Перси Джексон и похититель молний | Страница: 45

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

— Мой отец желал избавиться от меня с самого моего рождения, Перси, — сказала она. — Он никогда не хотел детей. Когда я появилась на свет, он попросил Афину взять меня обратно на Олимп, потому что перегружен работой. Ей это не очень-то понравилось. Она сказала ему, что героев должны воспитывать их смертные родители.

— Но каким образом?.. Я хочу сказать, не в роддоме же ты родилась?

— Я появилась у дверей отца в золотой колыбели, меня принес с Олимпа западный ветер — Зефир. Ты, наверное, думаешь, что папуля вспоминал об этом как о чуде? Ну да, возможно, он сделал несколько цифровых фотографий. Но он всегда говорил о моем появлении как о самом неподходящем событии в своей жизни. Когда мне было пять лет, он женился и совершенно забыл Афину. У него появилась «нормальная» смертная жена и двое «нормальных» смертных ребятишек, и он все время делал вид, что я не существую.

Я задумчиво поглядел в окно. Мимо проплывали огни спящего города. Мне хотелось как-то утешить Аннабет, но я не знал как.

— Моя мать вышла замуж за ужасного парня, — вздохнул я. — Гроувер сказал, что она сделала так, чтобы защитить меня, спрятать в запахах человеческой семьи. Может, так же думал и твой отец.

Аннабет теребила ожерелье. Она ухватилась за золотое кольцо колледжа, висевшее на одной нитке с бусинами. Мне подумалось, что это было кольцо ее отца. Оставалось непонятным только, зачем она носила его, если терпеть не могла своего родителя.

— Он не заботился обо мне. Его жена, моя мачеха, обращалась со мной как с придурочной. Не позволяла играть со своими детьми. Отец ей только поддакивал. Когда случалось что-нибудь опасное — ну, ты понимаешь, что-то связанное с монстрами, — оба они смотрели на меня с возмущением, словно хотели сказать: «Как ты смеешь подвергать нашу семью риску?» В конце концов я поняла, куда они клонят. Я была нежеланным ребенком. И я сбежала.

— И сколько тебе тогда было?

— Семь.

— Но… но ты не могла сама добраться до Холма полукровок.

— Почему сама? Афина следила за мной и направляла меня, когда требовалась помощь. Я неожиданно завела парочку приятелей, которые заботились обо мне, правда недолго.

Я хотел спросить, что случилось, но Аннабет, казалось, целиком ушла в свои невеселые воспоминания. Поэтому мне снова пришлось слушать храп Гроувера и смотреть, как за окном поезда проносились темные поля Огайо.

* * *

К концу второго дня, 13 июня, за восемь дней до летнего солнцестояния, мы миновали золотящиеся холмы, пересекли Миссисипи и въехали в Сент-Луис.

Аннабет вытянула шею, чтобы увидеть знаменитую на всю страну Арку, [12] которая лично мне больше напоминала ручку от пластикового пакета для покупок.

— Я хочу сделать что-нибудь такое… — вздохнула она.

— Например?

— Построить что-нибудь вроде этой Арки. Ты когда-нибудь видел Парфенон, Перси?

— Только на картинках.

— Когда наступит время, я увижу его воочию. Я собираюсь построить самые большие памятники богам. Что-нибудь, что простоит тысячу лет.

— Ты? Архитектор? — рассмеялся я.

Не пойму почему, но это показалось мне забавным. Уже сама мысль о том, что Аннабет весь день корпит над чертежами…

— Да, архитектор. — Щеки ее вспыхнули. — Афина ждет, что ее дети будут создавать, а не только разрушать, как некий бог, сотрясающий землю, имя которого я не хочу упоминать.

Я уставился вниз, на коричневую, всю в завитках водоворотов Миссисипи.

— Прости, — сказала Аннабет. — Я ничего такого не имела в виду.

— А мы не могли бы хоть немного поработать вместе? — взмолился я. — Неужели Афина и Посейдон никогда не сотрудничали?

Аннабет потребовалось время, чтобы обдумать этот вопрос.

— Разве что… колесница, — осторожно предположила она. — Мама изобрела ее, а Посейдон создал лошадей из гребней волн. Поэтому им пришлось работать вместе, чтобы завершить замысел.

— Значит, мы тоже можем сотрудничать?

Мы въехали в город, Аннабет наблюдала затем, как Арка исчезает за зданием отеля.

— Полагаю, да, — наконец сказала она.

Мы сошли на станции «Амтрак». По радио сообщили, что до отправки в Денвер поезд простоит здесь три часа.

Гроувер потянулся. Даже еще не до конца проснувшись, он объявил:

— Хочу есть.

— Давай просыпайся, козленок, — подтолкнула его Аннабет. — Пошли смотреть город.

— Смотреть город?

— Грандиозную Арку перед входом в парк, — ответила Аннабет. — Может, это мой единственный шанс забраться на самый верх. Так ты идешь или нет?

Мы с Гроувером переглянулись.

Я хотел было отказаться, но подумал, что, если Аннабет решит идти, ее нельзя отпускать одну.

— Если только там нет закусочных с монстрами, — пожал плечами сатир.

* * *

Арка находилась примерно в миле от вокзала. К концу дня очереди, чтобы попасть внутрь, были не такими длинными. Мы прошли через подземный музей, разглядывая крытые повозки и прочую рухлядь, накопившуюся здесь с начала девятнадцатого века. Все это было не так уж занимательно, но Аннабет без конца рассказывала нам разные интересные истории о том, как строили Арку, а Гроувер постоянно подкармливал меня жевательными драже, так что выходило вполне терпимо.

Я огляделся, рассматривая очередь.

— Ты ничего не чуешь? — шепотом спросил я у Гроувера.

Он вытащил нос из пакетика с жевательными конфетами ровно настолько, чтобы принюхаться.

— Подземелье, — сморщившись, ответил сатир. — В подземельях всегда воняет монстрами. Возможно, это еще ничего не значит.

Но я почувствовал неладное. Не надо было сюда ходить.

— Ребята, — окликнул я, — вы знаете символы божественной власти?

Аннабет с увлечением изучала стенд, рассказывавший о строительном оборудовании, которое применялось при сооружении Арки, но тут же оторвалась и посмотрела на меня:

— Что?

— Так вот, Аид…

— Мы в общественном месте… — Гроувер закашлялся. — Ты имел в виду наших друзей внизу?

— Да, верно, — сказал я. — Привычки нашего друга внизу. Разве у него нет такой же шапки, как у Аннабет?

— Ты хочешь сказать шлема тьмы? — спросила Аннабет. — Да, это его символ власти. Я видела шлем во время собрания в дни зимнего солнцестояния.

— Наш друг был там? — спросил я.

Аннабет кивнула.

— Это единственный раз, когда ему дозволяется посещать Олимп. Самый темный день в году. Но его шлем куда более могущественный, чем моя шапка-невидимка, если то, что я слышала, правда…