Окончательно расслабиться мешало лишь то, что Вене предстояло еще избавиться от облигаций. План у него был простой. Недоделанный бандит по кличке Масик жил в соседнем с Ириной доме. Прежде чем завалиться к Ветровой, Вене предстояло незаметно проскользнуть на крышу четырехэтажки и сбросить на козырек подъезда Масика пакет с облигациями. А несколько пачек швырнуть в кусты, чтобы наутро их начали находить местные жители.
Никаких угрызений совести насчет предстоящей операции Веня не испытывал. От Ирины он знал, что полгода назад Масик был замешан в изнасиловании несовершеннолетней, но на следствии смог отвертеться и прошел по делу в качестве свидетеля. Так что перевести стрелки на этого урода Веня считал своим гражданским долгом.
Беспокоило его другое. У Масика в эти минуты вполне мог происходить обыск – это зависело от того, насколько убедительным Ирине показался рассказ бандита об угоне машины. Поэтому во двор Веня нырнул с дальнего конца и некоторое время осматривался в сгустившихся сумерках.
Ничего подозрительного он не обнаружил. Милицейских машин у подъезда Масика не было, и свет в его квартире не горел. Дом Ирины стоял к четырехэтажке Масика под прямым углом. Повернув во двор, Веня увидел, что Ирина уже дома – кухонное окно было освещено.
Веня ухмыльнулся и направился к знакомому подъезду. Сбрасывать облигации он решил с крыши дома Ирины – на случай, если какая-нибудь любопытная старушенция таращилась сейчас из темного окна в пустынный двор.
Лампочки в подъезде горели только на первом и третьем этажах. Ирина Ветрова жила как раз на третьем. Стараясь не шуметь, Веня осторожно поднялся по лестнице к ее квартире и собрался уже повернуть на четвертый этаж, когда дверь внезапно открылась, на пороге возникла Ирина:
– Наконец-то! А я себе уже места не нахожу!
К счастью, на этот раз заседание учредителей до двух часов ночи не затянулось. Разъехались «мэны» довольно рано. Локтев провел это время с большой пользой для своего желудка. В углу гаража валялось с полдесятка пустых жестянок из-под пива и столько же упаковок от рыбных пивных наборов.
Когда внутренняя дверь гаража наконец открылась, Сергей вскочил на ноги и с распростертыми объятиями направился навстречу Арбузову:
– Привет, Олежа!
– Здравствуй, Сергей, – устало кивнул Арбузов. – Извини, что заставил тебя столько ждать.
– Да ну, – махнул рукой Локтев, – пустяки! По пивку?
– Давай, – кивнул Арбузов. – Умаялся я на этом собрании, ох и наделали вы делов своим ограблением! Управляющего банком вроде инфаркт хватил! А наши соучредители, которые акционеры «БРИКСа», прямо оба зеленые…
– Да-да, – кивнул Локтев, – мы с Веней ребята не промах, кого хочешь до инфаркта доведем! Значит, убиваются по своим баксам банкиры?
– Не то слово, – кивнул Арбузов, жадно припав губами к жестянке. – Но дело, Сергей, оказывается, не в долларах.
– А в чем тогда?
– Дело в том, – вытер губы Арбузов, – что в машине были облигации.
– Ну были, – кивнул Сергей, – ну и что?
– А то, что стоимость этих облигаций реально составляет около трехсот тысяч долларов.
Локтев, как раз глотнувший пива, даже поперхнулся. Едва откашлявшись, он прохрипел:
– Шутишь, что ли?
– Нет, – покачал головой Арбузов. – Это облигации Внешторгбанка. Нарицательная стоимость их не очень велика, но заем рассчитан на несколько лет. Сейчас они стоят гроши, но через семь лет, когда придет время погашения, по ним выплатят около трехсот тысяч.
– Вот черт! – вскочил на ноги Локтев. – У тебя телефон есть?
– А что случилось?
– Телефон! Быстро!
Арбузов сунул Сергею мобильник, тот поспешно набрал номер квартиры тетки Клары и послушал длинные гудки.
– Ушел, – наконец сдавленным голосом пробормотал Сергей. – Что же делать? Звонить Ирке? Да нет, не такой он дурак, чтобы завалиться к следователю с уликами… Сколько времени, Олег?
– Начало одиннадцатого, – посмотрел на часы Арбузов. – А в чем дело?
– Дело в том, – рухнул на табурет Локтев, – что наши облигации накрылись пи… в общем, крышкой!
– В каком смысле?
– В прямом! Веня их уже наверняка разбросал по городу, чтобы сбить следствие с толку!
– Как – разбросал? – поставил жестянку на верстак Арбузов.
– Как-как? Обычно… – вздохнул Локтев. – Люди начнут находить облигации и уже завтра с утра потянутся в сберкассы. А там их будут брать по одному и проверять на причастность к ограблению. Так что твои банкиры зря убивались. Облигации они получат назад. Может, не все, но большую часть точно.
Арбузов вдруг засмеялся. Локтев удивленно посмотрел на него и спросил:
– Ты чего, Олег?
– Это так, нервное, – вздохнул Арбузов. – Дело в том, что о пропаже облигаций никто не заявлял и заявлять не будет.
– Это почему?
– Потому что эти облигации были получены не совсем честным путем. Поэтому их и везли в областной центр, чтобы спрятать в сейфе другого банка. А доллары просто прихватили, чтобы завезти по дороге…
– Ни фига не понял, – покачал головой Локтев. – Как такое может быть? Облигации украли, а о них даже не заявили?
– В наше время, Сергей, все может быть. Эти облигации не числятся среди активов, так что и заявить об их пропаже невозможно. Ирония судьбы, – развел руками Арбузов.
– Это точно, – вздохнул Локтев. – Знал бы прикуп, жил бы в Сочи.
От неожиданности Веня на миг растерялся, но тут же взял себя в руки. Незаметно сунув обратно в кармашек сумки пакет с перчатками, он нырнул в квартиру Ветровой со словами:
– Привет, киска! Я думал, ты дольше сегодня задержишься.
Ирина уже успела переодеться в домашний халат с большими накладными карманами. Поспешно чмокнув Веню в щеку, она сказала:
– Снимай штаны!
– Что? – удивился Веня.
– Раздевайся и двигай в ванную!
– А что за срочность?
– Я тебя хочу, дурачок! Ясно? – до боли сжала Венину руку Ирина.
– Ясно, – несколько растерянно кивнул Веня.
В тот момент беспокоило его не столько внезапное либидо Ирины, сколько злосчастные облигации. Потоптавшись в прихожей, он стянул с себя штаны с рубашкой, а заодно придумал, что делать.
Прежде чем нырнуть в ванную, Веня подхватил свою сумку и многообещающим тоном проговорил:
– А здесь у меня сюрприз! Заберу с собой, чтобы ты не увидела раньше времени!
Вышло все довольно фальшиво, но Ирина не обратила на это внимания. Махнув Вениными брюками, она улыбнулась: