Преисполненная решимости на этот раз не дать оставить себя в дураках, Алисия постучала в дверь. Крисси пригласила ее войти. Оба сидели на кровати, которую Крисси уже успела убрать. Они держались за руки, а Пирс улыбался.
— Хотите кофе? — спросила Алисия. Оба ответили ей благодарной улыбкой. Она наполнила чашки и повернулась, чтобы уйти.
— Нет, останьтесь, — попросила Крисси, взяв Алисию за руку и заставляя сесть рядом с собой.
— Я как раз перехожу к забавной части моего рассказа, — продолжала она, лукаво усмехнувшись. — Когда моя будущая свекровь поняла, что я не шучу, она сказала: «А что же мне делать с платьем, которое я сшила для свадьбы? Оно больше никуда не подойдет».
Все трое рассмеялись. Уловив легкий вздох в голосе Крисси, Пирс коснулся ее щеки.
— Надеюсь, ты ни о чем не жалеешь?
Ее прямой взгляд был таким же, как у него.
— Только о том, что не сделала этого раньше. И как я могла быть такой дурой?
— Но ты поняла свою ошибку и сделала все, чтобы ее исправить. Я рад, что у тебя хватило на это смелости.
— Папочка!
Крисси наклонилась и обвила руками шею отца. Они крепко обнялись. Чувствовалось, что от былой скованности не осталось и следа. У Алисии перехватило дыхание от волнения и радости.
От излишней сентиментальности эту трогательную сцену спасли Дэвид и Адам, внезапно появившиеся на пороге комнаты.
— Пирс, Крисси! — хором вскричали мальчики и тут же бросились к гостям.
— Значит, мы сегодня поедем в Диснейленд? — громко спросил Дэвид.
— Не забывай о своем глазе, — встревоженно напомнила Алисия.
Последовал обмен приветствиями и новостями. В комнате стоял такой гвалт, будто здесь проходило заседание Организации Объединенных Наций. Все говорили громко и разом. Наконец Адам потребовал:
— Хочу есть!
— Ну, и что ты теперь собираешься делать? — спросил Пирс у дочери.
Все общество собралось вокруг стола, на котором красовалось огромное блюдо с блинчиками. Было тесновато, но никто на это не сетовал.
— Пойду искать квартиру. Прямо сегодня.
— Но у тебя же есть квартира, — возразил удивленный Пирс.
Крисси покачала головой:
— Она не моя, а мамина. Ее нашла мама, она ее обставила, она оплачивает счета.
— Ну, положим, счета оплачиваю я, — сухо бросил Пирс.
— Прости, ради Бога, — смутилась девушка. — В любом случае я хотела бы иметь собственное жилье. Хочу рассчитывать только на себя. Конечно, на первых порах придется трудновато, но мне действительно этого хочется, папа.
Пирс одобрительно кивнул. Алисия погрузилась в размышления.
— Послушай, Крисси, ты не могла бы кое-что нарисовать для меня? Большие броские модные картинки? — обратилась она к девушке. Крисси отложила вилку.
— Что вы имеете в виду?
— Я собираюсь украсить стены наших магазинов.
Глаза девушки округлились.
— А вы не шутите, Алисия?
— Нисколько. Я давно считаю, что интерьеры магазинов пора обновить. Я представляю себе это так — яркие плакаты в красивых рамках. Очень живые, очень стильные, что-то вроде обложки журнала «Вог», если ты помнишь, как его раньше издавали. Почему бы тебе этим не заняться?
— Но не будете же вы их покупать только потому, что они мои? А если они окажутся не слишком хорошими…
— Ну так сделай их хорошими, — предложила Алисия с вызовом.
— Договорились.
Крисси протянула руку через стол, и женщины обменялись крепким рукопожатием.
Вскоре она ушла, надев джинсы и свитер Алисии.
— Я позвоню.
— Обязательно! — выкрикнули одновременно Алисия и Пирс, стоя на пороге и махая вслед девушке.
Уверенной походкой Крисси пересекла газон и села в «порше».
— А когда мы поедем. Пирс? Ну пожалуйста!
Обернувшись, Алисия увидела, что Дэвид и Адам приплясывают от нетерпения.
— Куда это вы собрались? — недоуменно посмотрев на них, спросила она.
Смущенный Пирс почесал переносицу:
— Я обещал Дэвиду, что если он не будет плакать, пока доктор Бенедикт штопает его рану, мы поедем в Диснейленд.
— А я не плакал!
— Да, он не плакал, — подтвердил Адам, хотя сам этого не видел.
— Мы обсудим это с вашей мамой, пока будем убирать на кухне. А вы пока приведите в порядок свои комнаты, оденьтесь, почистите зубы, а там посмотрим, — Ура! «Посмотрим» — это значит «да», Адам.
— Ура!
И» ребята убежали. Взяв Алисию за руку. Пирс потащил ее на кухню. Как только за ними закрылась дверь, он прижал Алисию к себе и жадно припал к ее рту.
Она попыталась увернуться.
— Кажется, мы собирались вымыть посуду.
— К черту посуду! Я не мог дождаться минуты, когда наконец обниму тебя.
И он снова жадно поцеловал ее.
Алисия все еще была сердита на Пирса. Почему она позволяет ему так поступать с собой? Почему превращается в его руках в податливый воск и ждет, чтобы он начал лепить из нее все, что захочет? От прикосновения его губ вся ее решимость куда-то улетучилась. От былой враждебности не осталось и следа. Алисия чувствовала, что не в силах сопротивляться.
Его язык творил волшебство у нее во рту — то резко и страстно двигался, то ленивыми, дразнящими прикосновениями высекал искры желания в каждом укромном уголке ее тела. Вот его рука скользнула ей под блузку, и теплая ладонь накрыла упругую грудь, а пальцы начали легонько теребить сосок, превращая его в средоточие самых сокровенных желаний.
В Алисии происходила внутренняя борьба Рациональная, разумная сторона ее существа боролась с эмоциональной. Опять она попалась на ту же удочку, опять слепо устремилась вперед, навстречу новой сердечной боли. А вдруг Пирс снова обманет ее ожидания? Впрочем, в данный момент это не имело никакого значения. Как может она оттолкнуть его, сказать «нет!», когда все внутри ее, каждая клеточка ее тела громко кричит «да!».
Разум Пирса тоже настойчиво подавал предупредительные сигналы, но его тело уже давно перестало повиноваться ему. Видит Бог, он боролся со своим желанием, сколько мог. К черту будущее и возможные последствия! Он примет все, что ему уготовано судьбой. Сейчас он хочет только одного — любить Алисию со всей той страстью, которая переполняет его сердце. Он должен доказать ей, что без нее его жизнь будет пуста. Она наверняка и сама понимает, как сильно он ее хочет.
— Не начинай все снова, — простонала Алисия ему в ухо.