— Ой, рукав, рукав!..
Очнувшись от горестных мыслей, Насуада увидела, что Фарика хлопает по правому рукаву ее вышитого платья чистой тряпкой, сбивая какой-то странный дымок. Встревожившись, она вскочила и затрясла рукой, пытаясь понять, что горит. Но пламени не было, зато и рукав, и подол платья прямо на глазах растворялись, превращаясь в какую-то белесую паутину и испуская острый неприятный запах.
— Немедленно сними это с меня! — приказала Насуада служанке.
Стараясь держать правую руку на отлете и с трудом заставляя себя стоять спокойно, она ждала, когда Фарика расшнурует корсаж у нее на спине. Фарика с лихорадочной быстротой, путаясь в узелках, распустила шнуровку, и как только шерстяной лиф повис свободно, Насуада выпростала руки из рукавов и змеей выскользнула из платья.
Она стояла возле стола в одной тонкой сорочке и домашних туфлях, разглядывая изъеденное кислотой платье. К счастью, оно пострадало не очень сильно, хоть и приобрело отвратительный запах. Фарика встревожено спрашивала, не обожгло ли ее, но Насуада только головой качала, не в силах вымолвить ни слова. Фарика потрогала носком туфли валявшееся на полу платье.
— Что же это за гадость такая?
— Один из дурацких растворов Оррина! — сердито сказала Насуада. — Тот, что я нечаянно пролила в лаборатории. — Стараясь успокоиться, она делала глубокие вдохи и выдохи, не сводя глаз с испорченного платья. Его выткала и вышила одна из мастериц рода Дургримст Ингеитум в подарок дочери Аджихада ко дню рождения. Это платье было одним из самых красивых в ее гардеробе. И сейчас Насуада просто не знала, чем можно заменить его, а неоправданных расходов на новое платье в данный момент она себе позволить никак не могла, учитывая плачевное финансовое положение варденов. «Ничего, — думала она, — как-нибудь обойдусь».
Фарика покачала головой:
— Нельзя же просто выбросить такое красивое платье! — Она решительно подошла к столу, вынула из корзинки со швейными принадлежностями ножницы и взяла в руки испорченное платье. — Я думаю, отчасти его еще можно спасти. Я сейчас обрежу испорченный край и сожгу.
Насуада нахмурилась. Она мерила шагами комнату, прямо-таки кипя от гнева на самое себя. «Ну до чего же я неловкая, — думала она, — только этой истории с платьем мне и не хватало!»
— Интересно, что же мне теперь надеть ко двору? — пробормотала она.
Фарика решительно кромсала ножницами мягкую шерстяную ткань.
— Может быть, льняное платье? — предложила она.
— Да нет, оно слишком скромное. Как-то неловко в будничном платье появляться перед Оррином и его придворными.
— Позволь мне попробовать исправить это платье, госпожа моя! — горячо воскликнула Фарика. — Я уверена: его можно немножко переделать, чуточку перешить и оно еще отлично послужит. А может, будет и ничуть не хуже прежнего.
— Нет, нет, это невозможно, — сказала Насуада. — Надо мной же все будут смеяться. Даже когда я одета, как подобает, мне и то бывает трудно заставить придворных Оррина вести себя с должным уважением. А если я надену платье с заплатками, то лишний раз продемонстрирую нашу нищету.
Фарика, которая была все же немного старше Насуады, сурово посмотрела на свою юную госпожу:
— Это платье прекрасно сойдет , если ты, госпожа моя, не станешь вести себя так, словно у всех просишь прощения за свой внешний вид! Я обещаю: придворные дамы будут настолько поражены твоим новым и модным платьем, что тут же начнут тебе подражать. Ах, госпожа моя, потерпи немного и сама увидишь! — Подойдя к двери, Фарика со скрипом приотворила ее и отдала испорченную часть платья одному из стражников снаружи, — Ваша госпожа хочет, чтобы это сожгли. Но сделайте это незаметно. И никому ни слова — иначе будете иметь дело со мной!
Стражник отдал ей честь и удалился.
