Афиняне! Подумайте о том, что выполнение этих работ принесло вдохновение каждой отрасли искусства, обеспечило работой каждую пару рук. Ведь возможность заработать появилась у всех жителей города. Каждому досталась доля из общественного богатства, но никому она не досталась за безделье и пустую болтовню. Мы привлекли к участию в работах все ремесла и производства. При строительстве были использованы такие материалы, как камень, бронза, слоновая кость, золото, наряду с черным деревом, древесиной кедра и другими. Те, кто добывал эти материалы, так же как и те, кто взял на себя их доставку морем или сушей, получили вознаграждение. Мы нанимали плотников, отливщиков, скульпторов, живописцев, каменотесов, красильщиков, резчиков по камню и по металлу, медников, вышивальщиков, граверов и других. Поставщиками всех строительных материалов были торговцы, моряки, лоцманы, дорожные рабочие, вязальщики веревок, шорники и все те, кто на каждом этапе помогал им. Труд каждого — от необразованных рабочих до самых одаренных художников — был оплачен. Мы брали на работу тех, кто работает руками, и тех, кто умеет работать головой.
То, что вам предстоит увидеть, не только грандиозно, оно неподражаемо по уровню исполнения. Каждый из создававших этот шедевр в мастерстве превзошел самого себя. Тем не менее все они трудились с необыкновенной быстротой и эффективностью, так, что ни деньги, ни время не были потрачены зря. Противники этого проекта утверждали: потребуются поколения, чтоб закончить задуманное нами. Но посмотрите, граждане, и вы убедитесь собственными глазами в том, что за несколько лет напряженного труда и терпения был создан монумент, который принес вознаграждение каждому афинянину и который возвеличит нашу славу для грядущих поколений.
Перикл обернулся и взглянул на Акрополь. Солнце поднялось еще выше, теперь его лучи сверкали на мраморной крыше Парфенона. Мне показалось, что здание сейчас взлетит с вершины холма. Толпа зааплодировала речи Перикла, люди стали выкрикивать его имя. Как обычно, на лице его не отразилось никаких эмоций, он спокойно спустился с трибуны и присоединился к процессии.
Меня пригласили повести группу юных девушек, таких же чужестранок, как я сама, которых родители послали поднести дары богине. Все они, разумеется, были одеты в красное, хоть такого нарядного платья, как на мне, не было ни у одной. В руках девушки держали сосуды с маслом, благовониями, специями; все это должно быть возложено к ногам древней статуи Афины при вручении ей нового пеплоса.
Шествие началось, возглавляли его представители десяти родов, некоторые из них шли пешком, неся штандарты, другие скакали на прекрасных конях. За ними в полном вооружении следовали строем пешие солдаты, присланные от каждого города-государства, союзного Афинам. Свои шлемы и нагрудники они несли на флагштоках.
Так начался долгий путь панафинейской процессии. Наша колонна помедлила, пропуская вперед группу юношей, которые несли священный огонь с алтаря Эроса. Им предстояло бегом доставить его к алтарю Афины на Акрополе. Они быстро прошагали мимо нас с горящими факелами в руках, и мы тоже тронулись в путь, сделав недолгую остановку перед храмом Гефеста, чтоб принести небольшое пожертвование богу металлов и оружия. Через дорогу городские горшечники собрались около огромного здания мастерской, в котором они работали и жили. Ради праздника все двадцать его помещений были закрыты, и его обитатели стояли на крыльце. Небольшая делегация горшечников, несшая сосуды для возлияний, влилась в процессию как раз позади нас. Позже в эти сосуды будет разлито масло с олив священной рощи Афины и в качестве призов роздано победителям состязаний.
Подле Царской стои архонт, религиозный деятель Афин, присоединился к процессии. Все мы шли медленно и торжественно, я была, как никогда, довольна тем, что надела удобные сандалии. Было еще не очень жарко, но воздух нагревался по мере приближения полудня. Мы перешли дорогу и остановились около алтаря Древних Героев, где юноши, отобранные за свою красоту на специальном конкурсе, возложили дары у подножия каждой из десяти бронзовых статуй. Женщины, представительницы десяти родов, выткавшие знамена с символами этих героев, задрапировали ими статуи, а маленькие девочки обвили их цветочными гирляндами. Но самый драматический момент настал, когда выступил вперед жрец Ареса с прислужниками и они стали совершать жертвенные возлияния. В сосудах находилась кровь жертвенных животных, а так как считалось, что умершие герои питаются ею, то таким образом афиняне даровали им спокойствие в загробной жизни.
Напротив алтаря Героев возвышался алтарь Богов-олимпийцев, место, откуда измерялись все расстояния в Афинах. Тут тоже была организована короткая церемония и совершены подношения великим богам и богиням; затем последовала традиционная воинственная пляска, исполняемая под грохот барабанов солдатами с копьями и щитами.
Танцоры и барабанщики тоже присоединились к процессии, и мы вошли в ту часть агоры, где находилось начало Дромоса — места состязаний в беге и гонок на колесницах, соревнования, которое должно было пройти позже. Здесь процессию покинули колесницы, телега с пеплосом и всадники, так как предстоящий подъем был для них слишком крутым. Расстелив на руках и показав всем собравшимся ярко-голубой пеплос — женщины выткали на нем картину битвы между богами и титанами, — девы и жрицы сложили его и вручили архонту, который должен был доставить его в храм на холме.
По временам меня тоже охватывало волнение от торжественности праздника, но по большей части я испытывала лишь тошноту от страха, что сейчас я увижу лицо богини. Чем выше мы взбирались по дороге на холм, тем лучше становился виден Парфенон и тем труднее мне было дышать. Хотелось выскользнуть из процессии и попытаться спрятаться в рядах зрителей. Но я понимала, что яркий цвет моего наряда, как и то, что многие из жителей города знают меня в лицо, привлечет ко мне внимание. Меня и так уже критиковали по многим поводам, а нарушить порядок религиозного праздника означало подбросить хворосту в огонь.
Я двигалась как во сне, переставляя одну ногу за другой, стараясь дышать глубже, чтобы унять волнение, пока мы не дошли до Пропилей, охраняемых воинами в блестящих доспехах и вооруженных мечами. Они сразу при входе с большой серьезностью объявили шествовавшим, что им предоставлена редкая и особая возможность увидеть великую богиню в ее новом храме. Строгое выражение лиц воинов дало понять, что никаких вольностей допущено не будет.
Едва ступив внутрь Пропилей, мы пали жертвами магии творения Фидия. Нас объяла темнота, так как потолок главных ворот при входе на Акрополь был выкрашен в синий цвет полночного неба. Нарисованные на нем золотые звезды ярко сверкали. Мы чувствовали себя так, будто боги овладели каждым из вошедших, подготавливая нас к лицезрению святынь.
Миновав портал и снова оказавшись под светом солнца, я заметила, как все тут вычищено ради праздника. По обеим сторонам прохода были расставлены многочисленные цветущие кусты и невысокие деревца в больших горшках. На террасе Парфенона их разместили между бронзовой статуей Аполлона работы Фидия и рядами бюстов знаменитых мужей города, включая Перикла и его отца Ксантиппа.
На земле стояли статуи, которые впоследствии будут расположены на фронтонах. Они были полностью закончены и окрашены. Накануне ночью, когда мы были здесь, я пыталась их разглядеть, но неверный свет факелов был слишком слаб, чтобы увидеть детали, которые теперь щедро выявило солнце.