— А может, у вас есть идея полноценного сюжета? Если что, смогу его пристроить — у меня тут повсюду связи.
— Я уже подписала контракт.
— Ну так используйте псевдоним.
На столе зазвонил телефон.
— Это Присцилла Смит, — сказала девушка, сняв трубку. — Слушаю вас.
Через минуту она повернулась к Пэту:
— Извините, пожалуйста, но это звонят по личному делу.
Пэт поднялся и вышел. Пройдясь по коридору, он отыскал пустую комнату без таблички на двери, улегся на кушетку и заснул.
Тем же вечером Пэт вернулся в приемную Джека Бернерса с уже созревшей идеей. Это была история про человека, который случайно застает в офисе девушку и думает, что она обычная стенографистка, но потом выяснится, что она пишет сценарии. Однако человек этот нанимает ее в качестве стенографистки, и они вместе отправляются в плавание к экзотическим островам Тихого океана… Это была только завязка сюжета, но для начала разговора с Джеком ее было достаточно. Живописуя образ девушки, Пэт представлял себе Присциллу Смит и по такому случаю перефразировал парочку оборотов «из старого золотого запаса», который он уже давненько не имел случая использовать.
Он вновь ощутил себя молодым и энергичным, когда мерил шагами приемную, в который раз мысленно проговаривая вступление: «В целом ситуация напоминает „Это случилось однажды ночью“, [91] только на новый лад. В главной роли мне видится Хэди Ламарр…» [92]
Уж кто-то, а Пэт Хобби знал, как правильно подать идею этим ребятам, — было бы только что подавать.
— Мистер Бернерс все еще занят? — в пятый раз спросил он у секретарши.
— Да, мистер Хобби. У него сейчас мистер Билл Костелло и мистер Бах.
Пэт быстро прикинул расклад. Было уже половина шестого. В прежние годы ему случалось врываться к большим боссам в самый разгар совещания и этак с налета продавать сюжет за пару тысяч баксов. Тут было важно уловить момент, когда они там досовещаются до полного отупения, — и вот вам вдруг, получайте свеженькую идею!
С невинным видом, как бы разминая ноги, он вышел из приемной в коридор и приблизился к соседней двери. Он знал, что она ведет в ванную комнату, а оттуда можно было проникнуть прямо в кабинет Джека Бернерса. Пэт набрал в легкие воздуха, задержал дыхание и ринулся вперед…
— …Такова идея в общих чертах, — закончил он свою речь пять минут спустя. — Само собой, это всего лишь набросок, сюжет еще не проработан в деталях, но, если вы предоставите мне кабинет и стенографистку, дня через три это все будет изложено на бумаге.
Бернерсу, Костелло и Баху не понадобилось даже переглядываться, чтобы вынести общий вердикт. Бернерс ответил за всех спокойно и твердо:
— Тут нет идеи, Пэт. Под это я не смогу выделить деньги.
— А почему бы тебе не довести это до ума самостоятельно? — предложил Билл Костелло. — Тогда и посмотрим. Сюжеты нам сейчас нужны, особенно про войну.
— Думать гораздо легче, когда за это платят, — сказал Пэт.
Повисло молчание. Когда-то Костелло и Бах дружески выпивали с Пэтом, играли с ним в покер, ходили на скачки. И сейчас они были бы искренне рады видеть его куда-нибудь пристроенным.
— Ну конечно же, война… — уныло промолвил Пэт. — Сейчас всем только войну подавай, и наплевать на прошлые заслуги. Знаете, какое сравнение приходит мне в голову? Я представляю себе некогда известного, а теперь всеми забытого старого художника. Начинается война, и до него никому нет дела — он просто-напросто ненужный человек… — Пэт расчувствовался, жалея себя самого в этом контексте. — В то же самое время люди стараются спасти им же написанные картины, вывозя их в безопасное место как величайшую ценность. А когда он хочет помочь с погрузкой картин в фургон, от бедняги просто отмахиваются. Вот что мне напоминает вся эта ситуация.
На сей раз молчание продлилось недолго.
— А вот это уже недурная идея, — задумчиво изрек Бах и повернулся к коллегам. — Что-то в ней есть — как считаете?
Билл Костелло кивнул:
— Очень даже неплохо. И я уже знаю, куда это можно приткнуть, — в концовку четвертой сцены. Надо только превратить старого Эймса в художника…
Наконец-то дело запахло деньгами.
— Даю тебе две недели на доработку, — сказал Бернерс Пэту. — Две с половиной сотни в неделю.
— Всего за двести пятьдесят?! — возмутился Пэт. — Вспомни, когда-то ты платил мне вдесятеро больше.
— Это было десять лет назад, — сказал Джек. — Извини, Пэт, но это лучшее, что мы можем тебе предложить.
— Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя как тот старый художник…
— Не перегибай палку, — сказал Джек, с ухмылкой поднимаясь из кресла. — Ты все же сел на оклад — и будь доволен.
Пэт проследовал через приемную бодрым шагом и с огоньком в глазах. Полтысячи баксов за пару недель — на эти деньги он без проблем проживет месяц; а ведь работу можно растянуть и на три, а то и четыре недели. С гордым видом он покинул киностудию через парадный вход и купил в ближайшем магазинчике полпинты виски, чтобы дома отметить успех.
К семи вечера все представлялось ему в еще более радужном свете. Если он завтра выбьет аванс, можно будет прокатиться в Санта-Аниту. [93] А сегодня… сегодняшний вечер он посвятит удовольствиям. В праздничном настроении он спустился к телефону на первом этаже, позвонил на студию и выяснил домашний номер мисс Присциллы Смит. Уже много лет он не встречал такой очаровательной крошки.
…Присцилла Смит в своей квартире говорила по телефону весьма категорическим тоном:
— Очень сожалею, но никак не получится… Нет, у меня уже распланирована вся будущая неделя…
Когда она положила трубку, развалившийся на диване Джек Бернерс поинтересовался:
— Кто это был?
— Так, один человек, сегодня случайно заглянувший ко мне в офис. — Она рассмеялась. — Посоветовал мне никогда не читать книги, по которым я пишу сценарии.
— И ты хочешь, чтобы я этому поверил?
— Ты должен мне верить. Если постараюсь, я даже вспомню его имя. Но сперва послушай, какая идея пришла мне в голову при виде одной журнальной фотографии: там люди укладывали в ящики картины, чтобы эвакуировать их из лондонской галереи Тейт. И тут я подумала…