— Ты чрезвычайно щедр, Губитель Шейдов! И я еще раз от всей души благодарю тебя.
— Да, и я тебя благодарю, — сказал Джоад, вставая. — Я, правда, не уверен, что мы это заслужили.
Хелен метнула в его сторону яростный взгляд, но он, не обращая на нее внимания, закончил:
— Но все равно спасибо, нам это очень приятно. А Эрагон, импровизируя на ходу, прибавил:
— А для тебя, Джоад, подарок не от меня, а от Сапфиры. Она согласилась полетать с вами, когда у вас обоих найдется часок-другой. — Эрагону очень не хотелось, конечно, впутывать в свои дела Сапфиру; он знал, что дракониха будет недовольна тем, что он не посоветовался с нею заранее и предложил ее услуги без ее ведома. Но, подарив Хелен золото, он бы чувствовал себя виноватым из-за того, что и Джоаду не сделал столь же достойного подарка.
На глазах у Джоада выступили слезы. Он схватил руку Эрагона и несколько раз тряхнул ее, а затем, не выпуская ее, сказал:
— Я и вообразить себе не могу более высокой чести. Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, сколько ты для нас сделал.
Эрагон поклонился и слегка отступил к выходу, надеясь как можно вежливей распрощаться. Наконец после очередного всплеска благодарностей, повторяя «да я же ничего особенного не сделал», он все же выбрался наружу, прижимая к груди «Домиа абр Вирда», и посмотрел в небеса.
Вскоре должна была вернуться Сапфира, но время у него еще оставалось, и можно было заняться кое-какими делами. Но Эрагон решил сперва все же отнести книгу к себе; ему не хотелось таскать с собой по всему лагерю такую драгоценность, о которой он то и дело вспоминал с неизменным восторгом.
И он рысцой побежал к своей палатке; Блёдхгарм и остальные эльфы не отставали от него ни на шаг.
Спрятав «Домна абр Вирда» в палатке, Эрагон отправился в оружейную, разместившуюся в просторном павильоне; здесь в достатке имелись всевозможные копья, мечи, пики, луки и арбалеты. Горы обычных щитов и кожаных доспехов лежали в специальных клетях. Более дорогие кольчуги, нарядные котты, шлемы и поножи висели на деревянных подставках. Сотни конической формы стальных шлемов поблескивали, точно полированное серебро. Стойки со стрелами выстроились вдоль стен; рядом сидели мастера, которые чинили или заменяли оперение стрел, поврежденных во время сражения на Пылающих Равнинах. Постоянный ручеек посетителей втекал в двери оружейной и вытекал из них: кто-то приносил в починку оружие и доспехи, кто-то из новичков желал полностью экипироваться; кто-то просто пришел за заказанным заранее оружием. Гул стоял такой, словно каждый старался использовать всю мощь собственных легких. И средоточием всей этой суматохи был тот, кого Эрагон и надеялся застать здесь: Фредрик, главный оружейный мастер варденов.
Блёдхгарм следовал за Эрагоном по пятам, когда тот решительным шагом вошел под полотняный навес и направился прямиком к Фредрику. Все прочие посетители оружейной сразу примолкли и уставились на вошедших, но это продолжалось недолго. Вскоре все уже вновь занялись своими делами, только, пожалуй, разговаривать и топать стали потише.
Приветственно махнув Эрагону рукой, Фредрик шагнул ему навстречу. Он, как всегда, был в доспехах из довольно волосатой бычьей шкуры — от этих доспехов исходил не менее агрессивный запах, что и от разъяренного быка, — а за спиной у него висел тяжеленный двуручный меч, рукоять которого торчала у него над правым плечом.
— Губитель Шейдов! — прогремел он. — Рад тебя видеть! Чем могу служить тебе в столь чудный полдень?
— Мне нужен меч.
На заросшем бородой лице Фредрика блеснула улыбка.
