Кольцо сжималось все плотнее. Медведев, тем временем, сосчитал, что здесь во дворе находится тридцать восемь человек.
Но Семен сказал — пятьдесят, где же остальные двенадцать? Или просто пугают? Но Дмитрий не вернул мне грамоту — значит, думает, что удастся схватить нас…
— Остановитесь! — угрожающе сказал Медведев и выхватил свой меч.
Кольцо людей, которые их окружали, застыло на месте, но в воздухе сухо прозвенел характерных лязг сабель, вынимаемых из ножен.
— В последний раз предлагаю, — сказал Медведев Воротынским, — обсудим дело мирно, иначе вы горько пожалеете об этом.
— Нет, ты посмотри, — сказал Семен, — он еще пугает нас!
Дмитрий Воротынский слегка побледнел и резко скомандовал:
— Взять их!
В течение ближайших двух минут тихий двор усадьбы дворянина Аристотелева превратился в ожесточенное поле борьбы, где в первые секунды вообще невозможно было разобрать, что происходит и кто с кем борется.
Но уже через минуту от начала столкновения вокруг Медведева и Бартенева образовалось пустое пространство, как бы огороженное барьером из лежащих человеческих тел.
Медведев старался не наносить смертельных ран, не позволяя противнику приблизиться к себе и, время от времени, нанося то плашмя лезвием, то рукояткой меча удары, которые исключали людей из боя, не лишая их, однако, жизни.
Филипп демонстрировал чудеса борцовского искусства: с непринужденной легкостью он отшвыривал от себя по два по три человека, нападавших на него с оружием, не получая при этом сам ни единой царапины.
Медведев уже подумал, было, что еще минута, и они справятся со всеми этими людьми, которые, как они с Филиппом и предполагали, оказались воинами слабыми и неопытными, однако в этот момент произошло нечто совершенно непредвиденное.
По какой-то условной команде одного из братьев Воротынских люди стоявшие довольно плотным кольцом вокруг Филиппа и Василия, вдруг резко отступили назад, так что кольцо их окружения мгновенно расширилось от двух до пяти саженей, и Медведев с Филиппом, стоя спиной друг к другу, оказались в центре пустого пространства.
Филипп вообще ничего не понял, а Медведев догадался в последнюю секунду, но было уже поздно.
Значит, все-таки пятьдесят, и вот они где, эти двенадцать…
На крыше дома Аристотелева вдруг засуетились какие-то фигурки, и когда Медведев понял, что означают их странные действия, небо вдруг показалось ему решетчатым, потому что с крыши на них с Филиппом набросили огромную сеть, связанную из толстых веревок.
В ту же секунду кольцо окружения вновь резко сжалось, люди, наступая, прижимали к земле края сети, и Медведев с Филиппом очутились в центре этого кольца, как мухи, застрявшие в паутине.
Но даже тогда был момент, когда казалось, что они вот-вот вырвутся, потому что Филипп, используя свою нечеловеческую силу, разорвал несколько ячеек сети, хотя никто бы не поверил, что веревки такой толщины можно разорвать.
Однако, даже этот подвиг уже не мог их спасти.
Целая толпа людей навалилась на них и, последнее что успел увидеть Медведев, прежде чем потерял сознание от страшного удара по голове, это был шестопер, занесенный над головой Филиппа, который уже почти вырвался из сети, отбросив в стороны повисших на его руках противников…
Основными, часто любимыми, и при этом весьма полезными в житейском смысле занятиями женщин на Руси в пятнадцатом веке, как впрочем, и во многих последующих веках, были пряжа, ткачество и шитье.
Крестьянки просиживали целые вечера над веретеном, городские жительницы орудовали чаще иглой и нитью, и даже в великокняжеском дворце Московского Кремля, живущим там женщинам, занимающим самое высокое место в иерархии тогдашнего общества, не чужды были эти же занятия.
Великая княгиня Тверская — так теперь, после покорения Твери и передачи ее во владение Ивану Ивановичу, именовалась его супруга, в девичестве волошская княжна Елена, дочь молдавского господаря Стефана, нареченного впоследствии Стефаном Великим, — не желая нарушать древних традиций, также коротала вечера за вечным женским занятием.
Правда, в отличие от женщин простых кругов, это немудреное занятие превращалось в палатах великой княгини Елены в то, что спустя много лет назовут салоном или собранием кружка интеллектуалов, где неторопливая ручная работа совмещалась с неторопливыми беседами на всевозможные темы, преимущественно касающиеся вопросов главных и вечных: сути и смысла человеческой жизни, таинства Господня и всего, что связывает человека с Высшими Небесными силами.
Обычно в этих беседах непременно принимал участие супруг двадцатидвухлетней княгини — двадцативосьмилетний наследник московского престола Иван Иванович, с детства любивший книгу и беседы больше, нежели оружие; завсегдатаями были также сочинитель, переводчик, интеллектуалист, объездивший полмира, главный посольский дьяк Великого князя, Федор Васильевич Курицын (эта его должность соответствовала в то время той, которая стала впоследствии именоваться министром иностранных дел) и другой, не менее выдающийся человек своего времени, тоже посольский дьяк (заместитель министра иностранных дел) и младший брат Федора Васильевича — Иван Волк Курицын. Осталось навсегда неизвестным, почему кличка «Волк» прилипла к имени Ивана — быть может, хотел он так отличиться от своего более знаменитого и успешного старшего брата — а, может, это было какое-нибудь стершееся сейчас из памяти истории обыкновенное детское прозвище. Но не в прозвище дело — Иван Волк тоже умел хорошо держать перо в руках и писать, подобно брату, не только посольские документы, но и весьма интересные литературные произведения.
В таких беседах обычно участвовали еще приближенные княгини Елены, к которым относились ее первая фрейлина и лучшая подруга, приехавшая с ней из Валахии, Марья Любич, подающий большие надежды молодой придворный толмач-переводчик Неждан Кураев, а также несколько девок из московских девиц высокородного происхождения, которые помогали Елене в ее вышивке.
Буквально несколько недель назад Елена задумала вышить большую пелену-покрывало [4] и, сознавая, что работа эта потребует очень много времени и усилий, изначально рассчитывала на несколько лет ежедневного и кропотливого труда, который можно было, впрочем, скрасить приятными и услаждающими ум беседами.
Вот и в тот теплый июньский вечер Елена с иглой в руках сидела за большим растянутым на раме холстом, по которому шло вышивание; две девушки помогали ей, а вокруг удобно расположилось не только постоянное вышеупомянутое общество — сегодня здесь были и новые гости, что слегка сковывало беседу, учитывая, кем были эти новички.
Дело в том, что раньше, еще весной, несколько раз в традиционных вечерних беседах приняла участие княжна Олена, которая, несмотря на свой весьма юный возраст, выказывала большую любознательность, и стремление к знаниям, так что Иван и Елена стали поощрять девочку к занятиям и беседам. И вот недавно княжна вдруг намекнула, что ее старшая на год сестра, великая княжна Феодосия и сама матушка Великая княгиня Софья заинтересовались этими беседами и хотели бы их посетить.