Представив себе возможные последствия того, что описал Глаэдр, Эрагон похолодел. Глянув на Сапфиру, он спросил:
«Значит, ты тоже об этом знала?»
Чешуя у нее на шее встала дыбом, и она сделала головой какое-то странное движение, точно змея.
«Я всегда знала о существовании Элдунари. И разумеется, всегда ощущала его присутствие внутри себя, но мне и в голову не приходило рассказывать об этом тебе».
«Но почему?! Ведь это так важно!»
«А разве ты сам бы счел нужным рассказывать кому-то, что у тебя есть, скажем, желудок или сердце? Или печень, или любой другой орган? Мое Элдунари — это неотъемлемая часть того, чем я являюсь. Да с какой стати мне было упоминать о части своего организма?»
«Стало быть, ты все знала».
«Ну, знала-то я не слишком много. Глаэдр, правда, намекал, что наше сердце сердец важнее прочих частей нашего тела, и предупреждал меня, что его следует особо беречь, иначе оно может попасть в руки наших врагов. Никаких других объяснений он не дал, но я потом и сама догадалась почти обо всем, что он только что тебе рассказал».
«И тем не менее ты не сочла нужным поведать об этом мне?»
«Я хотела, но, как и в случае с Бромом, дала слово — на этот раз Глаэдру, — что никому про это не расскажу, даже тебе».
«Да как ты могла согласиться?!»
«Я полностью доверяю Глаэдру и Оромису. А ты разве нет?»
Эрагон, насупив брови, повернулся к эльфу и золотистому дракону:
— Почему вы нам раньше об этом не сказали?
Оромис вновь преспокойно наполнил бокалы вином и ответил:
— Чтобы защитить Сапфиру.
— Защитить? От кого? От чего?
«От тебя, — ответил ему Глаэдр, и Эрагона так удивил и оскорбил этот ответ, что он просто слов не находил, чтобы выразить свое негодование. А Глаэдр продолжал: — Дикие драконы обычно узнавали о существования своего Элдунари от кого-то из старших родственников, когда достигали такого возраста, когда уже способны были понять, как им пользоваться. Ни один дракон никогда не станет переносить свою душу в сердце сердец, не сознавая полностью все возможные последствия этого. Но у Всадников возникла иная традиция. Первые несколько лет партнерства между драконом и Всадником крайне важны для установления дружественных, почти родственных отношений между ними; и Всадники выяснили, что сообщить им об Элдунари лучше тогда, когда новый Всадник и его дракон получше узнают друг друга. Иначе в силу юношеской беспечности и даже глупости дракон может изрыгнуть свое сердце сердец просто для того, чтобы сделать приятное своему Всаднику или произвести на него впечатление. Но дело в том, что когда мы отдаем кому-то свое Элдунари, то как бы передаем ему и физическое воплощение нашей сущности. И уже не можем вернуть его себе. Дракону нельзя с подобной беспечностью осуществлять разделение своего сознания, потому что это меняет всю его последующую жизнь, даже если она длится хоть тысячу лет».
«А ты еще хранишь в себе свое сердце сердец?» — спросил Эрагон.
Трава вокруг стола склонилась к земле под порывом горячего воздуха, вырвавшегося из ноздрей Глаэдра.
«Это совершенно неподобающий вопрос, птенчик. Никогда не задавай его никому из драконов, кроме Сапфиры. И меня не смей больше об этом спрашивать».
Эрагон так покраснел, что у него защипало в глазах, однако он сумел все же ответить Глаэдру как подобает:
— Хорошо, Учитель. — Впрочем, он тут же задал ему еще один вопрос: — А что… если твое Элдунари разобьется?
«Если дракон уже перенес свою душу в сердце сердец, он просто умрет. — И Глаэдр с явно слышимым щелчком прикрыл веками глаза, и оба его века — внутреннее и внешнее — засветились. — Прежде чем заключить договор с эльфами, мы хранили свои сердца в Дю Феллс Нангоротхе. Это гора в самом центре пустыни Хадарак. Позднее, когда Всадники уже закрепились на острове Врёнгард и построили там хранилище для наших Элдунари, дикие драконы, как и прирученные, доверили свои сердца Всадникам, передав их им на хранение».
«И после этого, — заключил Эрагон, — Гальбаторикс в итоге захватил все Элдунари?»
Неожиданно ответил ему не Глаэдр, а Оромис:
— Да, захватил, но не все и не сразу. Прошло так много времени с тех пор, как кто-либо в последний раз угрожал Всадникам, что многие члены этого ордена стали попросту беспечными, да и за безопасностью Элдунари следить перестали. Хотя к тому времени, когда Гальбаторикс пошел против нас, все драконы Всадников уже изрыгали свое Элдунари и оставляли его на хранение — просто удобства ради.
— Удобства?
«Тот, кто держит в своих руках одно из наших сердец, — вмешался Глаэдр, — может устанавливать с тем драконом. который оставил ему на сохранение свое Элдунари, мысленную связь вне зависимости от разделяющего их расстояния. Между ними может лежать хоть вся Алагейзия, но если у Всадника имеется Элдунари его дракона, они могут обмениваться мыслями так же легко, как вы сейчас с Сапфирой».
— А кроме того, — сказал Оромис, — следует упомянуть, что маг, владеющий Элдунари, может использовать силу дракона, заимствовать ее у него, чтобы усилить мощь своих заклинаний, опять-таки без оглядки на то, где именно находится сам дракон. Когда…
И Оромис умолк, отвлеченный появлением яркой колибри с пестрым оперением. Трепеща крылышками, так что они создавали вокруг нее нечто вроде голубоватого ореола, пташка зависла над блюдом с фруктами и принялась пить густой сок, вытекавший из раздавленной ягоды смородины. Насытившись, она вспорхнула и тут же исчезла среди деревьев. А Оромис продолжил свой рассказ:
— Когда Гальбаторикс убил своего первого Всадника, он выкрал сердце его дракона и за те долгие годы, что ему пришлось скрываться в диких местах, он сумел сломить душу этого дракона и подчинить его своей воле. Возможно, не без помощи Дурзы. А когда Гальбаторикс начал по-настоящему готовиться к войне с нами, имея в союзниках уже и Морзана, он, безусловно, стал сильнее любого из Всадников. И сила его заключалась не только в магии, но и в исключительном уме, ибо ее дополняла мудрость драконов, заключенная в их Элдунари.
Но Гальбаторикс не просто старался уничтожить всех Всадников и драконов. Его главной целью стало добыть как можно больше Элдунари, и он либо попросту отнимал их у Всадников, либо пытал Всадника до тех пор, пока его дракон не изрыгнет свое сердце сердец. К тому времени, когда мы поняли, чем он занимается, он оказался уже столь силен, что остановить его было невозможно. Гальбаториксу сыграло на руку также и то, что многие Всадники отправлялись в путешествие, имея при себе не только Элдунари своего дракона, но и другие Элдунари, в том числе и тех драконов, чьи тела уже перестали существовать. Этим «умершим» драконам частенько надоедало сидеть на одном месте, они жаждали приключений. Ну, а когда Гальбаторикс вместе с Проклятыми разграбил город Дору Ариба на острове Врёнгард, то, разумеется, захватил и все Элдунари, которые были там спрятаны.