Эрагон затаил дыхание; он боялся, что Арья или вообще не ответит, или, что еще хуже, отвергнет предложение королевы. Она явно колебалась. Потом опустила глаза и едва слышно сказала:
— Нет, мама. Я не уйду.
Имиладрис неуверенно улыбнулась и снова обняла дочь. На этот раз и Арья тоже обняла мать. На лицах собравшихся эльфов сразу расцвели улыбки.
Белый ворон подскочил на своей перекладине и прокаркал:
— И на двери написал то, что каждый в доме знал: «Друзья и подруги! Любите друг друга!»
— Помолчи, Благден, — сказала ворону Имиладрис. — Не всем хочется слушать твои жалкие вирши. — И королева повернулась к Эрагону и Сапфире. — Прошу извинить меня — я вела себя невежливо по отношению к вам, нашим главным гостям.
Эрагон коснулся пальцами губ и совершенно немыслимым образом вывернул правую руку перед грудью, как его учила Арья.
— Имиладрис Дрёттнинг. Атра эстерни оно тельдуин, — сказал он, не сомневаясь, что в данном случае ему полагается говорить первому.
Королевский ворон от удивления широко раскрыл глаза, но промолчал.
— Атра дю эваринья оно варда, — ответила Имиладрис.
— У натра морранр лифа унин хьярта онр, — завершил Эрагон ритуальное приветствие, заметив, как поразило эльфов то, что он знаком с их обычаями. И услышал, как Сапфира мысленно повторяет его приветствие, обращаясь к королеве.
Выслушав ее, Имиладрис спросила вслух:
— Как твое имя, дракон? «Сапфира».
Лицо королевы вспыхнуло радостью узнавания, однако она лишь кивнула драконихе и промолвила:
— Добро пожаловать в Эллесмеру, Сапфира! А как твое имя, Всадник?
— Эрагон. Меня еще прозвали Губителем Шейдов, ваше величество. — На этот раз по устам придворных явственно пробежал шепоток; даже Имиладрис, похоже, была потрясена.
— Ты носишь могущественное имя, — тихо сказала она. — Мы редко даем его нашим детям… Добро пожаловать в Эллесмеру, Эрагон, Губитель Шейдов! Мы долго ждали тебя. — Она перешла к Орику, поздоровалась с ним, задала ему несколько вопросов и вернулась на трон, зябко кутаясь в плащ. — Судя по тому, что ты, Эрагон, явился сюда всего через несколько месяцев после того, как яйцо Сапфиры было украдено, а также видя это кольцо, что у тебя на руке, и меч, которым ты опоясан, я догадываюсь, что Бром умер, не успев завершить твое обучение. Я бы хотела услышать всю твою историю целиком, включая смерть Брома и твою первую встречу с моей дочерью или ее первую встречу с тобой. Кроме того, я бы хотела узнать поподробнее о твоей миссии в Эллесмере, гном Орик, и о твоих приключениях, Арья, после того, как ты попала в засаду.
Эрагон уже столько раз все это рассказывал, что ему не составило труда еще раз пересказать свою историю королеве эльфов. В некоторых случаях, когда ему изменяла память, Сапфира дополняла его весьма точными описаниями, а порой он просто предоставлял ей возможность продолжать повествование. Под конец Эрагон вытащил из заплечного мешка свиток Насуады и вручил его Имиладрис.
Она взяла свиток, надломила печать и развернула пергамент. Прочитав послание, она вздохнула, на минутку прикрыла глаза, словно от боли, и сказала с искренним сожалением:
— Теперь я понимаю истинную глубину своего безумного поступка! Мои страдания могли бы закончиться гораздо раньше, если бы я не вывела свои войска и не отказалась принимать посланцев Аджихада, узнав, что Арья попала в засаду. Мне вообще не следовало винить варденов в ее гибели. Для такой старой женщины я вела себя просто глупо.
Вокруг все молчали; никто не осмеливался ни согласиться с королевой, ни опровергнуть ее слова. Призвав все свое мужество, Эрагон спросил:
— Но поскольку Арья вернулась живой, согласишься ли ты теперь помогать варденам, как когда-то? Иначе Насуаде не выстоять, а ведь я принес ей клятву верности.
— Моя ссора с варденами — это пыль, унесенная ветром, — сказала Имиладрис. — Не тревожься, Эрагон. Мы станем помогать им и даже больше, чем прежде, благодаря вашей победе над ургалами. — Она чуть наклонилась вперед и посмотрела ему прямо в глаза. — Ты дашь мне кольцо Брома, Эрагон? — (Без колебаний он снял с пальца кольцо и протянул его королеве.) Имиладрис бережно взяла кольцо и сказала: — Тебе не следовало носить его, Эрагон, поскольку предназначалось оно не для тебя. Однако же ты оказал такую помощь варденам и моей семье, что я отныне считаю тебя другом эльфов и в знак нашей дружбы дарю тебе это кольцо, и теперь все эльфы, куда бы ты ни пошел, будут знать: тебе не только можно доверять, но и нужно оказывать всяческое содействие.
Эрагон поблагодарил ее и снова надел на палец кольцо, а королева не сводила с него проницательных глаз, словно что-то решая про себя. Эрагону казалось, что она наперед знает все, что он может сказать или сделать.
— Таких вестей, какие принес ты, — вновь заговорила Имиладрис, — мы не слыхали в Дю Вельденвардене уже много лет. Мы здесь привыкли к более медленному течению жизни, чем обитатели всей остальной Алагейзии, и меня тревожит, что вскоре там могут произойти весьма значительные перемены, а мы, возможно, не успеем даже узнать об этом.
— А как же мое обучение? — Эрагон бросил пытливый взгляд на сидевших у стен эльфов, пытаясь угадать, нет ли среди них Тогиры Иконоки, который во время сражения при Фартхен Дуре проник в его мысли и освободил от мертвящего воздействия Дурзы. Тогира Иконока также подвигнул Эрагона на путешествие в Эллесмеру.
— Все в свое время, Эрагон. Но я боюсь, наша наука не пойдет тебе впрок, ибо ты еще не успел восстановиться после нанесенной тебе раны и не научился преодолевать воздействие магии шейдов. Пока ты этому не научишься, ты будешь лишь тенью той надежды, которую мы лелеяли более ста лет. — В словах Имиладрис упрека почти не чувствовалось, и все же они нанесли Эрагону тяжкий удар. Он понимал, что она права. — Твоей вины в том, что все так сложилось, нет, и мне, поверь, очень больно говорить об этом. Но ты должен понимать и всю тяжесть твоей ответственности и… твоей теперешней неполноценности. Прости, если я обидела тебя, но это так.
И королева повернулась к Орику:
— Прошло немало времени с тех пор, как представители твоего народа переступали порог наших залов, гном. Эрагон-финиарель объяснил мне причину твоего здесь присутствия, но, может быть, ты хочешь что-либо добавить?
— Только передать приветствие от моего короля Хротгара и просьбу, в которой теперь уже нет нужды: возобновить взаимоотношения с варденами. Кроме того, я здесь, чтобы проследить, с должным ли уважением относятся у вас к тому договору, который с таким усердием ковал Бром.
— Мы держим свое слово вне зависимости от того, дали мы его на языке людей или же на древнем языке наших предков. Я принимаю приветствия Хротгара и прошу передать ему также самые наилучшие пожелания. — Сказав это, Имиладрис наконец посмотрела на Арью; Эрагон догадывался, что с первой минуты она только и мечтает о том, чтобы услышать ее рассказ. — Итак, дочь моя, что же выпало на твою долю?