Дух направлял разочарованных дам, нуждавшихся в основании для развода, в третий от угла дом на пятой улице, мимо такой-то церкви или общественного здания (дело в том, что конкретного адреса он никогда не давал) и рекомендовал дважды нажать вторую снизу кнопку. Дамы горячо благодарили и утром, не откладывая, бросались на поиски пятой, если считать от церкви, улицы, подходили к третьему от угла дому и два раза звонили предписанным способом. Выходил человек в домашней одежде и спрашивал, что им угодно.
Объяснить, что им угодно, они не могли, потому что и сами не знали. Человек произносил несколько неучтивых слов и нелюбезно захлопывал дверь. Дамы решали, что, возможно, дух говорил о пятой улице в противоположном направлении или же о третьем доме от соседнего угла, и предпринимали новую попытку. Однако результат оказывался еще более неприятным.
В июле я поехал в Эдинбург и неожиданно встретил Уибли — он печально брел по Принсес-стрит.
— Привет! — воскликнул я. — Что ты здесь делаешь? Мне казалось, дело о школьном совете захватило тебя целиком.
— Да, — ответил он. — Вообще-то я должен быть в Лондоне, но, видишь ли, здесь ожидается одно важное событие.
— О! — удивился я. — И что же именно произойдет?
— Ну, — неуверенно произнес он, как будто не хотел говорить на эту тему, — пока еще и сам не знаю.
— Приехал из Лондона в Эдинбург и сам не знаешь зачем? — не поверил я.
— Понимаешь, — начал он оправдываться, как мне показалось, еще более неохотно, — идея принадлежит Марии. Она считает…
— Мария? — негодующе перебил я. — Кто такая Мария? — Жену его звали Эмили Джорджина Энн.
— Ах, совсем забыл, — объяснил он. — Она никогда не называла тебе свое имя, так ведь? Понимаешь, Мария — это дух.
— Вот оно в чем дело! — с некоторым облегчением отозвался я. — Значит, это она прислала тебя сюда? А зачем, не сообщила?
— Нет, — пожал он плечами. — Вот это обстоятельство меня и волнует. Сказала совсем коротко: «Поезжай в Эдинбург, что-то случится».
— И сколько же ты намерен здесь торчать? — осведомился я.
— Понятия не имею. — Он снова пожал плечами. — Жду уже целую неделю, а Джобсток шлет сердитые письма. Если бы Мария не настаивала, ни за что бы не приехал. Но она три вечера подряд повторяла одно и то же.
Я не знал, что делать. Бедняга говорил так серьезно, что спорить не имело смысла.
— А ты уверен, — немного подумав, уточнил я, — что эта Мария — хороший дух? Поговаривают, что бывают всякие. Не может случиться так, что тебя водит за нос какая-нибудь давно скончавшаяся мошенница?
— Я и сам об этом думал, — признался он. — Конечно, возможность обмана не исключена. Если в ближайшее время ничего не произойдет, то скорее всего так оно и есть.
— На твоем месте, прежде чем продолжать доверять неизвестно кому, я непременно навел бы справки, — заключил я и пошел по своим делам.
Примерно через месяц я наткнулся на Уибли у входа в Дом правосудия.
— В добрых намерениях Марии можно не сомневаться, — сообщил он. — Во время моего пребывания в Эдинбурге действительно кое-что случилось. В то самое утро, когда мы с тобой встретились, в Куинсферри, всего лишь в нескольких милях от города, умер один из моих самых пожилых клиентов.
— Рад слышать, — отозвался я. — То есть, конечно, рад слышать о честности Марии. Выходит, ты правильно сделал, что последовал совету и поехал в Шотландию.
— Не совсем, — покачал головой Уибли. — Во всяком случае, с житейской точки зрения. Покойный оставил дела в чрезвычайном беспорядке, и старший сын помчался в Лондон, чтобы посоветоваться со мной, но не застал. А поскольку дело требовало немедленного рассмотрения, обратился в конкурирующую фирму, к Кебблу. Вернувшись в контору, я узнал о неудаче и страшно расстроился.
— Да уж, — вздохнул я. — Получается, что Мария всетаки ошиблась.
— Нет, — возразил он. — Совет оказался правильным. Ведь что-то действительно случилось.
После этого события доверие Уибли к «Марии» заметно укрепилось, а ее привязанность к Уибли отныне вызывала еще больше вопросов. Она отказалась от стола и, презирая любые формы посредничества, разговаривала с хозяином напрямую. К тому же теперь она повсюду за ним следовала. Трудно было придумать что-нибудь более нелепое. Она даже заходила к нему в спальню и по ночам вела долгие беседы. Жена, естественно, возражала и говорила, что подобное поведение неприлично, но Мария доводам не внимала.
Она являлась вместе с Уибли на пикники и рождественские вечеринки. Голоса ее никто не слышал, однако ему почему-то непременно требовалось отвечать вслух. Он то и дело вскакивал из-за стола, чтобы побеседовать с пустым углом. Стоит ли удивляться, что все остальные чувствовали себя не в своей тарелке?
— Был бы рад, — как-то раз грустно признался Уибли, — если бы Мария иногда оставляла меня в покое. Конечно, она желает добра, но жить в постоянном напряжении тяжело. Да и окружающим такое общение не нравится. Все вокруг начинают заметно нервничать.
Однажды вечером Мария устроила в клубе настоящую сцену. Уибли играл в вист с майором. В конце партии тот перегнулся через стол и тоном ледяного спокойствия осведомился:
— Позвольте узнать, сэр, существует ли какая-нибудь веская причина (он особенно подчеркнул слово «веская») тому обстоятельству, что на мой ход бубнами вы ответили своим единственным козырем?
— Я… я… искренне сожалею, — извинился Уибли. — Так случилось. Просто каким-то образом почувствовал, что необходимо тотчас выложить эту даму.
— Почувствовали по собственной инициативе или кто-то посоветовал? — продолжал допрашивать майор, который, разумеется, уже многое слышал о Марии.
Уибли честно признался, что ход подсказан. Майор встал из-за стола.
— В таком случае, сэр, — провозгласил он с нескрываемым негодованием, — категорически отказываюсь продолжать партию. Живого глупца стерпеть еще как-то можно, но если чертов дух начнет совать нос…
— Не смейте так говорить! — горячо вскричал Уибли.
— Виноват, — высокомерно признал майор. — Назовем его благословенным духом. В любом случае отказываюсь играть в вист с обитателями потустороннего мира. А вам, сэр, позвольте дать совет: если собираетесь и впредь демонстрировать приверженность к некой леди, то для начала обучите ее основам игры.
С этими словами майор надел шляпу и покинул клуб, а я напоил беднягу бренди и на извозчике отправил домой вместе с «Марией».
В конце концов Уибли все-таки удалось избавиться от назойливой подруги. Свобода обошлась примерно в восемь тысяч фунтов, но родные в один голос признали, что игра стоила свеч.
Все началось с того, что один испанский граф снял меблированный дом неподалеку. Однажды их познакомили, после чего граф по-соседски зашел поболтать. Уибли рассказал о «Марии», и аристократ немедленно в нее влюбился. Уверял, что если бы имел возможность пользоваться советами и помощью подобного создания, то жизнь повернулась бы совсем иначе.