Вряд ли она могла ожидать от него чего-то большего. А потому, кивнув, тихо ответила:
— Да, конечно. Я понимаю.
Оррин на мгновение перестал катать пестик и посмотрел ей в лицо:
— Ты совсем недавно стала руководить варденами, тогда как я на троне уже несколько лет. Если позволишь, я хотел бы дать тебе один совет. Видишь ли, чтобы сохранить ясный рассудок, необходимо каждый день определенную часть времени посвящать исключительно себе, собственным интересам.
— Я не могу этого сделать, — возразила Насуада. — Каждая минута, потраченная мною впустую, может ослабить те общие усилия, которые мы прилагаем для победы над Гальбаториксом.
Пестик опять замер в руках Оррина.
— Ты сослужишь варденам плохую службу, — сказал он почти ласково, — если по-прежнему будешь работать на износ. Невозможно работать хорошо, не имея ни отдыха, ни покоя. Хотя бы непродолжительного. Не обязательно делать длительные перерывы — достаточно минут пяти или десяти. Можно просто поупражняться в стрельбе из лука, например. Даже после такой разрядки ты куда лучше будешь служить своей основной цели, хотя и немного иначе. Между прочим, эту лабораторию я создал в первую очередь именно для разрядки. Именно для разрядки я выдуваю из ушей дым и играю со ртутью, как ты выразилась, зато в течение остального дня у меня уже не возникает желания плакать от отчаяния! Стрела попала в цель: несмотря на нежелание уступать Оррину, которого Насуада всегда считала бесполезным бездельником, она не могла не признать разумности его аргументов.
— Я учту твои рекомендации, — сухо сказала она. Он слегка улыбнулся:
— Это единственное, о чем я тебя прошу. Подойдя к окну, Насуада пошире распахнула ставни, и в лабораторию ворвался шум огромного южного города: крики купцов, точно ястребы бросавшихся на прохожих, свист ветра, несущего желтую пыль со стороны западных ворот, через которые в Аберон входят бесчисленные караваны торговцев. Пыльное марево дрожало над раскаленными черепичными крышами, в воздухе витал горьковатый аромат хризантем, астр и тех благовоний, что курили в мраморных храмах. Вокруг Аберона лепестками раскинулись возделанные поля. Не оборачиваясь, Насуада спросила:
— Ты получил копии наших последних донесений?
— Получил. — Оррин тоже подошел к окну.
— И что ты на сей счет думаешь?
— Что сведения слишком неполные и делать какие-то выводы преждевременно.
— Что ж, это все, что смогли добыть наши разведчики. Может быть, ты более откровенно поделишься со мной своими сомнениями? Попытайся, однако, учесть при этом все известные тебе факты, как во время своих опытов. — Она подавила улыбку. — Обещаю, что не буду придираться, что бы ты ни сказал.
Как ни странно, Оррин задумался и довольно долго не отвечал. А ответ его был полон мрачных пророчеств:
— Увеличение налогов, опустевшие гарнизоны, конфискация лошадей и быков по всей территории Империи… Похоже, Гальбаторикс собирает силы, хотя я и не могу сказать наверняка — для нападения или для защиты. — На лица Оррина и Насуады вдруг упала тень, вздохнул ветерок — но, увы, это оказалась всего лишь пролетевшая мимо огромная стая скворцов. — Вопрос, который сейчас не дает мне покоя, заключается в следующем: как много времени потребуется ему на полную мобилизацию, ибо именно это и определит направление нашей стратегии.
— Недели. Месяцы. Годы. Разве это можно предсказать?
Оррин кивнул.
— Пожалуй, нет. Скажи, твои агенты продолжают распространять вести о появлении Эрагона?
— Да, хотя это становится все более опасным. Я очень надеюсь, что если наводнить крупные города, вроде Драс-Леоны, слухами о доблести Эрагона, то когда их жители его действительно увидят, они могут начать присоединяться к нам, и нам, возможно, удастся избежать осады.
— Война редко бывает такой легкой, — заметил Оррин, однако Насуада оставила это замечание без внимания и спросила:
— А сколь успешно идет мобилизация у тебя? Вардены, естественно, готовы драться в любой момент.
Оррин картинным жестом развел руками.
— Трудно целое государство поднять в ружье, Насуада. Есть еще знать, которую я должен сперва убедить в том, что это необходимо. Кроме того, нужно изготовить доспехи и оружие, собрать запасы продовольствия.
— А чем мне пока кормить своих людей? Нам нужно больше земли, чем ты нам выделил…
— Это мне известно, — оборвал он ее — … а сейчас мы можем только захватывать чужие поля, что крайне нежелательно, если только в твои планы не входит сделать варденов придатком Сурды. Иначе уже тебе придется заботиться, предоставляя кров и землю, о тысячах людей, которых я привела из Фартхен Дура. Вряд ли это понравится твоим подданным. Но каков бы ни был твой выбор, делай его побыстрее. Иначе, боюсь, мои вардены отчасти ассимилируются с местным населением, а отчасти превратятся в неуправляемую орду. — Насуада очень старалась говорить спокойно, без угрозы.
Но Оррин сделал вид, что ему безразличны ее грозные намеки. Презрительно приподняв верхнюю губу, он сказал:
— Твой отец никогда не позволял своим людям выходить из повиновения. Я надеюсь, что и ты им этого не позволишь, если, конечно, всерьез намерена руководить ими. Что же касается наших приготовлений к войне, то существуют определенные пределы того, что мы можем сделать за столь короткий срок; и тебе так или иначе придется подождать.
Насуада так стиснула пальцами край подоконника, что на запястьях надулись вены, а ногти впились в шероховатую каменную поверхность. Но в ее голосе не слышно было даже отголосков того гнева, что бушевал в ее душе, когда она вкрадчиво спросила:
— В таком случае, не одолжишь ли ты варденам еще денег на покупку провизии?
— Нет. Я уже отдал вам все, что мог.
— И что же моим людям теперь есть?
— Я бы предложил вам самим сделать какие-то запасы и объявить сбор денежных средств.
Его совет привел Насуаду в бешенство, однако она одарила Оррина самой ослепительной своей улыбкой и довольно долго смотрела на него, улыбаясь, так что в итоге он почувствовал себя не в своей тарелке. Затем она склонилась перед ним в глубоком реверансе, точно прислуга, так и не убрав с лица сияющую улыбку.
— Что ж, прощайте, сир. Желаю вам приятно провести остаток этого дня.
Оррин что-то пробормотал в ответ, но Насуада его уже не слышала. Она молнией метнулась к выходу из лаборатории, в гневе нечаянно задев рукавом какой-то сосуд из зеленого жада и уронив его на пол. Сосуд разлетелся вдребезги, и из него вытекла какая-то желтоватая жидкость, брызги которой попали ей на рукав. Но она лишь встряхнула раздраженно рукой и даже не остановилась.
Фарика догнала Насуаду уже на лестнице. Вместе они миновали лабиринт бесконечных дворцовых коридоров и скрылись в своих покоях.
Рывком отворив дверь, Насуада устремилась к письменному столу и буквально рухнула в кресло. Перед глазами у нее все плыло. Она была так напряжена, что даже плечи невольно приподняла и нагнулась вперед, а не откинулась свободно на спинку кресла. Трудности, перед лицом которых оказались вардены, казались ей неразрешимыми. Она даже дышать не могла спокойно; одна лишь мысль терзала ее: «Я потерпела полную неудачу!»