На следующий день по прибытии он отправился к префекту Икитоса. Эту должность опять занимал новый человек. Сеньор Адольфо Гамарра — подстриженные усики, выпуклое брюшко, дымящаяся „гавана“, влажные, нервно снующие руки — принял его в своем кабинете с распростертыми объятиями и поздравлениями.
— Благодаря вам, — сказал он, широко, театрально разведя руки и похлопывая посетителя по плечам, — в самом сердце Амазонии вскрыты факты чудовищной социальной несправедливости. Правительство и народ Перу всегда будут помнить об этом, сеньор Кейсмент.
Немедленно вслед за этим он добавил, что отчет, который во исполнение просьбы британского правительства и по поручению правительства перуанского приготовил судья Карлос Валькарсель, — есть нечто „замечательное“ и „сокрушительное“. В нем более трех тысяч страниц, и все обвинения, переданные Великобританией президенту Аугусто Легии, нашли там свое подтверждение.
Но когда Роджер спросил, можно ли ему получить копию отчета, префект сказал, что, поскольку речь идет о документе государственной важности, не ему решать, имеет ли право британский подданный знакомиться с ним. Сеньор консул должен направить свое ходатайство в Лиму, в министерство иностранных дел, и то запросит правительство о разрешении, которое, без сомнения, будет дано. А услышав вопрос Роджера, как бы ему побеседовать с судьей Карлосом Валькарселем, префект принял очень серьезный вид и отвечал без запинки:
— Я понятия не имею, где находится сейчас доктор Валькарсель. Миссия его завершена, и я так полагаю, что наш край он уже покинул.
Кейсмент был совершенно сбит с толку. Что же произошло на самом деле? Ни единому слову префекта верить было нельзя. В тот же день Роджер отправился в редакцию газеты „Эль Орьенте“. Главный редактор Ромуло Паредес, очень смуглый, с крашеными волосами, человек лет пятидесяти, был мокр от пота и пребывал, казалось, в панике. Едва лишь Роджер начал говорить, он сделал предупреждающий жест, который означал, должно быть: „Осторожно, у стен есть уши“. Потом схватил его за руку и повел в маленький бар на углу. Там они уселись за столик поодаль.
— Умоляю простить меня, сеньор консул, — сказал редактор, не переставая пугливо озираться. — Я мало что могу сказать вам. Да и не должен говорить. Нахожусь в труднейшем положении. Очень опасно, даже если нас всего лишь увидят вместе.
Голос Паредеса дрожал. Сам он был бледен и грыз ногти. Спросил рюмку водки и опрокинул ее залпом. Молча выслушал рассказ Роджера о том, как прошла его беседа с префектом.
— Комедию ломал перед вами, — сказал он, несколько успокоившись от выпитого. — У Гамарры имеется мой доклад, где все выводы судьи подтверждаются. Я вручил его в июле. Прошло больше трех месяцев, а он все еще не отослан в Лиму. Как вы полагаете, почему он тянет столько времени? Потому что всем известно — префект Адольфо Гамарра, как и пол-Икитоса, тоже служит у Араны.
О судье Валькарселе он сказал, что тот, вероятно, в самом деле уехал отсюда. Где он — неизвестно никому, но сомнений не вызывает: останься он в Икитосе, был бы уже трупом. И с этими словами Паредес порывисто поднялся из-за стола.
— Это и со мной может случиться в любую минуту, сеньор консул. — Он говорил, утирая пот, и Роджеру показалось, что вот-вот расплачется. — При том что мне, к сожалению, скрыться некуда. У меня жена и дети, и, кроме газеты, нет иных средств к существованию.
Он пошел прочь, не простившись. Роджер в ярости направился к префекту. Адольфо Гамарра сообщил ему: да, отчет, подготовленный сеньором Паредесом, не мог быть отослан в столицу из-за „чисто технических проблем, ныне, к счастью, уже решенных“. В любом случае будет отправлен на этой же неделе, причем — „с нарочным, для большей сохранности, поскольку сам президент Легия срочно затребовал его“.
Так все и шло. Роджеру казалось, что он попал в какой-то одуряющий вихрь, и тот, воздействуя на него невидимыми, темными силами, вертит и кружит его на одном месте. Все договоренности, обещания, сведения рассыпались и рассеивались, и ни единое слово никогда не подкреплялось делом. Мир слов не пересекался с миром дел. Слова перечеркивали дела, дела опровергали слова, и все происходило во всеобщем и повсеместном обмане, в бесконечном и непрестанном разладе между „сказать“ и „сделать“.
Целую неделю Роджер собирал сведения о судье Карлосе Валькарселе. Этот человек внушал ему те же чувства, что когда-то — Салданья Рока: уважение, приязнь, жалость, восхищение. Все обещали помогать англичанину, информировать, сообщать, если что вдруг станет известно, однако лишь посылали его с места на место, и никто ни разу не дал мало-мальски толкового объяснения случившемуся. И вот наконец через семь дней после приезда Роджер сумел все же выпутаться из этой с ума сводящей паутины — помог соотечественник, давно обосновавшийся в Икитосе. Мистер Ф. Дж. Хардинг, управляющий „Джон Лилли энд компани“, высокий, сухопарый, почти совсем уже лысый холостяк, был, кажется, одним из немногих местных коммерсантов, не плясавших под дудку Хулио Араны.
— Никто вам не скажет о том, что произошло с судьей: все опасаются впутываться в это дело. — Разговор происходил дома у Хардинга, неподалеку от набережной. По стенам висели гравюры с видами шотландских замков. Гость и хозяин пили кокосовое молоко. — Арана — человек настолько влиятельный, что судью отозвали, обвинив в превышении должностных полномочий и еще бог знает в каких грехах. Бедняга — если он вообще жив — должен проклинать тот день и час, когда согласился выполнить это поручение президента: большей ошибки он не совершал в жизни своей. Сунулся прямо к волку в пасть и поплатился. Кажется, он был в Лиме человеком очень уважаемым. Но теперь его изваляли в грязи с головы до ног, а может быть, и вообще убили. Никто не знает, где он. Может, успел уехать. Так или иначе, его имя в Икитосе — под запретом. Табу.
И в самом деле, что могло быть печальней, чем история этого честного и бесстрашного человека, прибывшего в Икитос расследовать „ужасы Путумайо“? Роджер собрал ее как головоломку. Когда у судьи хватило отваги отдать приказ об аресте 237 подозреваемых, каждый из которых был тесно связан с компанией Хулио Араны, трепет прошел по всей Амазонии. И не только перуанской, но и колумбийской, и бразильской. Но империя „Перувиан Амазон компани“ отразила удар и немедленно нанесла ответный. Из всего списка полиция сумела разыскать лишь девятерых. А из них по-настоящему важен был лишь один — Аурелио Родригес, управляющий факторией, ответственный за множество похищений, насилий, истязаний и убийств. Однако и эти девятеро, включая Родригеса, на то время, покуда суд Икитоса изучал их дела, были освобождены из-под стражи на основании babeas corpus [15] .
— И к величайшему нашему прискорбию, — объяснил Роджеру префект, устремив на него неморгающий взгляд, исполненный глубокой, неизбывной скорби, — люди, не заслуживающие звания граждан, воспользовались этим и сбежали. И, как вы сами понимаете, даже если суд выпишет постановление об аресте, разыскать их на огромном пространстве Амазонии будет нелегко.