— Мы отнюдь не друзья. И очень сомневаюсь, что когда-нибудь станем ими.
Она встала и теперь глядела на него сверху вниз.
— Я все поняла. И позабочусь о том, чтобы сумма была выплачена в срок.
Он тоже встал и нахмурился.
— Я не обижаюсь на то, что вы рассердились. Вы устали от плохих новостей. Но и вы не должны быть в обиде на то, что я беспокоюсь о судьбе договора в изменившихся условиях. Знаете, болезнь Коттона и прекращение работы «Крэндол Логинг» — при таких обстоятельствах трудно не волноваться.
— Незачем бить тревогу по всякому поводу, — сказала она, стараясь убедить себя в этом. — Вы получите свои деньги в указанный срок.
Его улыбка была такой же поддельной, как и картина, висевшая над столом. Шейлу не обмануло ни то, ни другое.
— Было бы очень прискорбно, если бы нам пришлось лишить вас права выкупа заложенного имущества.
— Этого не случится. Никогда! — Ее улыбка была так же далека от сердечности, как и его. — И можете начертать это на своих фальшивых мраморных колоннах в вашем претенциозном холле. До свидания, мистер Гилберт.
Все, что Дейл Гилберт сообщил Шейле, было печальной правдой. Остаток дня она провела в кабинете Коттона в Бель-Тэр, проверяя бумаги. На его счете не было суммы даже близкой к тремстам тысячам долларов. Она растерянно глядела на катастрофически низкий итог своих подсчетов на ленте машинки, когда вошел Кен.
— Полдник сегодня на веранде, — сказал он. Несколько дней после их встречи на собачьих боях Кен был мрачен и раздражителен. Но сейчас снова вернулся к прежней шутливой манере разговора. Эта шутливость царапала ее, словно кусок пемзы.
— Кен, нам надо поговорить. — Отбросив карандаш, она сложила руки на столе. — Почему ты остановил работы на «Крэндол Логинг», когда у папы случился приступ?
Широкая улыбка Кена заколебалась, в уголках губ появилось неприятное выражение, но он предпочел оставить на лице ту же, хотя и несколько искривленную улыбку.
— Кто тебе сказал?
— Какое это имеет значение? Рано или поздно я бы это узнала. Так почему это произошло, Кен?
— А все-таки откуда у тебя эти сведения? Она раздраженно выдохнула:
— Мне позвонил мистер Гилберт из банка «Дельта».
— Этот осел? Он не имеет права…
— Как раз имеет, Кен. Банк дал нам огромную ссуду. А у меня тоже есть право знать, что здесь творится и какому лешему это понадобилось. И я жду твоего ответа, Кен.
— Хорошо, а я разве не имею права знать, что творишь ты в последнее время?
Сердце у нее замерло. Она вообразила, что он намекает на ее ночное посещение акадского домика у затона и, может быть, на тот поцелуй. Но его слова принесли облегчение.
— Все в городе говорят о том, что кто-то расстрелял ночью собачью будку во дворе Джигера Флина. И теперь он с пеной у рта ищет виновных. — Его глаза сузились. — Ты, конечно, ничего об этом не знаешь, не так ли?
— Когда же это произошло? — С трудом, как заторможенная, выговорила она.
— В воскресенье ночью.
— Я в тот день рано ушла спать, ты же помнишь.
Присев на угол стола, он внимательно следил за выражением ее лица.
— Да, я помню. — Он вертел в руках медное пресс-папье. — Джигер говорит, что в это время по дороге промчался пикап, как летучая мышь в адское пекло, и подобрал парня, который убил собак. Говорит, что выстрелил по машине и попал со стороны пассажира.
Он скрестил руки у колен и, наклонясь к ней, прошептал:
— Догадайся, на чьем пикапе нашли свежий след от пули?
— На чьем?
— Кэша Будро.
— Разве мистер Будро обязан отвечать на голословные обвинения?
— Он ответил. Сказал, что по его машине стрелял разгневанный муж, который застал его в своей спальне. А точнее — со своей женой.
— По-моему, тут нечего возразить.
— Во всяком случае, это вполне вероятно. Но знаешь, что я думаю?
Она смотрела на него твердо и спокойно. Кен понизил голос еще на один тон:
— Я думаю, собак убила ты. А Будро помогал тебе. И единственное, что мне непонятно, — какой монетой ты платила ему. Потому что этот ублюдок ничего не делает даром.
Она резко вскочила со стула, но, поняв, что может выдать себя, неторопливо обошла стол и сказала:
— Однако ты ловко сменил тему. Он доверительно взял ее за руку. Игра уступила место нарочитой серьезности. Его лицо нахмурилось.
— Я думал, что убедил тебя не мараться с ним, Шейла.
Она резко выдернула руку.
— А я уже говорила, что не нуждаюсь в поводыре. А вот ты, видимо, нуждаешься. Иначе дело моего отца не пришло бы в такое состояние.
— Это и мое дело тоже.
— Почему же ты остановил его?
— Ради Бога, что здесь за шум? — В комнате появилась Трисия, распространяя вокруг запах французских духов и волны злобы в равной степени. — Нельзя ли говорить тише? — Она прикрыла дверь. — Миссис Грейвс не особенно разговорчива с нами. Но я не сомневаюсь, что она обожает сплетни. Итак, что происходит?
— Ничего имеющего отношение к тебе, — огрызнулся Кен.
— Это как раз имеет к ней прямое отношение, — возразила Шейла. — Она здесь живет и должна знать, что Бель-Тэр находится под угрозой.
Трисия переводила недоумевающий взгляд с одной на другого.
— Господи, да о чем вы?
Шейла снова взглянула на счета, которые только что сверяла.
— Мы банкроты.
— Банкроты? — недоверчиво усмехнулась Трисия. — Но это невозможно.
— Папа заложил Бель-Тэр для обеспечения трехсоттысячного займа. Я вообразить себе не могла такого, однако он это сделал.
— Он был в отчаянии, — стал объяснять Кен. — Я говорил ему тогда, что он валяет дурака. Он не слушал моих советов. Он никогда меня не слушал.
Шейла сразу бросилась на защиту Коттона:
— Он сделал то, что считал необходимым, в этом я уверена. Разве можно было предвидеть инфаркт? Или то, что ты прекратишь работы, как только он попадет в больницу?
— Что ты размахиваешь этим перед моим носом, словно красной тряпкой? Ладно, ты своего добилась — я разозлился. Ты этого хотела?
— Не говори ерунды. Мы сейчас не можем позволить себе такую роскошь, как капризы и взаимные обиды. Мне нужны исчерпывающие объяснения.
Кен прикусил щеку изнутри. Засунул руки в карманы слаксов и вызывающе нахохлился.