— Благодарю, госпожа моя.
Насуада отвернулась и снова посмотрела в ту сторону, откуда приближались эльфы; теперь их скрывал из виду лишь берег высохшей речушки, и до лагеря оставалось не более четверти мили.
— А знаешь, Гарвен, — снова обратилась к нему Насуада, — всего несколько минут назад ты, похоже, изобрел девиз Ночных Ястребов.
— Вот как? Но я что-то этого не припомню.
— Да, да! Изобрел! «Самые умные, самые упорные и самые злые», — ты ведь примерно так сказал? Это был бы отличный девиз, хотя, возможно, «и» там не нужно. Если остальные Ястребы его одобрят, тебе нужно попросить Трианну перевести его на древний язык, а потом этот девиз вырежут на ваших щитах и вышьют на ваших знаменах.
— Ты в высшей степени щедра, госпожа моя. Как только вернемся в лагерь, мы непременно обсудим это с Джормундуром и другими капитанами. Вот только…
Он колебался, не решаясь начать, и Насуада, догадавшись. что его тревожит, сказала:
— Но тебя беспокоит, что подобный девиз может показаться слишком заурядным для тех, кто занимает столь высокое положение? Наверное, ты предпочел бы что-нибудь более благородное и заумное, я права?
— Права, госпожа. — На лице Гарвена явственно читалось облегчение.
— Полагаю, над этим стоит подумать. Ночные Ястребы представляют всех варденов, и вам порой приходится иметь дело с весьма знатными представителями различных народов. Было бы жаль, если бы вы производили неправильное впечатление… Ну, хорошо, я предоставлю тебе и твоим подчиненным и друзьям придумать другой, более подходящий девиз. Не сомневаюсь, ты прекрасно с этим справишься.
Как раз в эту минуту из русла пересохшего ручья вынырнули двенадцать эльфов, и Гарвен, пробормотав еще какие-то слова благодарности, отодвинулся от Насуады на подобающее охраннику расстояние. Насуада тоже придала лицу соответствующее моменту важной встречи выражение и махнула рукой Эльве и Анжеле, подзывая их к себе.
Когда эльфы находились еще на расстоянии нескольких сотен футов, тот, что бежал впереди, показался Насуаде не только облаченным с ног до головы в черное, но чернокожим, как она сама. Но вскоре она поняла, что на нем только набедренная повязка и вышитый пояс из ткани, к которому подвешен небольшой кошелек, а все его тело покрыто темно-темно-синей, точно полуночное небо, блестящей шерстью, которая так и переливалась в лучах солнца. Длиной в четверть дюйма эта шерсть напоминала гладкие, мягкие, гибкие доспехи, повторявшие форму тела и каждое движение мускулов; на коленях и локтях шерсть, впрочем. была гораздо длиннее и достигала, по крайней мере, двух дюймов, а между лопатками росла настоящая густая грива в ладонь высотой, спускавшаяся до самого конца позвоночника. Лоб необычного эльфа был закрыт неровными прядями густой челки, а на кончиках заостренных ушей торчали кисточки, как у рыси; на лице темная шерстка была такой короткой и гладкой, что лишь цвет выдавал ее наличие. Глаза посланника Имиладрис были ярко-желтыми и светились. Оба средних пальца на руках украшали не обычные ногти, а весьма длинные когти. Когда этот эльф, замедлив бег, остановился перед Насуадой, она заметила, что от него исходит и вполне определенный запах: солоноватый, мускусный, напоминающий запах сухого можжевелового дерева, промасленной кожи и дыма. Запах этот был столь силен и столь явственно говорил о присутствии животного-самца, что у Насуады по спине поползли мурашки. Ее бросало то в жар, то в холод, лицо горело, и она была рада, что у нее, темнокожей это совершенно не заметно.
Остальные эльфы имели куда более привычный облик: примерно того же роста, что и Арья, светлокожие, одетые в обычные туники тускло-оранжевого и зеленого, как сосновые иглы, цвета. Шестеро из них были мужчинами, шестеро — женщинами. У всех волосы были цвета воронова крыла, за исключением двух женщин с серебристыми, как звездный свет, кудрями. Определить возраст каждого было совершенно невозможно; на их лицах не было морщин, и гладкая кожа казалась совершенно молодой. Это были первые эльфы, если не считать Арьи, с которыми Насуада встретилась лично, и ей, разумеется, очень хотелось убедиться, что Арья — действительно типичная представительница своей древней расы.
Коснувшись двумя пальцами губ, эльф-предводитель поклонился, как и его товарищи, затем, как-то странно изогнув правую руку, приложил ее к груди и промолвил:
— Мои приветствия и поздравления тебе, о Насуада, дочь Аджихада. Атра эстерни онто тхелдуин. — Его акцент заметнее, чем у Арьи, и речь его звучала более напевно и музыкально благодаря растянутым гласным.
— Атра дю эваринья оно варда, — отвечала Насуада, как научила ее Арья.
Эльф улыбнулся, обнажив зубы, несколько более острые, чем у обычного человека.
— Меня зовут Блёдхгарм, сын Илдрид Прекрасной. — Затем он по очереди представил всех остальных эльфов и продолжил: — Мы принесли тебе радостные известия от королевы Имиладрис: прошлой ночью нашим заклинателям удалось разрушить ворота Кевнона. Так что в данную минуту наши войска продвигаются по улицам города к той башне, где забаррикадировался лорд Таррант. Кое-кто еще оказывает нам сопротивление, но в целом город взят и вскоре будет полностью находиться у нас в руках.
Охрана Насуады и те вардены, что собрались у нее за спиной, разразились радостными криками, услышав об этом. Она тоже обрадовалась этой победе, но затем радость сменилась тревогой и дурными предчувствиями: она представила себе, как эльфы — особенно такие сильные и стремительные, как Блёдхгарм, — врываются в дома жителей Кевнона. «Боги, какие же неземные, сверхъестественные силы спустила я с поводка?!» — думала она.
— Это действительно радостная весть, — сказала она вслух, — ибо, взяв Кевнон, мы значительно приблизились к Урубаену, а значит, и к сердцу Империи Гальбаторикса. — Затем, чуть понизив голос, она сказала: — Я очень надеюсь, что королева Имиладрис проявит милосердие по отношению к жителям Кевнона, особенно к тем, кто никакой особой любви к Гальбаториксу не питает, но не имеет ни средств, ни мужества, чтобы противостоять Империи.
— Королева Имиладрис всегда добра и милосердна по отношению к своим подданным, — отвечал эльф и прибавил: — Даже если они и не выражают желания становиться ее подданными. Однако, если кто-то осмелится выступить против нас. мы попросту сметем их со своего пути подобно тому, как осенью смет лют в кучу сухие листья.
— Я ничего иного и не ожидала от столь древнего и могущественного народа. — отвечала Насуада. Зачем, когда обычный обмен любезностями был закончен, Насуада сочла вполне уместным поинтересоваться целью прибытия к варденам посланцев Имиладрис.
— Насколько я понимаю вашей основной целью является защита Эрагона и Сапфиры. Я права?
— Ты права, Насуада свиткона. И нам известно, что Эрагон по-прежнему находится на территории Империи, но должен вскоре вернуться.
— А известно ли вам, что Арья отправилась искать его и теперь они путешествуют вместе?
Блёдхгарм шевельнул своими острыми ушами.
— Да, об этом мы также осведомлены. Очень жаль, что они оба подвергаются столь серьезной опасности, однако мы надеемся, что с ними ничего дурного не случится.