— Выкинь эту девчонку из головы, Рафаэль, — приказала Эулалия. — Брак с ней и раньше казался мне не слишком выгодным, а теперь для человека из общества он равносилен самоубийству. Думаешь, тебя примут при дворе, если узнают, что ее отец офранцуженный?
— Я готов рискнуть. Мне в этой жизни нужна только Хулиана.
— Твоя жизнь только начинается. Ты жаждешь заполучить эту девицу лишь по той причине, что она осталась холодна к тебе. Как только ты добьешься своего, она тут же тебе наскучит. Ты должен выбрать равную себе, Рафаэль, женщину, которая поможет твоей карьере. Девчонка из семьи де Ромеу и в любовницы едва ли сгодится.
— Не говорите так о Хулиане! — взорвался Рафаэль.
— А почему бы и нет? Я говорю, как сочту нужным, особенно если знаю, что права, — заявила сеньора не терпящим возражений тоном. — С родословной Мединасели и моим состоянием ты очень далеко пойдешь. Моего бедного сына не стало, теперь ты наследуешь мое состояние, и я стараюсь заменить тебе мать, но и мое терпение не безгранично.
— Насколько мне известно, тетушка, ваш супруг Педро Фахес, да упокоит Господь его душу, не располагал ни титулом, ни деньгами, когда вы повстречались, — заметил племянник.
— Педро располагал отвагой и боевыми наградами и был готов питаться ящерицами в Новом Свете, чтобы заработать состояние. А Хулиана — маменькина дочка без роду без племени. Если ты собираешься погубить свою жизнь, на меня не рассчитывай. Тебе все ясно?
— Яснее не бывает, тетушка. Всего хорошего.
Щелкнув каблуками, Монкада поклонился и покинул зал. Он был великолепен в офицерском мундире, начищенных до блеска сапогах, при шпаге с кистями на темляке. Донья Эулалия не слишком расстроилась. Она была знатоком человеческой природы и верила, что честолюбие всегда торжествует в борьбе с любовным безумием. Ее племянник едва ли был исключением.
Спустя несколько дней Хулиана, Исабель и Нурия возвратились в Барселону в фамильной карете в сопровождении Жорди и двух лакеев. Диего как раз собирался уходить, но конский топот и шум во дворе заставили его задержаться. Появившись на пороге, измученные и запыленные женщины сообщили, что Томас де Ромеу арестован. В их загородный дом ворвались жандармы, перевернули все вверх дном и увели дона Томаса, не позволив ему даже надеть пальто. Его обвинили в измене и заточили в страшную Цитадель.
Когда Томаса де Ромеу арестовали, главой семьи стала Исабель, а Хулиана, даром что была на четыре года старше, совсем обезумела от горя. Проявив неожиданную для себя рассудительность, Исабель распорядилась собрать самое необходимое и запереть дом. Меньше чем через три часа она вместе с сестрой и Нурией уже неслась галопом по направлению к Барселоне. В дороге девушка сообразила, что понятия не имеет, что делать дальше. У ее отца, за всю свою жизнь не причинившего никому зла, совсем не осталось друзей. Кто захочет скомпрометировать себя, протянув руку помощи врагам государства? Человек, у которого они могли просить защиты, был скорее врагом, чем другом, и все же он оставался их единственной надеждой. Хулиана будет валяться в ногах у Рафаэля Монкады, если понадобится; можно вынести любое унижение, если речь идет о спасении отца. В жизни, в отличие от плохих романов, только так и бывает. Хулиана согласилась пойти к Монкаде, и Диего оказался перед трудным выбором: ведь вызволить узника из Цитадели было не под силу и дюжине Зорро. О побеге не могло быть и речи. Одно дело спасти Эскаланте из казармы, в которой командует мальчишка-лейтенант, и совсем другое — сражаться в одиночку с барселонским гарнизоном. И все же мысль об унижении Хулианы приводила молодого человека в бешенство. Он заявил, что отправится к Монкаде сам.
— Не глупи, Диего, Монкаде нужна Хулиана. Тебе нечего ему предложить, — отрезала Исабель.
Она сама составила краткое послание с уведомлением о визите и отправила его с лакеем влюбленному кабальеро, а Хулиане приказала привести себя в порядок и надеть свое лучшее платье. Набравшись мужества, девушка отправилась к Монкаде в сопровождении одной только Нурии, пртому что Исабель не умела держать себя в руках, а Диего не был членом семьи. Кроме того, они с Рафаэлем ненавидели друг друга. И Хулиана постучала в дверь человека, которого глубоко презирала, бросив вызов приличиям и рискуя своим добрым именем. Порядочная женщина не осмелилась бы нанести визит холостому мужчине, даже в сопровождении суровой дуэньи. Несмотря на осенние ветра, Хулиана выбрала летний наряд: воздушное платье цвета спелой кукурузы, короткий вышитый жакет и шляпку в тон платью, украшенную зеленой лентой и белоснежными страусовыми перьями. На плечи она накинула темное манто. Девушка напоминала экзотическую птичку и была прекрасна как никогда. Оставив Нурию в передней, Хулиана прошла вслед за лакеем в гостиную, где ждал влюбленный кабальеро.
Увидев, как освещенная мягким вечерним светом девушка вплывает в комнату, словно прелестная наяда, Рафаэль пришел в восторг: он ждал этого момента долгие четыре года. Молодой человек хотел сполна отплатить Хулиане за свое унижение, но передумал; эта хрупкая пташка и так была почти совсем сломлена. Меньше всего на свете он ожидал, что хрупкая пташка станет торговаться, словно турок на базаре. Мы никогда не узнаем, о чем они говорили в тот вечер, известно лишь, что результатом этой беседы стал договор: Монкада освобождает Томаса да Ромеу, а Хулиана выходит за него замуж. Девушка ни словом, ни жестом не выдавала своих истинных чувств. Она позволила Монкаде проводить себя до дверей и даже подала ему руку. Покинув гостиную, девушка нетерпеливо махнула Нурии и выпорхнула на улицу, где измученный долгой дорогой Жорди дремал на облучке фамильной кареты. И уехала, не взглянув на человека, за которого обещала выйти.
Прошло три недели, прежде чем ходатайство Монкады принесло плоды. В эти дни сестры выходили только в церковь, чтобы помолиться святой Эулалии, заступнице города. «Ах, если бы здесь был Бернардо!» — воскликнула как-то Исабель: уж индеец сумел бы разузнать что-нибудь о Томасе и, быть может, даже передать ему весточку. Бернардо обладал способностью проникать туда, куда был заказан вход простым смертным.
— Мне тоже не хватает Бернардо, но я рад, что он вернулся домой. Его мечта сбылась, он снова с Ночной Молнией, — заверил ее Диего.
— Есть новости? Ты получил письмо?
— Нет, почта задерживается.
— Тогда откуда ты знаешь?
Диего пожал плечами. Он не знал, как описать то, что белые в Калифорнии привыкли называть индейской почтой. Между Диего и Бернардо существовала прочная связь; еще в детстве они научились переговариваться без слов и продолжали пользоваться своим умением до сих пор. Теперь братьев разделяло море, но они продолжали обмениваться мыслями на расстоянии.
Нурия накупила грубой коричневой шерсти и принялась шить облачение паломниц. Решив, что влияние святой Эулалии не слишком велико, она задумала прибегнуть к содействию апостола Сантьяго. Дуэнья пообещала святому, что, если ее хозяина освободят, она вместе с девочками придет поклониться его мощам. Она не представляла, где находится Сантьяго-де-Компостела, но надеялась, что недалеко, раз туда направляются паломники из самой Франции.