— Прелестно! — прогрохотал ее голос. Я пронзительно и тревожно запищал, но она только еще теснее сжала свою руку вокруг моего пушистого брюшка. — Видишь, Перси? Ты подобрал ключик к собственному «я»!
Она поднесла меня к зеркалу, и то, что я увидел, вновь заставило меня запищать от ужаса. В зеркале я увидел прекрасную и улыбающуюся мадам Ц., которая держала в руках пушистую зверушку с выдающимися вперед резцами, крохотными коготками и бело-рыжим мехом. Я стал извиваться, мое уродливое пушистое подобие в точности повторяло мои движения в зеркале. Я стал… я превратился…
— В морскую свинку, — подсказала мадам Ц. — Симпатичная, правда? Все мужчины свиньи, Перси Джексон. Я пыталась превращать их в настоящих свиней, но от них так воняло, они были такие большие, и содержать их слишком обременительно. Словом, они не отличались от того, чем были прежде. Морские свинки куда более удобны! Теперь иди познакомься с другими мужчинами.
Я протестующе запищал, пытаясь оцарапать мадам Ц., но она сжала меня так крепко, что я едва не потерял сознание.
— Нет, нет, малыш, — пожурила она меня, — веди себя хорошо, не то скормлю совам. Ступай в клетку как примерное маленькое существо. Завтра, если будешь себя хорошо вести, отправишься в путь. Всегда найдется кабинет зоологии, где нужна морская свинка.
Моя мысль билась так же быстро и неистово, как мое сердчишко. Мне надо было добраться до своей одежды, которая грудой валялась на полу. Если мне это удастся, я вытащу из кармана свой волшебный меч и… И что? Я не смогу даже снять колпачок. Если даже мне это удастся, я не смогу удержать меч.
Я беспомощно пищал, пока мадам Ц. несла меня к клетке и открывала проволочную дверцу.
— У этих экземпляров проблемы с дисциплиной, Перси, — предупредила она. — Они никогда не станут прилежными питомцами кабинета зоологии, но они могут привить тебе кое-какие манеры. Большинство живет в этой клетке по триста лет. Если не хочешь оставаться с ними постоянно, я могла бы предложить тебе…
— Мадам Ц.? — позвал ее голос Аннабет.
Мадам выругалась на древнегреческом. Закинув меня в клетку, она заперла дверцу. Я пищал и царапал прутья, но все без толку. Я видел, как мадам Ц. торопливо запихнула мою одежду под ткацкий станок как раз в тот момент, когда в комнату вошла Аннабет.
Я едва узнал ее. На ней было шелковое платье без рукавов — такое же, как на мадам Ц., только белое. Ее светлые кудри только что вымыли, расчесали и переплели золотыми нитями. Хуже всего, что на лицо ей наложили грим, который, как я всегда считал, Аннабет терпеть не могла. В общем, я хочу сказать, что выглядела она хорошо. Правда. Я, наверное, онемел бы от неожиданности, если бы увидел ее такой и не смог издать ничего, кроме писка. Но в то же время с ней произошло что-то совершенно невероятное. Попросту говоря, это была не Аннабет.
Она оглядела комнату и нахмурилась.
— А где Перси?
Я запищал что было мочи, но она, похоже, даже не услышала меня.
Мадам Ц. улыбнулась.
— Он проходит одну из наших процедур, милочка. Не волнуйся. Ты выглядишь восхитительно! Каковы твои впечатления?
У Аннабет загорелись глаза.
— Ваша библиотека — просто чудо!
— Да, могу признать это без ложной скромности, — довольно произнесла мадам Ц. — Лучшие знания, отобранные за минувшие три тысячелетия. Там есть все, что ты хотела бы узнать, все необходимое, чтобы стать тем, кем ты хочешь, милочка.
— Допустим, архитектором.
— О! — сказала мадам Ц. — У тебя, милочка, все задатки, чтобы стать волшебницей. Как я.
— Волшебницей? — Аннабет отступила на шаг.
— Да, милочка. — Мадам Ц. подняла руку. На ладони у нее появилось пламя, язычки которого плясали на кончиках пальцев. — Моя мать — Геката, богиня волшебства. Я узнала дочь Афины, как только увидела ее. Мы не такие уж разные, ты и я. Мы обе стремимся к знанию. Нас обеих восхищает величие. Никому из нас не подобает оставаться в тени мужчин.
— Я… я не понимаю.
Я снова заверещал изо всех сил, стараясь привлечь внимание Аннабет, но то ли она не слышала меня, то ли не придала этим звукам никакого значения. Между тем другие свинки стали вылезать из своих норок, чтобы поближе познакомиться с новым жильцом. Никогда не думал, что морские свинки могут выглядеть так злобно, однако эти — выглядели. Их было с полдюжины, с грязной шерстью, треснувшими зубами и налитыми кровью глазами-бусинками. Они были все в стружках и пахли так, словно действительно провели здесь триста лет, а клетку ни разу не чистили.
— Останься со мной, — меж тем говорила Аннабет мадам Ц. — Учись у меня. Ты можешь присоединиться к нашему персоналу, стать волшебницей, научиться подчинять других своей воле. Ты станешь бессмертной!
— Но…
— Ты слишком умная, милочка, — настаивала мадам Ц. — И при твоем уме так полагаться на этот дурацкий лагерь для героев. Скольких великих женщин-полукровок ты могла бы назвать?
— Ну, Аталанта, Амелия Эрхарт… [15]
— Вот видишь. Вся слава досталась мужчинам. — Мадам Ц. сжала кулак, и магическое пламя погасло. — Единственный путь к могуществу для женщины — стать волшебницей. Медея, Калипсо — вот были могущественные женщины! И конечно я. Величайшая из всех.
— Так, выходит, вы… мадам Ц… Цирцея!
— Да, милочка.
Аннабет попятилась, а Цирцея рассмеялась.
— Да не беспокойся ты. Я не причиню тебе вреда.
— Что вы сделали с Перси?
— Всего лишь помогла обрести ему подлинную форму.
Аннабет оглядела комнату. Наконец заметила клетку и меня, царапающего прутья; все остальные свинки столпились вокруг. Глаза ее широко распахнулись.
— Забудь о нем, — сказала Цирцея. — Присоединяйся ко мне, и будем вместе постигать таинства волшебства.
— Но…
— О твоем друге будут хорошо заботиться. Он отправится на корабле в чудесный новый дом на материке. Воспитанники детских садов будут обожать его. А ты тем временем станешь мудрой и могущественной. И всегда будешь иметь то, что пожелаешь.
Аннабет по-прежнему в упор смотрела на меня, но на лице ее появилось мечтательное, полусонное выражение. Она выглядела точь-в-точь как я, когда Цирцея силой своего волшебства заставила меня выпить коктейль «морская свинка». Я пищал и скребся, стараясь вывести ее из зачарованной спячки, но был абсолютно бессилен.
— Дайте мне подумать, — пробормотала Аннабет. — Просто… оставьте меня на минутку одну. Я хочу попрощаться.
— Конечно, милочка, — проворковала Цирцея. — Одну минутку… а для полного уединения…