтительно расступилась перед ним.
Смотритель и его приближенные торопливо засеменили следом, как стая шакалов за рассерженным львом.
* * *
С большим трудом Гергису удалось уговорить взбешенного Мнаситея не убивать персианок, а взять их с собой в Синопу как заложниц. Войско двинулось в обратный путь.
В Амасии Мнаситей оставил сильный гарнизон из каппадокийцев, во главе которого поставил эллина.
Повозки, взятые amp; селениях близ Амасии, замедляли движение войска.
Мнаситей приказал крестьянским старостам-пекидам — нагрузить возы доверху съестными припасами. В глубине души подозрительный македонец хранил уверенность, что вся здешняя округа тайно поддерживает смутьяна Сузамитру.
До горных проходов было еще далеко, когда примчались встревоженные всадники Багофана, производившие разведку впереди. Они сообщили Мнаситею, что путь закрыт множеством конников, стоящих в боевом строю.
— Судя по всему, это Сузамитра, — промолвил Багофан, взглянув на Мнаситея.
— Наконец-то он попадет в мои руки, — процедил сквозь зубы македонец.
Остановив войско, Мнаситей приказал разбивать лагерь и окружить его повозками.
Пока воины ставили палатки, в шатре Мнаситея состоялся военный совет, где присутствовал и Митридат. Для него был поставлен небольшой трон с высокой спинкой и подлокотниками из слоновой кости, взятый из дворца в Амасии.
Военачальники стоя выслушивали распоряжения Мнаситея, который тоже ни разу не присел, нервно шагая по шатру.
Митридат, внимательно наблюдавший за македонцем, невольно поражался его военному опыту.
— Пускай храбрые воины Сузамитры пожарятся на солнцепеке, а мы пока укрепим свой тыл, — говорил Мнаситей. — Диофант, поставишь свою фалангу в центре. Левый фланг тебе прикроют «бессмертные», правый — персидские копейщики. Впереди, прикрывая всю линию тяжелой пехоты, встанут лучники и метатели дротиков. В таком порядке и двинемся от стана. Сейчас солнце бьет нам в глаза, подождем, пока оно опустится к горным вершинам. Багофан, будешь держаться со своими конниками далеко в стороне и наблюдать за битвой с какой-нибудь возвышенности. Ударишь тогда, когда заметишь, где находится Сузамитра. Постарайся его пленить. В стане останется пять тысяч воинов для его защиты.
— А что делать мне? — неожиданно спросил Митридат, уязвленный невниманием к себе.
— Тебе, царь, я поручаю охрану лагеря, — сказал Мнаситей.
— С этим справится кто-нибудь другой, — возразил Митридат. — Я хочу возглавить конницу.
— Конницей командует Багофан, и он опытнее тебя, царь.
— Я готов уступить главенство Митридату, — подал голос Багофан.
— И слышать не хочу! — стоял на своем Мнаситей. — Хуже нет, когда меняют военачальника перед самым сражением.
— Митридат не может оставаться в лагере, воины Сузамитры должны увидеть его, — сказал Гергис. — Сузамитра распространяет слух, что Митридат мертв, так пусть его войско убедится в том, что Митридат жив. И главное — что Митридат — царь.
Багофан и Диофант поддержали гаушаку.
— Так, может, царь Митридат отправится к Сузамитре без всякого войска и усмирит его своим царским величием? — насмешливо произнес Мнаситей. — Если Сузамитра ложным слухом смог собрать целое войско, готовое провозгласить его царем, так пусть истинный царь Понта отнимет у него это войско одним своим появлением. Это будет бескровная победа.
— Я согласен! — воскликнул Митридат, вскочив с трона.
— Но… — начал было растерявшийся Гергис. Мнаситей не дал ему договорить:
— Коня царю Митридату. Живо!
Сопровождать Митридата вызвался Диофант, взяв с собой сына Архелая.
… Митридат гнал коня галопом по вьющейся среди холмов дороге. Ветер трепал его длинные волосы, сорвал с головы диадему, но он даже не заметил этого. Им владело жгучее желание поскорее встретиться с Сузамитрой.
Оба спутника Митридата сильно отстали.
Проскакав около двух парасангов и взлетев на вершину небольшой возвышенности, Митридат остановил взмыленного жеребца.
Перед ним расстилалась зеленая равнина с редкими купами деревьев. На равнине, перегородив дорогу, стояло конное войско. Сверкали шлемы и копья, вздымались над плотными рядами конников военные значки в виде крылатого круга с лучником посередине. Всего не меньше шести тысяч всадников.
Митридат подумал, что если ему удастся возглавить всю эту конницу, тогда с ним поневоле станет считаться Мнаситей и все военачальники пехоты. У него наконец появится реальная власть.
Между тем подъехали Диофант и Архелай. Архелай молча протянул Митридату сорванную ветром диадему.
Митридат, занятый своими мыслями, так же молча водрузил диадему на голову и тронул коня.
Три всадника рысью спустились с холма, приближаясь по дороге к широко развернувшимся конным отрядам, блиставшим на солнце бронзовыми налобниками и нагрудниками коней, медью щитов и панцирей. Оттуда доносился звон уздечек, лошадиные всхрапывания, бряцанье оружия.
Когда расстояние сократилось примерно до трехсот шагов, от конной массы отделился одинокий наездник на буланой длинногривой лошади. Он лихо подскакал к Митридату с поднятой правой рукой.
— Кто вы и куда едете? — громко спросил он, сверля подъехавших настороженным взглядом. Вопрос прозвучал по-персидски.
— Я — Митридат, царь Понта, — прозвучало в ответ тоже по-персидски. — Мне нужно встретиться с Сузамитрой, моим братом и вашим полководцем. Скачи к нему и скажи, что царь Митридат приехал с миром.
Гонец повернул обратно буланую лошадку, не пряча удивления на юном безусом лице.
Митридат видел, как он вздыбил лошадь возле группы всадников в богатом вооружении и ярких плащах, что-то быстро сказал и отъехал в сторону.