Он знает, внезапно понял брат Хакко, знает о Шамбале! Знает и боится, как бы на корабле не разыгралась кровавая драма! Ведь общий дом – это и есть корабль по имени Людвиг Клейн… Он знает, но что известно капитану?.. Эта мысль мелькнула и исчезла, потянув за собой другое воспоминание. Когда-то, в самом начале пути, капитан предупредил: никаких ссор на борту, никаких склок и проявлений неприязни! Людвиг этого не понимает… Так сказал капитан…
Вот и уязвимое место этой твари, подумал священник. Его рука стиснула свисавший с шеи алый кристалл, губы дрогнули, шепча молитву. Великие Галактики! Надоумил Святой Бозон!
Синтезатор, над которым трудился капитан с командой роботов, был почти смонтирован. Огромная сферическая конструкция, блистая в лучах светила Борга, висела под яркими звездами, нацелив сопла инжекторов на планету. Транспортный корабль был загружен сотнями веществ, но синтезатор, зачерпнув при нужде сырье из атмосферы, мог производить что угодно миллионами тонн, воду и пищу, лекарства и яды, озон для защиты от жесткого излучения, радиоактивные изотопы, губительные для всего живого, и любой бактерицидный препарат. Однако синтезатор планетарного класса – сложная машина, и управлять ею священник не умел. Эта задача возлагалась на доктора Десмонда или скорее на искусственный интеллект корабля, так как ксенобиолог был поглощен научными изысканиями. Разумеется, Людвиг не подчинялся наблюдателю от Монастырей, но теперь брат Хакко знал, как с ним договориться.
* * *
Калеб лежал в темноте, прислушиваясь к тихому дыханию женщины и неясным звукам, заполонившим дом. Ночные скрипы и шорохи, шелест листвы в саду, далекий рокот моря… В окно опочивальни, широкое, незастекленное, вливались запахи зреющих на деревьях плодов и нагретого за день камня. Он ловил ароматы и звуки острым чутьем Охотника, вспоминая свой жилой отсек на корабле. Там, в мире иллюзий и миражей, все подчинялось Людвигу, здесь раскинулся за стенами дома огромный мир, в котором были леса и горы, равнины, поросшие травой, неведомые звери, города и миллионы людей. Мужчины, женщины… Женщины!
Он вдохнул аромат нагого тела Зарайи. Она спала крепко, утомленная долгими ласками. В эту ночь Калеб был ненасытен; снова и снова она трепетала в его объятиях, выгибалась, вскрикивала, стонала, замирая через мгновение в сладкой истоме. Возможно, ее народ отличался от людей вселенной Калеба, но он об этом не думал и разницы не замечал. Такая же, как женщины Земли и других миров – может быть, более красивая, более страстная и искусная… Но что-то странное все же случилось, что-то, подчеркнувшее ее инородность, произошло, когда она засыпала, а Калеб, целуя шею и тяжелые груди Зарайи, шепнул, как благодарен ей за эту ночь. Он произнес это на языке своей вселенной, но, кажется, она поняла и пробормотала, погружаясь в сон, – так тихо, что только острый слух Охотника позволил различить слова. «Обещай… обещай, что сам заберешь мою жизнь, когда придет время… Не хочу умирать от чужой руки…»
Теперь он лежал в темноте и размышлял об этом.
Женщин в его жизни было много. Одни хотели денег, другие – удовольствий, третьи отдавались бескорыстно, временами в поисках утешения, как Инес ар ‘ Гауб с планеты Опеншо. Женщин было много, но ни одна не просила ее убить.
«Странная форма благодарности!» – подумал Калеб. Впрочем, странностей в этом мире хватало, и слова Зарайи только добавились к их списку, уже довольно длинному.
Он поднялся, накинул тунику и вышел из опочивальни. Дом – вернее, целый особняк – был большим и темным. Похоже, борги не оставляли на ночь свет, хотя вечерами жгли светильники с каким-то ароматным маслом. Калеб в них не нуждался. Осмотрев единожды все залы, лестницы, коридоры и переходы, он запомнил их расположение и двигался теперь, полагаясь на безошибочный инстинкт Охотника. Для себя, Зарайи и Ситры он выбрал комнаты в южном крыле, что выходило в сад; в северном жили слуги, четверо мужчин и три женщины, а центральная часть в два этажа еще пустовала. «Хватит места для авалонцев, монаха и полевой лаборатории», – думал Калеб, бесшумно пересекая темные тихие залы. За домом, ближе к склону горы, был внутренний двор, просторный и мощенный каменными плитами, готовая посадочная площадка для орбитального катера и авиеток; кроме того, имелся подвал, вырубленный в скальном основании. Как сказали слуги, прежний хозяин усадьбы, один из военных вождей, пал во время похода к какому-то городу на побережье и не оставил наследников. Калеб не сомневался, что там была такая же резня, как на равнине за горами.
Он покинул дом и сел на землю у лестницы с тысячей ступеней, глядя на город, небо и море. Парао Ульфи, лежавший на юге, спал под мерный рокот волн, и лишь в конце восточных улиц, у самых пещер, виднелись тусклые огни – должно быть, факелы в руках охранников. Небо, полное звезд, постепенно затягивала облачная дымка, но свет, почти такой же яркий, как от земной Луны, еще позволял различить городские крыши, черные провалы улиц и дамбу у морского берега. В который раз Калеб поразился, что город лишен укреплений и его улицы широкие и прямые – любой враг мог прокатиться по ним смертоносной лавиной, истребляя жителей и сжигая дома. Однако следов разрушений, ни давних, ни свежих, не было. Или он их не заметил?.. В конце концов, он проехал по городу только один раз, вместе с армией Лабата, вернувшейся из-за гор.
Размышляя об этом, он долго просидел на краю карниза. Тучи, надвинувшись с моря, затянули небеса, свет звезд померк, начал накрапывать теплый дождь. Мир погрузился во тьму, и Калеб уже не мог разглядеть ни городских крыш и улиц, ни морского берега, ни огней у пещер, где стояли на страже воины. Теперь мир говорил с ним только ароматами и звуками – шелест дождя, плеск волн, запахи листвы и сырой земли… Больше ничего.
«Завтра, – подумал он, – завтра я пойду в город, к Вастару, говорящему с предками. Станция-наблюдатель висит в небе, и с корабля меня увидят. Надо связаться с Людвигом, предупредить».
Но его опередили – солнце еще не поднялось над горами, как ожило переговорное устройство. Звуковой сигнал был тихим, однако пробился к дремлющему сознанию Калеба. Он раскрыл глаза и, оставив Зарайю досматривать сладкие сны, вышел в соседнюю комнату. Там, в окованном железом сундуке, хранилось его снаряжение.
Вспыхнул маленький экран, явив лицо доктора Аригато.
– Ваш доклад, – с хмурым видом бросил дуайен. – Армия не пошла в Окатро. Почему?
– Конфликты в мире боргов подчиняются строгим правилам, – отозвался Калеб. – Сначала столкновения в поле, потом захват городов и резня мирных жителей. Сегодня я выясню, насколько разрушительны эти атаки.
– Выясните? Как?
– Я приглашен к одному из вождей Парао Ульфи.
– К тому, с которым вы вернулись в город?
– Нет, сьон доктор. Думаю, ранг Вастара более высокий. Он… – Калеб на мгновение задумался, – …он хранитель традиций.
– Что-то наподобие жреца?
– Возможно. Постараюсь узнать точнее.