«Да, Митридат достоин великой доли в отличие от некоторых», — подумала Лаодика, незаметно бросив на мужа неприязненный взгляд.
В ней все больше росло разочарование Никомедом, а после встречи с возмужавшим Митридатом вифинский царь и вовсе упал в глазах честолюбивой Лаодики. Она считала унизительным для себя делить ложе со столь слабовольным и слабосильным человеком, как царь Никомед. Лаодика полагала, что ее красивым телом вправе обладать только такой могучий и упорный царь, каким является ее брат.
Вот почему Лаодика завела с Митридатом такой разговор, когда они оказались наедине в усыпальнице их матери. Это произошло на другой день после скачек.
— Вся жизнь моя полна разочарований, Митридат, — сказала Лаодика, утирая слезы. Перед этим она несколько минут проплакала над саркофагом с телом матери. — Мама была права, когда говорила мне: счастье и несчастье женщины зависит от мужчины, будь она хоть пастушка, хоть царица. Сначала судьбой женщины распоряжается ее отец, блюдя исключительно свои интересы, затем муж, ценящий прежде всего приданое своей суженой и могущество ее родни.
Любить царственной женщине позволительно лишь своих детей, рожденных, как правило, от нелюбимого супруга. Помышлять же о более сильном чувстве, пробуждающем страсть, дозволено скорее блудницам, нежели царицам. Разве это справедливо?
— Это несправедливо, — согласился Митридат, не понимая, куда клонит сестра.
— Никомед мне противен, — на красивом лице Лаодики появилась гримаса отвращения, — противен во всем! Его поцелуи мне несносны, как и прикосновения его вечно влажных скользких пальцев. Когда он перепьет вина, то по ночам мочится под себя в постель! Это не царь, а просто взрослый ребенок. Я не хочу иметь детей от него. — Лаодика приблизилась к Митридату и обвила его шею руками, заглядывая в глаза. — Я хочу иметь детей от тебя, мой Геракл! Оставь Роксану, Митридат, она глупа и некрасива. Ниса сказала мне, что Роксана родила тебе сына-урода, а я рожу тебе прелестных и здоровых детей. Я создана для тебя!
Митридат был смущен и ошарашен.
— Никомед мой друг и союзник, — пробормотал он, — я не могу увести у него жену. И это накануне новой войны! Ты с ума сошла, Лаодика! Одумайся, сестра!
— Поздно, — стояла на своем Лаодика, не выпуская брата из своих объятий. — Только ты мне нужен, мой любимый! Только тебя я ждала столько лет!
Митридат вздрогнул: такие же слова говорила ему мать, соединяясь с ним на ложе. Глядя в устремленные на него глаза Лаодики, Митридату казалось, что мать не умерла, что она стоит сейчас перед ним, еще более молодая и прекрасная! По телу Митридата прошел вожделенный трепет.
Лаодика сразу это почувствовала.
— Не будем терять время, мой милый, — страстно зашептала она, теснее прижимаясь к Митридату. — Возьми меня прямо сейчас, прямо здесь… Я безумно хочу тебя!
Лаодика принялась торопливо раздеваться, бросая одежды себе под ноги. Она проделывала это умело и ловко. Оставшись нагой, лишь с браслетами на руках и ожерельями на шее, Лаодика стала раздевать Митридата. Митридат не сопротивлялся. Он видел перед собой не сестру, но другую женщину, узрев поразительное сходство с нею в наготе Лаодики.
Все произошло быстро. Два нагих тела, объятые вожделением, стоя соединились возле мраморного саркофага. Лаодика подставила Митридату свое распаленное желанием чрево, повернувшись к нему задом и прогнув спину. Митридат со сладострастным пылом делал свое дело, неутомимо и ритмично. Лаодика сладко постанывала. Ее голое тело было великолепно!
Эти пышные округлые формы растревожили в Митридате немного подзабытые впечатления от единения с той, что сейчас лежала в саркофаге, одетая в белое и в черном египетском парике.
Утолив страсть, брат и сестра так же поспешно оделись.
Митридат никак не мог избавиться от легкого смущения, чувствуя себя подростком, которого соблазнила взрослая женщина.
Впрочем, Лаодика была старше его на шесть лет, и в ее манере держаться было что-то покровительственное.
— Так ты согласен, чтобы я стала твоей женой? — напрямик спросила Лаодика, устремив на брата прямой требовательный взгляд.
— Согласен, — ответил Митридат, не скрывая того удовольствия, какое он вкусил только что. — Но как быть с Никомедом?
— Ты сказал, что вы затеваете новую войну, — Лаодика многозначительно повела бровью, — а Никомед смертен, как любой в его войске. Точный удар копья или метко пущенная стрела запросто могут избавить нас от Никомеда. Можно устроить так, что несчастный Никомед упадет с лошади и расшибется насмерть либо утонет при переправе через реку. Разве мало роковых случайностей происходит на войне?
Митридат молча покивал головой, понимая намеки сестры. Затем медленно произнес:
— Остается еще Роксана. Я могу развестись с ней, но выгнать ее из дворца не смогу, поскольку…
— Роксану лучше всего отравить, — была беспощадна Лаодика. — Она страдает от своего уродства, и страдания эти разжигают в ней жгучую ненависть ко всему красивому. Ко мне, например.
Или к сыну Антиохи: он такой красавчик! К тому же Роксана ревнива до безобразия и у нее на лице написано, что она способна на любую подлость. Самое лучшее — умертвить ее! Только без шума. И без спешки, брат мой. Иначе это будет выглядеть подозрительно.
— Я не смогу это сделать, сестра, — решительно сказал Митридат.
— А я смогу, только ты не мешай мне, — сказала Лаодика и лучезарно улыбнулась.
— Ты — страшная женщина, — после краткой паузы прошептал Митридат.
На что Лаодика не задумываясь ответила: — Лучше быть страшной женщиной, чем несчастной, Митридат.
* * *
Лаодика посоветовала Митридату сочетать браком их сестру Нису с ее сыном Ариаратом.
— То, что Ниса доводится Ариарату теткой, не помеха, — говорила она. — Я знаю, что в каппадокииском царствующем доме, как и в роду понтийских царей, допускаются браки между кровными родственниками. Этот брачный союз привяжет Каппадокию к Понту. Поскольку Лаодика в недалеком будущем видела себя супругой Митридата и понтийской царицей, поэтому она без промедления начала проявлять заботу о процветании Понтийского царства. Ее супруг с неодобрением отнесся к подобным заботам своей жены, в принципе не одобряя кровнородственных браков. В глубине души Никомед также не желал усиления Митридата за счет Каппадокии, царство Митридата и без того почти вдвое превосходило Вифинию по обширности занимаемой территории. Совет Лаодики Митридат обсудил в узком кругу своих приближенных. Стефан без колебаний заявил, что женитьба Ариарата на Нисе — это прямая выгода Понту.
— Посуди сам, — говорил Стефан Митридату. — Ариарат еще мальчишка! При определенной изворотливости Ниса могла бы вертеть им как угодно, исходя из твоей выгоды.
— Нисе самой не мешало бы поднабраться ума, — с сомнением заметил Митридат.
— Приставишь к ней сообразительного советника, только и всего, — сказал Стефан.