— Вы меня не поняли. Роман не продается.
— Что вы имеете в виду? — растерялась Марис.
— Послушайте, леди, быть может, я и говорю с южным акцентом, но я говорю по-английски. Что вам не ясно?
Действительно, акцент в его речи слышался более чем отчетливо. Марис всегда нравились южные смягченные "р" и растянутые гласные, но агрессивная манера П.М.Э. была ей неприятна. И если бы не его бесспорный талант и не тот потенциал, который она видела в его рукописи, она бы без колебаний бросила трубку.
— Если вы не хотели публиковать свою книгу, зачем же вы тогда прислали в издательство пролог? — спросила она как можно мягче.
— Потому что со мной случился приступ слабоумия, — ответил П. М. Э., подражая ее нью-йоркскому акценту. — С тех пор прошло уже четыре месяца, леди. Я передумал.
Марис попробовала зайти с другой стороны.
— Скажите, у вас есть представитель? — спросила она. — Как с ним связаться?
— Представитель?
— Я имела в виду агента.
— Я не актер, чтобы иметь агента.
— Значит, это первая ваша вещь?
— Послушайте, миссис Рид, пришлите пролог обратно, и забудем об этом.
— Но почему?! Может быть, вы связались с другим издательством и успели с ним договориться? Так и скажите — я не обижусь.
— Мне наплевать, обидитесь вы или нет. Я никуда не посылал свою рукопись, кроме вас.
— Тогда почему…
— Знаете, если вам это так трудно сделать, можете не присылать мне пролог. Просто сожгите его, бросьте в мусорную корзину или используйте для своей кошки. Мне все равно.
— У меня нет никакой кошки… — начала Марис, но, почувствовав, что он вот-вот повесит трубку, быстро сказала:
— Подождите минутку, пожалуйста…
— Вообще-то, за разговор плачу я, а не вы.
— И все-таки я хотела вам сказать… Прежде чем вы окончательно решите не продавать вашу книгу, я хотела бы, чтобы вы узнали мое профессиональное мнение о ней. Я обещаю, что буду судить ваше произведение непредвзято и честно. И если я не увижу в нем никаких достоинств, я так и скажу. Единственное, о чем я прошу, это позволить мне оценить ваш роман. Пришлите мне полную рукопись, и уже через неделю вы будете знать…
— Полная рукопись уже у вас.
— Как это?
— Я что, говорю по-китайски?
— Вы хотите сказать, что, кроме пролога, у вас больше ничего нет?
— Я не хочу сказать, что у меня ничего нет. Пролог — это все, что я написал. Остальное находится у меня в голове.
— О-ох… — Марис не сумела скрыть своего разочарования. Она почему-то решила, что книга давно готова или почти готова. Ей даже не приходило в голову, что вся рукопись может состоять из тех пятнадцати страниц, которые она держала в руках. — В таком случае, мистер, постарайтесь закончить ваш роман как можно скорее. А тем временем…
— А тем временем вы тратите мои денежки, — грубо перебил П.М.Э. — Если не хотите тратиться на обратную пересылку, просто порвите рукопись — и дело с концом. До свидания, миссис Мадерли-Рид. Да, еще одна просьба: пожалуйста, не подсылайте ко мне больше никаких шерифов — я этого не люблю.
Не сразу Марис поняла, что П.М.Э. дал отбой. Некоторое время она напряженно прислушивалась к коротким гудкам, потом опустила трубку. Разговор с П.М.Э. был таким странным, что она даже подумала, уж не приснился ли ей этот звонок.
Но она не спала. Все это происходило наяву. По манхэттенским стандартам была еще глубокая ночь, и если звонок в такой час мог и не разбудить ее полностью, то необъяснимое отсутствие мужа — могло. Почувствовав, как ее сердце болезненно сжалось от тревоги, Марис снова потянулась к телефону, гадая, куда ей позвонить сначала — в полицию или в бюро несчастных случаев «Службы спасения».
Только потом она вспомнила, что оставила Ноя в обществе Нади Шуллер. Этого оказалось достаточно, чтобы ее тревога сменилась гневом, и Марис захотелось швырнуть в стену что-нибудь тяжелое.
Как бы там ни было, спать ей окончательно расхотелось. Отшвырнув одеяло, Марис вскочила с кровати и потянулась к висевшему на кресле халату, но тут дверь спальни распахнулась, и, зевая и потягиваясь, вошел Ной. Он все еще был в брюках от смокинга и в рубашке, но без запонок и без бабочки. Смокинг висел у него на плече, а в руке Ной нес ботинки.
— Мне показалось, я слышал телефонный звонок, — сказал он.
— Ты не ошибся, — сухо ответила Марис, недоумевая, что все это может означать.
— Это не от Дэниэла? Надеюсь, с ним ничего не случилось?
— Господи, Ной, где ты был всю ночь?! — воскликнула Марис, не ответив на его вопрос. — Почему ты в таком виде? Тон, каким она это сказала, заставил Ноя остановиться.
— Где? — переспросил он. — В кабинете, на диване. А что?
— Почему?
— Когда я вернулся, ты уже спала. Мне не хотелось тебя будить.
— И во сколько это было?
Ной раздраженно дернул бровью — допрос с пристрастием ему не нравился.
— Примерно в час. Может быть, в начале второго.
Марис почувствовала новый приступ раздражения.
— Ты говорил… нет, ты обещал, что вернешься домой через чар после меня, не позже!
— Мы выпили не по коктейлю, а по два, только и всего. Что тут такого ужасного?
— А разве проснуться в пять утра в собственной постели и увидеть, что твоего мужа нет рядом — разве это не ужасно?!
— Но ведь пока ты спала, ты не волновалась, не так ли?
— Да, пока я спала — я не волновалась, но это не имеет никакого значения! Твое отсутствие… — Марис осеклась. В ее голосе явственно прозвучали визгливые нотки, и она сразу припомнила карикатуру из какого-то журнала: женщина в бигуди, в бесформенном халате и мохнатых шлепанцах на босу ногу поджидает загулявшего супруга со скалкой в руках.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Следующие слова Марис произнесла почти спокойно, хотя гнев все еще продолжал сжимать ей горло:
— Если помнишь, Ной, я пыталась уговорить тебя поехать домой сразу после работы. Но ты решил, что нам непременно нужно быть на этом дурацком приеме. Когда он наконец закончился, я старалась спасти хотя бы остаток вечера, но ты предпочел отправиться в бар и распивать там коктейли с этой Вампиреллой и ее шизанутым писакой. И вот ты являешься домой в час ночи — кстати, откуда мне знать, что не позже? — и утверждаешь, что все нормально! Разве это… нормально?!
Ной бросил туфли на пол, расстегнул рубашку и стащил брюки.
— Каждая книга, которую выдает нагора этот «шизанутый писака», расходится полумиллионным тиражом, — сказал он. — И это только твердый переплет. Тиражи его книг в мягкой обложке вдвое, втрое выше, и он уверен, что может добиться большего. Но есть одна закавыка. Дело в том, что он недоволен своим нынешним издателем и не прочь найти себе другого… — Ной вздохнул. — Надя устроила нам эту встречу, полагая, что она может оказаться полезной для обеих сторон. Так и вышло. Писатель ждет от нас издательское предложение. В ближайшее время его агент свяжется с нами, чтобы обсудить условия. Я надеялся удивить тебя этой новостью завтра, но…