— Ага, а я все думал, когда же ты ко мне за ним явишься? Когда ты, совершенно безоружный, отправился в Хелгринд, я даже подумал: а вдруг ему теперь клинок вообще не нужен? Может, он теперь и сражается только с помощью магии?
— Нет, пока еще нет.
— Ну что ж, не могу сказать, что меня это огорчает. Каждому нужен хороший меч независимо от того, искусен он в колдовстве или нет. В конце концов все всегда кончается звоном стали о сталь. Ты еще увидишь, как быстро завершится наша борьба с Империей, когда прямо в сердце проклятому Гальбаториксу вонзится острие меча! Эх, да я спорить готов на свой годовой доход, что даже у Гальбаторикса свой меч имеется и он его тоже в ход пускает, хотя мог бы любому с помощью своей магии кишки выпустить. С хорошим стальным клинком ничто не может сравниться!
Говоря все это, Фредрик подвел Эрагона к стойке с мечами, находившейся несколько в стороне от остальных.
— Ты какой меч ищешь? — спросил он. — Тот Заррок, что был у тебя прежде, был вроде бы одноручный. Лезвие примерно в два больших пальца шириной — два моих больших пальца, во всяком случае, — и такой формы, которая годится как для рубящего удара, так и для колющего. Я прав?
Эрагон кивнул, и оружейник что-то проворчал и принялся вытаскивать мечи, взмахивая каждым в воздухе и тут же ставя его обратно, ибо они его явно не удовлетворяли.
— Эльфийские клинки обычно тоньше и легче наших или тех, что гномы делают, но эльфы дополнительно укрепляют свои мечи с помощью магии. А у нас такие изящные мечи в бою и минуты бы не продержались, сразу погнулись бы, или сломались, или настолько затупились, что ими только мягкий сыр и можно было бы резать. — Взгляд оружейника метнулся к Блёдхгарму. — Прав я, эльф?
— Да, все в точности так и есть, человек, — ответил Блёдхгарм с ледяным спокойствием.
Фредрик кивнул и принялся обследовать лезвие еще одного меча, потом фыркнул и сунул его в стойку.
— Собственно, это означает, что, какой бы меч ты ни выбрал, он, скорее всего, окажется тяжелее того, к которому ты привык. Это не будет слишком затруднительно для тебя, Губитель Шейдов, но лишний вес все же способен несколько замедлить удар.
— Это весьма ценное предупреждение, — заметил Эрагон.
— Да нет, не особенно, — сказал Фредрик. — В конце концов, я для того здесь и нахожусь, чтобы такие советы давать. Мне надо как можно больше варденов уберечь от возможности быть убитыми и помочь им убить как можно больше воинов Гальбаторикса. Это хорошая работа. — Фредрик отошел от этой стойки к другой, как бы скрытой за грудой прямоугольных щитов. — Подыскать человеку хороший клинок — это само по себе уже искусство. Клинок ты должен чувствовать как продолжение собственной руки. Ты не должен думать, какое именно движение ты хотел бы им совершить; ты должен действовать им точно так, как действует белая цапля своим длинным клювом или дракон своими когтями. Действительно хороший меч — это воплощение твоих намерений: он сам делает то, чего хочешь ты.
— Ты прямо как поэт говоришь!
Фредрик с самым скромным видом слегка пожал плечами:
— Я выбираю оружие людям, которым предстоит идти в бой, в течение двадцати шести лет. Это пропитало меня насквозь, заставило меня думать о судьбе и высшем предназначении людей; я постоянно задаюсь мыслью о том, останется ли жив тот молодой парень, которого я снабдил пикой с зазубренным наконечником, или было бы лучше, если бы вместо пики я дал ему булаву. — Фредрик помолчал и остановился, положив руку на рукоять меча, помещенного в самый центр стойки. Посмотрев на Эрагона, он спросил: — Ты как предпочитаешь сражаться, со щитом или без него?