Насуада не смогла сдержать улыбки:
— И что бы я без тебя делала, Фарика!
— Да то же самое, госпожа. Я уверена, что и без меня ты прекрасно справилась бы.
Надев свой зеленый охотничий костюм, легкая юбка которого давала некоторое облегчение в такую жару, Насуада подумала, что этот противный Оррин, в общем, прав, надо последовать его совету и все-таки давать себе немного отдохнуть. Она решила сегодня ничем серьезным больше не заниматься и помочь Фарике распарывать то, что осталось от ее нарядного платья. Оказалось, что это монотонное занятие — отличный способ сосредоточиться, а думать можно о чем угодно. Выдергивая нитки, она обсуждала сложившуюся ситуацию с Фарикой в надежде, что у той, возможно, мелькнет еще какая-нибудь здравая идея.
Но Фарика сказала лишь:
— Похоже, все дело тут в наличии денег, госпожа. Если бы у нас было достаточно золота, мы могли бы, наверно, и Гальбаторикса вместе с его черным троном купить. Тогда, может, и сражаться с его людьми не пришлось бы.
«А чего я, собственно, ждала от Фарики? — спрашивала себя Насуада. — Что она сделает мою работу вместо меня? Нет, это я заварила кашу, мне ее и расхлебывать».
Пытаясь поддеть стежок кончиком острого ножа, она нечаянно задела кромку кружев, и они тут же стали расползаться. Насуада с тоской смотрела на эту рваную рану, на разбегавшиеся во все стороны «дорожки», похожие на червей, и чувствовала, что близка к истерике: ей страшно хотелось смеяться, хотя на глаза уже навернулись слезы. Господи, неужели ей и во всем остальном будет так же «везти»?
Кружева были самой ценной частью погибшего платья. Плетение кружев действительно требовало большого мастерства, и они стоили немалых денег главным образом потому, что на их изготовление уходило огромное количество времени, и монотонная эта работа требовала непрерывного внимания, ловкости и аккуратности. Одна унция кружев ценилась порой дороже унции серебра и даже золота.
Насуада провела пальцем по обрывкам нитей. «А ведь плетение кружев требует не столько сил, сколько времени», — думала она. Мысль о том, чтобы починить кружева самой, она тут же отвергла. Вдруг разрозненные воспоминания выстроились перед ней в стройную цепь: рассуждения Оррина об использовании магии для научных исследований; советы Трианны, той колдуньи, что руководит тайным обществом Дю Врангр Гата с тех пор, как погибли Двойники; рассказы одного из целителей, который объяснял Насуаде принципы магии, когда ей было всего лет пять-шесть, не больше. Перебирая все это в уме, она вдруг пришла к таким невероятным выводам, что даже засмеялась, но уже совсем не истерически.
Фарика вопросительно глянула на нее, явно ожидая объяснений. Насуада встала, стряхнула на пол распоротое платье и заявила:
— Немедленно отыщи и пришли ко мне Трианну! Чем бы она ни была занята, пусть сразу же идет сюда.
Фарика прищурилась и явно хотела возразить, но передумала и сказала с поклоном:
— Как тебе будет угодно, госпожа моя, — и вышла через потайную дверцу для прислуги.
— Спасибо тебе, — прошептала Насуада ей вслед. Она понимала, почему Фарика с такой неохотой пошла искать Трианну; она и сама чувствовала себя не в своей тарелке, когда приходилось иметь дело с магами и колдунами. В этом отношении она доверяла только Эрагону, потому что он был не колдуном, а Всадником и потому что он дал ей клятву верности, которую наверняка никогда не нарушит. Впрочем, Гальбаторикс ведь тоже когда-то был Всадником… Насуаду пугала необходимость прибегнуть к помощи магов и колдунов. Одна лишь мысль о том, что самый обыкновенный с виду человек способен убить словом или проникнуть в твои мысли, когда ему захочется, приводила ее в ужас. Такого человека невозможно поймать на лжи. Он может красть, изворачиваться, не подчиняться общепринятым законам, но она, Насуада, сделать с ним ничего не сможет…