– Что это за хрень? – удивлялся Скрипач. – На самолетное крыло непохоже. На броню тоже непохоже. Вообще непонятно что! Кир, может быть, попробуем вывернуть его как-то отсюда?
– Чтобы вывернуть, нужно добраться до краев, а для этого надо рыть в бок, – резонно ответил Кир. – Фэб, сколько времени?
– Четыре часа, – ответил Фэб. – Очень странно…
– Чего опять странно? – нахмурился Скрипач.
– Только то, что сканер это железо не видит, – пожал плечами Фэб. – Он видит органику, которая внизу, а листа для него нет.
– Чудеса какие-то, – растерянно произнес Ит, вылезая из ямы, и усаживаясь рядом с Фэбом на бревно. – Ну-ка дай посмотреть.
– Смотри, – пожал плечами Фэб. – Ну и как?
– Никак, – Ит недоуменно разглядывал схему. – Чудеса в решете.
Скрипач вылез следом и, вытирая руки о комбез, пошел к ближайшей луже – хоть немножко отмыться. Кир тоже вымахнул из ямы, вытер руки об землю. Он изгваздался больше всех, на комбезе места чистого не было, сплошная глина.
– Ну чего? – осведомился он. – Будем пробовать в другом месте или пойдем спать и греться?
– Я за «спать и греться», – тут же отозвался Скрипач. – Вернемся через несколько дней, продолжим.
– Эту яму надо зарыть, – Фэб кивнул в сторону раскопа. – Тут охотники ходят. Оно нам надо?
– Нет, оно нам не надо, ты прав, – Ит подхватил лопату. – Давайте только гранату на всякий случай обезвредим и тоже зароем. Оно понятно, что она уже никакая, но чем черт не шутит…
* * *
Илье, как выяснилось, тоже было интересно, чего они там нарыли. Когда компания вернулась обратно, он приказал им первым делом привести себя в порядок, а потом вызвал к себе. Помылись, наскоро перекусили и отправились к Илье.
– Ну что, нашли чего-нибудь? – спросил он первым делом.
– Нашли, но не то, что искали, – ответил Кир, усаживаясь на свободную койку, которая работала креслом. – Илюш, а чаю у тебя нет?
– Есть, завари на всех, что ли. Ну так чего нашли?
Скрипач просунулся в комнатку, с тоской огляделся. Тоже сел на койку, поближе к Киру, вздохнул.
– Железку большую нашли, – доложил он. – До тел не дорыли.
– Железку? – немного удивился Илья. – А что в ней странного, в железке?
– Только то, что на сканере ее не было, – пояснил Фэб из коридора. – Лхус кто-нибудь хочет? Заварить?
– Завари, – попросил Ит. – Одна радость в жизни осталась…
– Ой, и мне тоже лхус, – тут же встрял Скрипач. – В общем, Илюш, полная фигня у нас получается. Эта железка непонятно какого размера…
– Ржавая? – Илья нахмурился.
– Не то слово. Но при этом толстая. То есть снаружи-то ржавая, а внутри вполне себе крепкая. Я лопатой пытался ее пробить, чуть лопату не сломал, – Кир потер переносицу. – Думал, пробью, посмотрю хотя бы. Хрен там. Ничего не получилось.
– Яму мы зарыли обратно и замаскировали место, – Ит сел рядом со Скрипачом. – Рыжий, подвинься.
– Куда?!
– А Фэб куда сядет? На пол, что ли?
– Да подождите вы, – попросил Илья. – Я чего-то не понял. Как это – сканер не видит?
– Ну вот так, посмотри информацию с него. Тела есть. Корни есть. Видишь?
– Ну, вижу…
Сканер, конечно, записывал – и сейчас Илья разглядывал снятую ими картинку. Смотрел он долго, что-то прикидывая и соображая, потом смахнул картинку рукой – Ит и Скрипач поняли, что он заодно обнулил сканеру память.
– Ладно. Что-то это нехорошее, мужики, – Илья положил сканер рядом с собой на койку. – И запись эту мы никому показывать не будем, пожалуй…
Все согласно кивнули.
