— Не хочу ссориться с Лаодикой и Никомедом, — сказал он сестре. Весной Митридат возвратился в Синопу, взяв Нису с собой. На все расспросы Роксаны Ниса отвечала одно и то же: Ариарат умер, и она вернулась домой, поскольку в Мазаке ей не нравится.
— Но ты вернулась беременной, — заметила прозорливая Роксана, которую невозможно было провести в таком деле. — Если у тебя родится сын, то по закону он должен стать царем Каппадокии.
А ты управляла бы страной до его совершеннолетия.
— Царем в Каппадокии будет Махар, наш племянник, — сказала Ниса. — Так решил Митридат.
— Махар для нас с тобой брат, а не племянник, так как у нас с ним одна мать, — возразила Роксана.
Она видела, что Ниса чего-то недоговаривает, а перед этим в разговоре с ней явно о чем-то умалчивал Митридат.
«Ну, ничего, — думала мстительная Роксана, — со временем я узнаю все!»
Махару скоро должно было исполниться девять лет.
Митридат поручил Тирибазу и Сузамитре сопровождать его в Каппадокию, Вместе с мальчиком в Мазаке должны были остаться верные Митридату люди в качестве советников юного царя. На случай возмущения каппадокийцев на соединение с уже стоявшим в Каппадокии войском Тирибаз и Сузамитра должны были привести еще десять тысяч воинов.
Им же было поручено попробовать договориться с парфянским царем о заключении брака между его дочерью и сыном Митридата.
Чтобы каппадокийская знать не чувствовала себя униженной, Митридат дал сыну тронное имя Ариарат и прозвище Филопатор.
Воцарение Ариарата Филопатора произошло без восстаний и заговоров. Каппадокийцы приняли нового царя.
Парфянский царь не захотел породниться с понтийским царем, признав его сына слишком юным для своей шестнадцатилетней дочери.
— Хитрит твой тезка, — говорил Митридату Тирибаз по возвращении (парфянского царя тоже звали Митридатом). — Парфяне сами облизываются на Каппадокию и наверняка в будущем попытаются вторгнуться туда из-за Евфрата, поэтому не хотят до поры связывать себя родством с тобой. По сути, после смерти сына Лаодики у парфянского царя столько же прав на Каппадокию, сколько и у тебя.
— В данное время парфянский царь занят войной где-то на юге и ему пока не до Каппадокии, — добавил Сузамитра.
— Значит, у нас есть время разделаться с Тиграном, — решительно сказал Митридат.
Понтийское войско вновь двинулось в Армянские горы, где Диофант продолжал безуспешно осаждать крепость Артагеры, запирающую путь к столице Тиграна.
Армянское войско сделало попытку отбросить понтийцев от крепости, защитники которой жестоко страдали от голода, но было разбито Митридатом. Это послужило сигналом к сдаче Артагер.
Армянский царь вступил в переговоры с победоносным понтийским царем. Мир был заключен на следующих условиях: Малая Армения с прилегающей к ней Акилисеной отходили к Понту. Оромантида оставалась у армянского царя, но за крепость Артагеры Тигран должен был заплатить Митридату тысячу талантов серебром.
Завладев Каппадокией и расширив свои восточные границы, Митридат стал готовиться к новой войне. Он задумал вторгнуться в Колхиду. Эта страна, лежащая между отрогами Кавказа и Понтом Эвксинским, была богата лесом, золотом и железной рудой.
Пока полководцы готовили войско к походу, Митридат занялся внутренними делами своего обширного царства.
В назначенный день перед ним держали ответ все высшие чиновники и их помощники. Были также выслушаны жалобы тех, кто пришел искать защиты у царя.
Митридат судил строго и честно. На богатых притеснителей были наложены штрафы, обманные сделки были расторгнуты, проворовавшиеся казначеи брошены в темницу… Митридат остался доволен тем, как управлялась страна в его отсутствие. Особенно ему пришлась по душе деятельность Стефана и Зариатра, назначенного гаушакой без его ведома.
Стефан за небольшую плату сдавал в аренду царские владения, давал ссуды под большие проценты оборотистым купцам, выкупал ценные векселя и долговые обязательства, выгодно пускал на продажу зерно, идущее в качестве дани с Боспора. В результате казна быстро пополнялась деньгами, той самой звонкой монетой, которая так необходима для содержания войска.
Однако похвалы Митридата не особенно обрадовали Стефана.
Митридат сразу заметил это.
— Что-то ты невесел, дядюшка, — сказал он. — Скажи, что тебя печалит?
— Я вижу, дорогой племянник, ты собрался большими горстями черпать из казны, на пополнение которой я потратил больше года нелегких трудов, — хмуро промолвил Стефан. — Богатых контрибуций из завоеванных стран, обещанных тобою, в казну так и не поступило. Это означает, что выгоднее жить в мире с соседями и содержать небольшое войско, чем швырять деньги на ветер, захватывая чужие земли и вооружая войска.
— Что ты такое говоришь! — изумился Митридат. — А тысяча талантов, заплаченная нам Тиграном?
— Ровно столько же я собираю за год за арендную плату и по процентам от ссуд, — сказал Стефан.
— А сокровища, привезенные из Мазаки? — перечислял Митридат. — А двести талантов, вырученные мной от продажи имущества казненного Гордия? А лошади и скот, угнанные из Армении, забыл?
— Сокровища из Мазаки — это в основном изделия из золота и серебра, их в оборот не пустишь, разве что переплавив на монеты, — усмехнулся Стефан. — Но ведь ты сам сказал, что трогать эти сокровища нельзя — это приданое для твоих дочерей. Двести талантов ушли на содержание флота, все целиком! Причем навархи говорят, что этого мало! Лошади опять же поступят в войско по твоему же распоряжению, Митридат. А скот… — Стефан опять усмехнулся. — Скот распродали по смешной цене: тысячу коров и шесть тысяч овец всего за четыреста талантов. Я от продажи зерна выручил вдвое больше! Вот и посчитай, Митридат, что выгоднее: воевать или жить мирно.
— Не забывай, дядюшка, чем больше царство, тем больше поступлений от налогов, — пытался возражать Митридат, — тем обширнее и богаче в нем торговля.
— Чем больше царство, тем больше забот и трат на повседневные нужды, — перефразировал на свой лад Стефан, — а любая торговля процветает лишь там, где нет войны.
— Жизнь государств и царей без войн невозможна, — употребил свой последний довод Митридат. — Римляне говорят: хочешь мира — готовься к войне.
— Вот ты и готовься к войне, Митридат, — сказал Стефан, с убеждением глядя ему в глаза, — готовься, а не воюй. Ведь года не проходит, чтобы ты не бросался из одной войны в другую. Пойми, наконец, любая война убыточна, если, конечно, ты не завоюешь полмира!
— Со временем я завоюю полмира, — самодовольно заявил Митридат, — но перед этим мне надо захватить Колхиду. Я увеличиваю войско и хочу построить тридцать пятипалубных кораблей.
Для этого я возьму из казны пятьсот талантов. Расстроенный Стефан произнес, закатив глаза: