Мы продолжили наш путь по коридору. Не нужно было никаких новых встреч, чтобы чувствовать: Лука где-то поблизости. Я ощущал что-то холодное и неприятное — присутствие зла.
— Перси! — Аннабет неожиданно остановилась. — Смотри.
Она стояла перед стеклянной стеной, глядя вниз, в проем глубиной в несколько этажей, проходивший через самый центр судна. На дне его виднелась прогулочная палуба — по сути, торговая галерея с множеством магазинчиков, — но не это привлекло внимание Аннабет.
Перед кондитерской столпилась группа чудовищ: дюжина гигантов лестригонов вроде тех, которые напали на меня в спортзале, парочка адских гончих и еще более странные существа — женщины человеческого облика, но с раздвоенными змеиными хвостами вместо ног.
— Скифские женщины-драконы, — прошептала Аннабет.
Монстры расположились полукругом возле молодого человека в греческих доспехах, который рубил мечом соломенное чучело. В горле у меня застрял комок, когда я заметил, что чучело одето в оранжевую футболку Лагеря полукровок. Мы смотрели на то, как парень в доспехах вонзает меч в живот чучела и распарывает его снизу вверх. Солома так и летела во все стороны. Монстры завывали и подбадривали воина.
Аннабет отошла от окна. Лицо ее стало пепельно-серым.
— Пошли, — сказал я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно спокойнее. — Чем скорее мы найдем Луку, тем лучше.
Коридор заканчивался двустворчатыми дубовыми дверьми, которые, должно быть, вели в какое-то важное помещение. Когда мы приблизились футов на тридцать, Тайсон остановился:
— Я слышу голоса.
— Ты можешь расслышать, что они говорят на таком расстоянии? — спросил я.
Тайсон закрыл глаза, словно для того, чтобы лучше сосредоточиться. Затем его голос изменился, превратившись в сиплое подобие голоса Луки.
— …пророчество сами. Эти идиоты даже не знают, какой путь избрать.
Прежде чем я успел отреагировать, голос Тайсона изменился снова, став басистее и грубее, как у того парня, который разговаривал с Лукой возле кафетерия.
— Ты и правда думаешь, что старый мерин убрался подобру-поздорову?
Тайсон рассмеялся так, как смеялся Лука.
— Они ему не поверят. Даже если он будет рассказывать про скелеты в собственном шкафу. Отравленное дерево было последней соломинкой.
Аннабет задрожала.
— Прекрати, Тайсон! Как тебе это удается? Прямо мурашки по коже.
Тайсон открыл глаза, вид у него был ошарашенный.
— Просто слушал.
— Не останавливайтесь, пошли! — сказал я. — Что еще они говорят?
Тайсон снова закрыл глаза.
— Тихо! — прошипел он грубым голосом.
— Ты уверен? — шепотом спросил Лука.
— Да, — снова прохрипел Тайсон. — Прямо за дверями.
Я слишком поздно понял, что происходит!
Успел только сказать: «Бегите!» — но в этот момент двери адмиральской каюты распахнулись: на пороге стоял Лука, а по бокам — два волосатых гиганта с дротиками, чьи бронзовые острия были нацелены прямо на нас.
— Кого я вижу, — сказал Лука, криво усмехаясь, — неужто мои любимые родственнички? Проходите, не стесняйтесь.
* * *
Каюта была прекрасной и ужасной одновременно.
Большие округлые окна вдоль всей задней стены открывали взору великолепный вид с кормы корабля. Зеленое море и синие небеса протянулись до самого горизонта. По полу стелился пушистый персидский ковер. Середину каюты занимали два плюшевых дивана, в одном углу стояла кровать под пологом, в другом — обеденный стол из красного дерева. Стол ломился от еды: коробки с пиццей, бутылки содовой и целое серебряное блюдо сэндвичей с ростбифом. Все это выглядело прекрасно.
Ужасным же было следующее. На бархатном помосте в задней части каюты стоял десятифутовый золотой контейнер. Нечто вроде саркофага с выгравированными на нем сценами из древнегреческой жизни: города, охваченные пламенем, и герои, погибающие страшной смертью. Несмотря на лившийся в окна солнечный свет, от саркофага исходил холод, заполнявший всю каюту.
— Ну, как? — спросил Лука, обводя каюту горделивым взглядом. — Немного уютнее, чем в одиннадцатом домике?
С прошлого лета он изменился. Вместо шорт до колен и футболки на нем была рубашка на пуговицах, брюки цвета хаки и кожаные мокасины. Теперь Лука коротко стриг свои непокорные рыжеватые волосы. Он выглядел как голливудский злодей, одетый по последней гарвардской моде.
Под глазом у Луки до сих пор сохранился шрам — зазубренная белая линия, след от битвы с драконом. На диване лежал его «коварный» меч, поблескивающий лезвием, выкованным наполовину из стали, наполовину из небесной бронзы, меч, которым можно было убить и монстра, и смертного.
— Садитесь, — сказал Лука.
По мановению его руки три кресла выдвинулись на середину каюты.
Никто из нас не сел.
Огромные друзья Луки по-прежнему целились в нас дротиками. Они походили друг на друга, как близнецы, но это были не люди. Ростом футов восемь, одеты только в джинсы, вероятно, потому, что их широченная грудь и без того густо заросла бурой шерстью. Вместо ногтей — когти, придававшие рукам сходство со звериными лапами. И лица — не лица, а скорее морды, пасти, ощеренные острыми клыками.
— Ах да, я совсем забыл, — вкрадчиво сказал Лука. — Это мои помощники Агрий и Орей. Вероятно, вы о них слышали.
Я промолчал. Несмотря на наставленные в мою грудь дротики, меня пугали совсем не братья-медведи.
Я много раз представлял, как встречусь с Лукой, после того как он попытался убить меня прошлым летом. Мне представлялось, как я отважно выступаю ему навстречу и вызываю на поединок. Но теперь, когда мы стояли лицом к лицу, я еле сдерживал дрожь в руках.
— Так вы не знаете историю Агрия и Орея? — спросил Лука. — Их мать… ну, это на самом деле печально. Афродита приказала молодой женщине влюбиться. Та отказалась и обратилась за помощью к Артемиде. Артемида разрешила ей вступить в свиту ее охотниц, но Афродита отомстила. Она навела на молодую женщину злые чары, и та влюбилась в медведя. Узнав об этом, Артемида с отвращением бросила девушку. Типично для богов, не так ли? Они борются друг с другом, а достается всегда несчастным смертным. Сыновья-близнецы этой женщины, Агрий и Орей, невзлюбили Олимп. Хотя… полукровок они в некотором роде любят…
— На обед, — рыкнул Агрий.
Именно ему принадлежал тот хриплый голос в разговоре с Лукой, который я слышал.
— Хе-хе-хе! — рассмеялся его брат Орей, облизывая поросшие шерстью губы.
Он смеялся не переставая, словно на него напал приступ астмы, пока Лука и Агрий не уставились на него долгим взглядом.
— Заткнись, ты, идиот! — прорычал Агрий. — Сам себя накажешь!