– И не ходите вы туда больше, хотя бы до весны.
– Ладно, не пойдем, – тут же согласился Кир. – В такую погоду там возиться радости мало. Да и результат весьма сомнительный, как я погляжу.
– Илья, еще один момент, – Фэб вошел в комнату, и за его спиной тут же возникла пленка блокировки. – Это захоронение не имеет отношения ко Второй мировой войне. Оно более раннее. Причем намного более раннее.
– На сколько? – тут же спросил Илья.
– На пару десятков лет как минимум. Я нашел в дереве осколок, а дерево хорошо проросло корнями через тела. То есть когда была война, они там уже лежали. Я не понял, что это вообще такое, честно говоря.
– Даже так? – Илья нахмурился еще больше. – Фэб, ну-ка посмотри, какие войны тут еще были за это время?
Результаты были неутешительные – до Второй мировой не нашлось ни одной военной кампании, которая могла бы принести берегу этого озера такой «урожай». Стали рыться в местной истории – нет, снова ничего. То есть события тут, конечно, происходили разные, но чтобы с таким результатом…
– Что-то ритуальное? – с сомнением спросил Скрипач, отхлебывая лхус.
– Не думаю, – отозвался Фэб. – Слишком хлопотно для этой местности, и слишком хорошая сохранность тел.
– Это не показатель, – тут же возразил Илья. – Вот уж что-то, а сохранность точно не показатель.
– Показатель, – упрямо возразил Фэб. – Тела механически не повреждены. Зря ты запись стер, Илюш.
– Да я ее запомнил, – отмахнулся тот. Память у врача была не просто абсолютная, она была, как понимал опытный Фэб, еще и искусственно усилена. По всей видимости, Илья проходил какую-то серьезную геронто-программу, причем не очень давно. – Да, и впрямь. Ни досмертных, ни посмертных переломов костей нет. Кости не смещены, явно сохранены хрящи, органы… действительно, чертовщина какая-то.
– Илюш, железка, – напомнил Скрипач. – Очень старая и очень странная железка. Которая не сканируется.
– Даже не знаю, что и думать, – Илья потер лоб. – В любом случае ждем до весны. Трупы оттуда все равно никуда не денутся. А весной, как вода сойдет… может, случится свободное время, выберемся всем коллективом и выясним, что там к чему и почему. Да, на всякий случай, обработку пройдите сейчас.
– Мы в комбезах были. И с активной биологичкой, – успокоил Ит.
– Все равно, пройдите. Береженого Бог бережет.
* * *
Когда Фэб сдружился с Ильей, тот как-то рассказал, откуда он родом и как, собственно, попал на эту работу.
– Вот не поверишь, Фэб, а меня инопланетяне украли, – со смехом рассказывал он. – Правда-правда. Я же родом из Белой зоны. Наверное, поэтому так Сонм и люблю, и работу себе почти всегда в Белой подбираю. Привычнее мне это, понимаешь…
Илья всегда хотел стать врачом. С самого детства. Если другие дети выбирали и раздумывали, у него никогда сомнений не возникало: доктором, и все тут. Ну и стал – благо, что руки и голова достались ему хорошие. Сначала окончил училище (мать старая уже была, родила поздно, а фельдшер всегда копейку заработает), потом поступил в институт, потом – ординатура, и готово дело. Хирург. Он всегда был хирургом-травматологом, звали в ортопедию, но он не пошел, нравилось ему быть на переднем крае. Больше всего его привлекала военная медицина, но не сложилось – сначала появилась семья, потом росли дети, а потом, в один прекрасный день, Илья обнаружил, что руки уже не те, и глаза не те и что менять что-либо уже поздно. Так и текла жизнь. Размеренно, спокойно. Никак. Состарилась и как-то быстро ушла жена, дети разъехались кто куда, и хорошо еще, если звонили по праздникам. Он тянул работу, пока мог, потом оказался на пенсии – было ему далеко за семьдесят, сильно упало некогда острое зрение, память стала подводить.