Его юность началась в Диком поле, и этим последним посещением Дикого поля окончилась.
Наступала пора зрелости.
С тех пор, как в Рославле много лет назад поселился богатый и неслыханно щедрый купец Елизар Бык, частые празднества с изысканным угощением всех жителей по случаю приезда или отъезда общего любимца стали обычным и почти будничным делом.
Однако того, что происходило в этом тихом и спокойном городке в двадцатых числах апреля 1484 года, наверно, до конца своих дней не забыли имевшие счастье жить в то время горожане.
Трехдневный карнавал с бесплатной выпивкой, отменными закусками, музыкантами, скоморохами и кукольниками — такого еще никто не видывал!
А поводом для всего этого послужил юбилей любимого всеми олигарха — 21 апреля купцу Елизару Быку исполнилось сорок лет!
Всеобщая любовь горожан не мешала им, однако, как это свойственно людям, втихомолку сплетничать обо всем, что удавалось узнать о жизни местного богача.
В основном всех занимал один вопрос: как это так — красивый, богатый, умный мужчина — и не женат.
Некоторые совсем уж злые и циничные языки, нашептывали, а их владельцы при этом нехорошо подмигивали глазом, — что, дескать, как-то странно это, но возмущенные сторонники возражали, что как раз в этом-то смысле все у купца в порядке, — что они, мол, едва ли не со свечой у постели стояли, когда не одна рославльская молодушка бывала в гостях у Елизара. А вот почему не женится — это конечно вопрос интересный…
И тут вдруг недавно появилась новая почва для пересудов.
Несколько лет назад стала работать у купца одна молодая семейная пара — беженцы из Московского княжества, сказывали, будто из Новгорода — Ян и Янина Курилович. Так вот, от многочисленных домашних слуг просочилась в город сплетня, что де, мол, назначив Яна Куриловича своим канцлером и посылая его постоянно в какие-то поездки, Елизар Бык тем временем уделяет особое внимание его супруге, Янине, принятой на должность горничной…
Впрочем, все это была досужая болтовня и на самом деле никого всерьез не волновала личная жизнь купца — дескать, долгая ему лета, а мы все с удовольствием отпразднуем его проводы в дорогу, встречи из дальних странствий и уж тем более юбилей, вроде сегодняшнего — дожить бы ему лет эдак хотя бы до ста.
Елизар Бык самолично веселился с народом двадцатого и двадцать второго апреля, однако собственно день рождения он припас для особо торжественного ужина наедине со своим добрым, старым и любимым другом, ученым книжником Симоном Черным.
Симон Черный прибыл как всегда вовремя, в черной, инкрустированной серебром карете и одет был в изящный черный бархатный костюм европейского покроя с большим белым жабо, поверх которого свисали с его головы уже слегка редеющие, но все еще длинные и давно седые космы.
Друзья, как обычно, уединились в комнате с плотно завешенными окнами при свете огромного количества душистых и ароматных свечей в серебряных канделябрах, которые только ради таких встреч заказывал в Багдаде купец Елизар Бык.
Апостолы тайной веры обнялись и сели за богато накрытый стол, а Елизар отпустил слугу, как это он обычно делал, чтобы им никто не мешал, ведь если что-нибудь понадобиться, слугу этого легко можно призвать, дернув за шелковый шнур.
Симон, улыбаясь, протянул Елизару маленькую сафьяновую коробочку, открыв крышку. Там находился большой серебряный перстень необычайно красивой работы.
— Это историческая реликвия. Он совсем недавно был на пальце самого Родриго Борджиа, у которого нам следовало бы поучиться обаятельному добродушию и беспощадному коварству, с которым он умеет вести свои дела. Помяни мое слово, пройдет пару лет, и он станет Папой [8] .
— Благодарю тебя, — с улыбкой принял подарок Елизар. — Полагаю, он не похож на перстни, которые изготавливал наш покойный Ефим Селиванов, и я могу без опаски надеть его, чтобы он напоминал мне всегда о тебе и этом дне.
— Да, конечно, — рассмеялся Симон, — хотя он тоже имеет нечто эдакое. Вот тут погляди под камнем маленькая кнопочка. Если ее нажать — вот видишь — камень приподнимается, а там внутри белый порошок, без малейшего вкуса и запаха. Одной крупицы достаточно… Так что, содержимого этого перстня хватит на целую армию.
— Надеюсь, что у нас никогда не будет такого количества врагов. Благодарю тебя, подарок действительно очень ценный.
— Эти Борджиа, я думаю, самые крупные в современном мире специалисты по ядам. С ласковой улыбкой на устах они беспощадно травят своих врагов, и никто не может обвинить их в этом — яды настолько безукоризненны, что не оставляют в организме ни малейших следов, не вызывают никаких внешних изменений органов — полная иллюзия, будто человек умирает по совершенно естественной причине.
— Искусство медицины развивается. Я помню наш добрый друг Корнелиус в начале своего пути, будучи еще неопытным, такое натворил с поясом великой княгини Марьи, что она за сутки в пять раз увеличилась в объеме.
Легкая тень пробежала по лицу Симона.
— Что ж, — сказал он, — первый блин, как говорится… Однако, гений Корнелиуса заключается как раз в том, что он умеет мастерски учиться на своих ошибках и никогда больше их не повторять.
— Прости, — сказал Елизар, — я напомнил тебе о печальном, и ты нахмурился.
— Ты напомнил мне о нашей юности, а она действительно не была веселой.
— Еще бы! — воскликнул Елизар. — Да мы-то и встретились с тобой двадцать… нет раньше… ба! — двадцать два года назад, на крутом обрыве над бездонным днепровским омутом в Киеве, и если бы не великий промысел Господа нашего единого и вездесущего, который свел нас на этом обрыве минута в минуту одновременно, наверно, косточки наши давно бы уже обглодали днепровские рыбы: но ведь не с руки как-то кидаться в омут, когда рядом стоит твой сверстник и мрачно пялится на тебя. В общем, помешали мы тогда друг другу.
— Быть может, напротив, — помогли.
Елизар рассмеялся:
— Ты как всегда прав. Действительно, гораздо лучше сидеть сейчас здесь за столом, чем гнить в днепровском иле. Кстати, ты так никогда и не рассказывал мне, а что собственно привело тебя к этому обрыву.
— О, это очень мрачная история, и долгие годы она тяжелым бременем лежала на моей душе, но время все лечит, память стирается и по сравнению с тем, что было потом, прошлое перестает казаться таким страшным, даже порой думаешь: да не было там ничего особенного… Очень простая история, Елизар. Семнадцатилетнего мальчишку-сироту, которого из жалости приютили родственники, приметила богатая молодая красавица. Заманила, завлекла, кормила, поила, ласкала, и все было бы замечательно, если бы не было у этой красавицы ревнивого мужа. Он был, как ты сейчас, — купец — помню его хорошо: свирепый бородатый Григорий Кураев, ну и так же как ты, отлучался часто по своим купеческим делам. А у нас с его красавицей-женой така-а-а-я любовь была — м-м-м… И очень хотелось ей ребеночка, поскольку с этим Кураевым что-то у нее не получалось. И вот в один прекрасный день говорит она мне: «Будет у нас дитя — такое нежданное счастье ты мне подарил, а потому нареку я его Нежданом». «А вдруг девочка?», — спросил я. «Значит будет Неждана». И наша любовь продолжалась, пока она не родила.