До назначенного Дикарем времени оставалось чуть больше трех часов. И Леонид начал нервничать. Несмотря на уже начавшуюся ночь, сна не было. И не кофе тому виной. Не от кофе дрожали пальцы, не от избытка кофеина Леонид не находил себе места.
Пальцы то и дело хватали со стола первые попавшиеся предметы, чтобы тут же швырнуть обратно. Чувствуя, что сидеть нет больше сил, Леонид вскочил, зашагал по кабинету.
«А что, если Беннет схватит Аннигилятора? – подумал он, но сам скривился. Не о том он думал. Вот что тревожило его на самом деле: – А что, если Дикаря первым схватит Волошин?! Сильно сомневаюсь, что он привезет хакера для допроса. Когда началась такая игра и дележ добычи, слова не имеют значения!»
Леонид взглянул на часы, фыркнул и упал в кресло. Пошарил невидящим взглядом по опущенным жалюзи, за ними Токио раскрывал свои возможности для ночной жизни, как танцовщица в кабаре игриво демонстрирует обтянутую чулком ножку. И там, среди веселья казино, игровых залов и кварталов красных фонарей, где-то там сейчас пытались свестись воедино людские жизни – ниточки его дела. Там шла борьба, гонка за первенство в самом разгаре. Облеченные властью без жалости жертвовали пешками, чтобы выторговать лишний ход.
Леонид судорожно выдохнул. Он и сам не понимал, почему именно это дело так захватило его. Что в нем было особенного? Или так его тронула гибель русского хакера? Или, может быть, заразившись от Беннета, сыграли карьерные амбиции? А возможно, он просто не мог принять интуитивного вывода, что после операции Волошина ему не удастся поговорить с Дикарем… Что-то слишком хищное, опасное было в Дмитрии Волошине. Разум отметал чувства, но сердце говорило: бойся!
Неожиданно для себя Леонид подчинился порыву, и в ладони оказался служебный блэкберри. На экране высветился номер оператора, значок соединения. Когда гудок оборвался профессионально-нейтральным «алло», Леонид наговорил имя и фамилию, по памяти назвал номер своего удостоверения.
– Я слушаю вас, месье Аль-Дагит, – оператор перешел на французский.
– Соедините меня с Дмитрием Волошиным из Интерпола Российской Федерации, – сказал Леонид. – Или с любым из его группы. Срочно!
Несколько мгновений в трубке были слышны только щелчки. Потом оператор со смущением в голосе сообщил, что вся группа Волошина не выходит на связь.
– Это невозможно! Попробуйте аварийный канал!
Но даже внутренние коммуникаторы не отвечали.
И тогда Леонид понял, что Волошин попросту решил изолироваться. Сейчас он вершил чьи-то судьбы и не хочет, чтобы ему мешали!
Безжизненным голосом Леонид поблагодарил и оборвал связь. Но не успел спрятать блэкберри, как тот зазвонил вновь.
Ожили и очки дополненной реальности.
И каждый гаджет транслировал сигнал чрезвычайного положения!
– Время Дракона, – прошептал Леонид беззвучно, – время Дракона пришло!..
Япония, Хоккайдо, Вакканай
Стены транспортных контейнеров создавали иллюзию замкнутого пространства. И казалось, что бушующее внутри этих стен пламя повсюду. Оно расползлось по всей земле, к чертовой матери пожирая все, к чему могло прикоснуться. Это же пламя как нельзя лучше подходило и к мироощущению Андрея. Все рухнуло в один миг, ловушка захлопнулась, выхода не было.
Крики из кузова броневика стали громче.
Андрей смотрел на груду разбитых автомобилей, на бензиновый пожар и не знал, чем можно помочь. Стоит ему только высунуть нос из своей щели, как его тут же отстрелят. А если и не отстрелят, в одиночку растащить завал и помочь полицейским он точно не смог бы.
Андрей поморщился, ребра болели невыносимо. С великой осторожностью положил туда руку, надеясь пережать рану и остановить кровь. Но новый приступ боли был таким острым, что он зарычал сквозь зубы, в глазах помутилось, грудную клетку стиснуло клещами.
Нет, кажется, он не так-то просто и отделался, все-таки ребра сломаны. Будь проклят Ицхак!
Знать бы хоть, за что его убить хотели? Ради чего кинули? За кого подставили?
Черт!..
Он прислонился спиной к стене контейнера, запрокинул голову. Слушать крики полицейских невозможно, сердце разрывалось! Хоть бери и беги туда, пусть снайпер и его прикончит, но слушать, как страдают и умирают другие… нет, для мужчины это выше всех его сил!!
Сцепив зубы, он рванулся к обрушенной упавшим вертолетом осветительной вышке. Цепляясь руками за стены, допрыгал на одной ноге. Быстро оценил обстановку: поджариться на оголенных проводах – верх глупости! И стал карабкаться наверх.
От первой же попытки подтянуться в глазах поплыло так, что Андрей замер, скрутившись калачиком. Боль в боку была адской!
«Терпи, казак! – прорычал Андрей, уже не понимая, мысленно или вслух. – Или сдохнешь здесь, как того и хотят эти ублюдки, или вернешься к Ольге!»
Окрик немного помог. Когда в глазах прояснилось, Андрей обнаружил себя уже преодолевшим половину препятствия. Правда, он буквально полз, перекосившись на левый бок, волочил тело наверх, но все же хоть как-то двигался.
Когда его пальцы вцепились в последнюю, самую верхнюю перекладину переломленной вышки, он вдруг сообразил, что теперь предстоит еще и спускаться! Смертельный холод заморозил позвоночник. Никогда раньше он не думал, что какие-то три метра будут такими чудовищно длинными! А какой приступ боли его будет ждать, когда он спрыгнет… Подумать страшно!
Андрей скривился, решил зло:
«К дьяволу! Главное – быстрей!»
И, набрав в легкие побольше воздуха, рывком швырнул тело на ту сторону. В полете весь сжался, подобрал ноги и выставил руки, но удар все равно оказался таким мощным, что с легкостью вышиб сознание…
* * *
– Дохлый, кажись…
Кто-то наградил его пинком по ребрам. От резкой обжигающей боли Андрей мгновенно пришел в себя. Взревел, выматерился люто.
– Чтоб меня… – впечатлился Ицхак. – Живой, сука!
Андрей поднял голову. Что-то в его лице заставило Ицхака отшатнуться. Хотя получилось это у него с трудом – и ему досталось в этой бойне. Одна рука повисла плетью, кровь часто капала с кончиков пальцев. Одежда изорвана в клочья, края обуглены. Лицо Ицхака превратилось в сплошную рану, и как только он слова выговаривает с такими разбитыми губами?
– Что ж ты никак не сдохнешь?! – выплюнул Ицхак с отвращением. – Живучий, сука, что та собака!
Ицхак совершил неуловимое движение здоровой рукой, что-то щелкнуло. Отраженный свет прожекторов заиграл бликами на лезвии выкидного ножа.
Отупевший от потери крови Андрей не успел толком среагировать на выпад, только рукой прикрылся. Правое плечо обожгло, по коже вяло заструилась кровь. А Ицхак уже вновь занес руку с ножом.