Констебль. Если вы пойдете иным путем, мы пришлем вам провизию.
Джон. Ведь так же и другие города в этой местности будут поступать с нами!
Констебль. Если они согласятся снабжать вас пищей, так чего вам еще? Палатки у вас есть, в жилье вы не нуждаетесь.
Джон. Ну хорошо, а сколько провизии вы нам пришлете?
Констебль. А сколько вас человек?
Джон. Ну, мы не просим так, чтобы хватило на всех. Мы идем тремя группами. Если вы пошлете хлеба так, чтобы его хватило на три дня пути на двадцать мужчин и шесть-семь женщин, и укажете нам, как пройти теми полями, о которых вы говорили, мы свернем с намеченного пути и не будем нагонять на вас страху, хотя, повторяю, мы не более заразны, чем вы сами {Тут он позвал одного из своих людей и велел ему передать капитану Ричарду, чтобы тот со своим отрядом отправился низиной по другой стороне болота и встретился с ним в лесу; все это был, конечно, обман, ведь не было ни капитана Ричарда, ни его отряда. (Примеч. авт.)}.
Констебль. И вы дадите слово, что другие ваши группы нас больше не потревожат?
Джон. Да-да, можете на меня положиться.
Констебль. Вы также должны пообещать, что никто из ваших людей не пройдет ни на шаг дальше того места, где мы положим для вас провизию.
Джон. Хорошо, я за них отвечаю.
Соответственно им принесли двадцать караваев хлеба и три-четыре больших куска хорошей говядины, потом отперли ворота, через которые те и прошли; но у жителей не хватило храбрости даже поглазеть, как они проходят мимо; правда, был уже вечер, так что если б они и глазели, то все равно не разглядели бы толком, как их мало.
Все это придумал Джон, солдат. Однако они так взбудоражили всю округу, что, если бы их действительно было две-три сотни, их бы либо послали в тюрьму, либо избили, так как вся округа поднялась против них.
Они поняли это дня через два, когда встретили несколько групп всадников и пеших людей, преследовавших, как они сказали, три отряда, вооруженных мушкетами, которые недавно сбежали из Лондона; среди них есть больные чумой, и они не только распространяют заразу, но и грабят округу.
Когда они увидали последствия своего обмана и опасное положение, в котором оказались, то решили, опять-таки по совету старого солдата, разделиться. Джон и его товарищи вместе с лошадью ушли прочь, как бы к Уолтэму; другие две компании порознь двинулись к Эппингу.
Первую ночь все они провели в лесу, неподалеку друг от друга, но не разбивали палатку, чтобы их не обнаружили. Вместо этого Ричард поработал топориком и молотком и смастерил из ветвей три шалаша, в которых они разместились со всеми возможными удобствами.
Провизии, которой их снабдили, хватило им на следующий день с избытком; что же касается дальнейшего — они полагались на милость Провидения. С помощью старого солдата они так хорошо вышли из затруднительной ситуации, что теперь добровольно пригнали его своим вожаком; и он сразу же дал им хороший совет. Он сказал, что теперь они достаточно далеко отошли от Лондона; сказал, что, раз они нуждаются в сельских жителях только для пополнения запасов продовольствия, то им лучше подальше держаться от них, чтобы селяне не заразили их, и, наоборот, они — селян; сказал, что те небольшие сбережения, которые у них есть, надо расходовать как можно экономнее и что, так как он не собирается прибегать к насильственным действиям, то советует приложить все усилия, чтобы по возможности ладить с местными жителями. Они вверились его руководству и на следующий день, покинув три своих временных жилища, направились к Эппингу. Капитан (теперь его так называли) Джон и двое товарищей отложили свое первоначальное намерение идти в Уолтэм, и все отправились в путь одной компанией.
Приблизившись к Эппингу, они остановились и выбрали подходящее место на опушке леса — с северной стороны, не у самой дороги, но и не слишком далеко от нее, под сенью нескольких низких подстриженных деревьев. Здесь они и разбили лагерь, состоящий из трех больших навесов, или шалашей, сделанных плотником и его помощниками из жердей, срезанных и закрепленных ими по кругу в земле, а наверху связанных концами и переплетенных по бокам ветками. Шалаши получились теплыми и защищали от ветра и дождя. Кроме того, у них была маленькая палатка для женщин, которых они поместили отдельно, и навес для лошади.
Случилось так, что не то на следующий день, не то через день после их появления в Эппинге был большой рынок; капитан Джон с одним из подручных купили там кое-что из провизии, а именно: хлеба и немного свинины и говядины; две женщины из их компании тоже пошли на рынок как бы сами по себе и купили еще еды. Джон прихватил с собой лошадь, чтобы отвезти все это домой, и сумку, в которой плотник держал свои инструменты, чтобы было куда положить покупки. Плотник принялся за работу и смастерил им скамьи, стулья и что-то вроде стола, — то, что получилось из растущих поблизости деревьев.
Два-три дня на них не обращали внимания, но потом много народу прибегало из города поглазеть на них, и вся округа была встревожена их появлением. Вначале люди побаивались к ним приближаться; однако им очень хотелось, чтобы незваные гости ушли, так как прошел слух, что в Уолтэме чума и что дня через три она доберется до Эппинга; поэтому Джон крикнул зевакам:
— Прошу не приближаться. Мы тут все здоровые и не хотим, чтобы вы занесли нам чуму или думали, что это мы вам ее занесли.
После этого приходские власти, держась на расстоянии, пришли поговорить с ними и узнать, кто они и по какому праву расположились здесь. Джон честно отвечал, что они несчастные, отчаявшиеся жители Лондона; что, предвидя бедствия, которые принесет чума, когда распространится по всему городу, и не имея в провинции родственников и друзей, чтобы к ним переехать, они вовремя перебрались в Излингтон; но чума распространялась все дальше; и так как они предполагали, что жители Эппинга могут не разрешить им войти в город, они разбили лагерь в лесу на открытом воздухе, предпочитая переносить все неудобства такого жилья, чем вызывать опасения, что они могут кому-либо навредить.
Поначалу жители Эппинга говорили грубо и советовали им убираться прочь: утверждали, что здесь им не место, что они только притворяются, будто здоровы, тогда как среди них могут оказаться и больные, даже если они сами этого не знают, и они могут перезаразить всю округу, так что оставаться здесь им никак нельзя.
Долгое время Джон очень спокойно объяснялся с ними; сказал, что Лондон для них — то есть жителей Эппинга и округи — источник существования: именно туда везут они плоды земли своей, именно оттуда получают деньги на поддержание своего хозяйства; и проявить жестокость к жителям Лондона, как и к любому другому, кому ты стольким обязан, будет черной неблагодарностью; им самим же станет потом стыдно вспоминать, как негостеприимно, грубо, враждебно отнеслись они к лондонцам, когда те бежали от самого жуткого врага, какой только существует на свете; что их поведение сделает имя эппингцев ненавистным для всей столицы и толпа будет бросать в них камнями на улицах, когда они захотят пробраться к рынку; что не исключено, что и их посетит то же несчастье — ведь, как он слышал, чума уже достигла Уолтэма, и они сами узнают, когда кто-либо из них, пока еще не заразился, побежит от опасности, каково это, когда тебе не разрешают даже расположиться в поле под открытым небом.