Прохода в живой изгороди не было, нам пришлось карабкаться на дерево и спускаться по другую сторону от нее под пристальными и сочувствующими взглядами «первого ряда» защитников. Я не удержался – сунул руку в карман и сжал «миелофон». Хор голосов:
– Может, они помогут?
– Я долго не продержусь, меня сразу возьмут под контроль и пристрелят.
– Этот, со сковородкой на голове, серьезный тип.
– Город наверняка не придет на помощь. Никто не придет. Мы все умрем! Быстрей бы все это кончилось. Только бы не мучительно.
Я выпустил артефакт. Да, ничего нового не узнал, значит, и манипуляторы ничего нового не узнают. Пригоршня скользнул вниз уже за изгородью, я последовал за ним, и мы остались одни в темном враждебном лесу, кишащем опасными тварями.
При нас были артефакты, гарантирующие защиту от манипуляторов – по крайней мере, от их ближайших родственников из Зоны. А помогут ли от орды здешней нечисти – скоро узнаем.
Никита остановился, тронул меня за руку и указал направление: налево, вдоль стены. В темноте он был едва заметным бледным пятном, сливающимся, если замирал без движения, со стволами деревьев. Я активировал «луну» – она сильнее засветилась голубоватым, пришлось прятать ее в карман.
Тихо, медленно мы пошли вперед. Напарник надеялся, что мы обогнем основные силы противника и зайдем если не с тыла, то с фланга.
– Пригоршня, – тихо окликнул я. – Сейчас ты – командир. Я возьму «миелофон», если что, просто отчетливо думай, я услышу.
– Хорошо, –подумал Никита. – Договорились.
Когда миновали изгородь, Пригоршня скомандовал идти вглубь, в лес. Он предполагал, что стадо фибий мы услышим издалека.
Это было странное передвижение. Шурша листьями и все-таки периодически спотыкаясь о выпирающие корни, мы брели наугад, как во сне. Деревья саванами белели по сторонам. Казалось, мы идем по кладбищу или лабиринту ужасов – немые, слепые, навстречу опасности.
Орду действительно было слышно издалека.
Манипуляторы молчали, как и мы, пользуясь мысленными сигналами. Но при этом шуршали и гремели пластинами панциря гигантские сухопутные трилобиты – фибии, и пехота шелестела листьями на ходу. Судя по всему, приближались они медленно. В темноте, когда ориентируешься только по слуху, оценить масштабы происходящего трудно. Мне почудилось, что на нас прут несчетные тысячи манипуляторов.
Стало так жутко, что вспотели ладони, и тут же я услышал отрезвляющую мысль Пригоршни:
– Вот паскуды! Так их через качель! Волну страха перед собой гонят!
Значит, наступая, войско манипуляторов гонит перед собой паническую волну. Я слышал, что манипуляторы Зоны могут заставить человека бежать, не оглядываясь, так, что только пятки сверкать будут. Видимо, большое количество мутантов генерировало волну мощнее – пробивало сквозь защиту. Представил, каково придется людям, когда мутанты подойдут ближе к деревне, и мой ужас отступил.
В конце концов, что я, манипуляторов не видел? Видел и даже убивал!
А уж моллюсками меня и вовсе не запугаешь.
Ориентируясь на звук, мы обошли орду по широкой дуге так, чтобы оказаться с фланга. И Пригоршня дал команду сближаться. Я некстати вспомнил про аномалии, пусть и редкие в этом мире, но от этого вовсе не менее опасные. Вот вляпаемся в какую-нибудь «молнию» – и все, останутся от нас кучки пепла.
Но пока что нам везло. Никита шел довольно быстро и осторожно, мне оставалось, в меру способностей, повторять его действия. Мысли напарника были отрывистыми и злыми: он готовился к бою, накручивая себя.
А я пытался представить будущую операцию. В плане, казалось, все безупречно: посеять панику в рядах врага, заставить фибий растоптать пехоту, сделать наступление невозможным.
В теории все хорошо, но вот реальность обладает, по-моему, наипаскуднейшим чувством юмора. Как раз самые продуманные планы летят в тартарары из-за случайности или совпадения. Не говоря уже о пресловутом «человеческом факторе».
Темнота впереди начала редеть. Сперва мне подумалось, что занимается рассвет, но уже через мгновение я понял, что манипуляторы освещают путь. Это логично: если мы с Пригоршней худо-бедно ориентировались среди белеющих деревьев, то орда просто рассеялась бы, отдельные отряды утратили бы контакт.
– На дерево, –подумал Никита.
Карабкаться по исполинскому стволу в темноте, лишь слегка разбавленной отблесками факелов (честно говоря, без этих отсветов было лучше видно), – то еще удовольствие. Поди, разбери, где выступ коры, где надежная опора, а где иллюзия, пятно тени. Никита двигался первым, и несколько раз чуть не сорвался. Я следовал за ним довольно легко – во мне меньше массы и цепляюсь я лучше. Но все равно, пока мы достигли первой ветви, семь потов сошло.
С высоты мы наконец-то увидели опасность.
Лес будто заполонили багряные светлячки – столько было факелов. Панцири фибий отражали их свет, и сухопутные трилобиты мерцали. Между ними, как пехота времен Македонского – между слонами, двигались ряды нечисти. Манипуляторы держали строй, в войске прослеживалась некая структура. Я попытался прикинуть численность, исходя из плотности на квадратный метр, но ничего не получилось: деревья мешали увидеть орду целиком, создавалось впечатление, что она бесконечна. Тысячи и тысячи… А может, всего лишь сотни – у страха глаза велики.
Впрочем, для успешного штурма деревни этого достаточно. Фибии протаранят живую изгородь, и кустарник ничего не сможет сделать – за панцирь не уцепишься колючками.
От злости сжались кулаки.
– Значит, так, –очень старательно подумал Никита, – ты берешь и жахаешь из подствольника в самую гущу. Потом стреляем по всему, что бежит.
Я тронул его за рукав, отдал «миелофон» и в свою очередь подумал:
– Не пойдет. Фибии под контролем манипуляторов. Сначала надо «снять» наездников, потом пугать зверей. И почти без паузы. Сможешь?
Напарник кивнул и вернул мне артефакт:
– Отдача сильная. Упрись в ствол спиной. Видишь вон ту, с вождем?
Я присмотрелся и понял, что он имеет в виду. На спине одной из фибий, медленно ползущей (силы для атаки они, что ли, копят или подстраиваются под пехоту?) практически под нами, восседал манипулятор, одетый более чем пышно: закутанный в шкуры, и с причудливым головным убором, он напоминал североамериканского индейца. Его Никита и окрестил «вождем». Первая цель. Отлично.
– Потом – слева на час и сзади на двенадцать, дальше – по обстоятельствам.
Я кивнул: цель ясна. Поудобнее встал в развилку, приняв стрелковую стойку, зарядил подствольник и вскинул винтовку к плечу. Вес я перенес на отставленную назад правую ногу, ссутулился, щекой прижался к прикладу. За спиной – ствол. Не хотелось бы чебурахнуться с такой высоты.