Маргарет Франсе, также известная как Марго, на криминальном учете не состояла. Чего нельзя сказать о ее младшем брате. Какое-то время Тиллмену Хейварду везло: он умудрялся не подпадать под классификацию «молодой совершеннолетний преступник», несмотря на жалобы десятка соседей о том, что сорванец занимается подозрительной деятельностью. «Этот парень плохо кончит», — было общее мнение, хотя до конкретных обвинений не доходило. На шестнадцатом году жизни судьба Тиллмена Хейварда переменилась.
Через неделю после своего дня рождения молодой Тиллмен попался на краже в магазинчике дешевых мелочей на бульваре Шермана: странно для человека его лет, поскольку вынести он пытался клей, гвозди, канцелярский нож и коробку кнопок. Когда полицейский, направленный к месту происшествия, спросил о цели хищения этих предметов, мальчишка сослался на домашнее задание, и полицейский, сделав предупреждение, отпустил его. Три месяца спустя домовладелец обратил внимание на движущийся свет в подвальном окне пустого двухквартирного дома на Ауэр-стрит, пошел туда и успел сцапать Тиллмена за воротник, когда тот удирал по лестнице из подвала. На этот раз его доставили в полицейский участок, больше для острастки, чтоб проникся серьезностью правонарушения. И опять обвинение не было выдвинуто.
Очередное доказательство того, что Тиллмен знал, как обезоружить стражей закона, появилось, когда разгневанная домовладелица на 41-й Вест-стрит сообщила, что подросток только что украл с заднего двора ее обожаемого абиссинского кота Луи цвета апельсинового джема. Через несколько минут два полисмена, выйдя из патрульного автомобиля, остановили мальчишку, торопливо шагавшего по бульвару Шермана с извивающимся мешком в руках. Ох, сказал парень, разве этот кот из того дома? Он был уверен, что этот убежал у женщины, которая живет сразу за бульваром Шермана, на 44-й Вест-стрит, и именно туда и направлялся, когда офицеры остановили его. О пропаже кота он узнал из объявлений, расклеенных на столбах, офицеры разве не заметили их? Прямо наказание какое-то, эти сбегающие коты…
На том все бы и закончилось, если б один из полисменов, человек несомненно жесткий и подозрительный, не приписал бы пары слов: «Понаблюдать за молодым человеком».
Прежде чем Тиллмен Хейвард навсегда исчез из полицейских протоколов, он был замечен еще в двух преступлениях: попытке изнасилования и скупке краденого. Альма Вестри, молодая женщина, обвинившая Хейварда в нападении на нее, сняла свои претензии за день до передачи дела в суд. Двое полицейских, которые инкриминировали Хейварду хранение сетки с крадеными норковыми шубами, своими руками погубили уголовное дело процессуальными нарушениями, и разгневанный судья снял все обвинения. Тогда ему был двадцать один год. По-видимому, Хейвард осознал, что ему несказанно повезло, и в дальнейшем успешно старался не привлекать внимания властей.
По-моему, детектив Купер был немного сумасшедшим. А после того как увидел Тиллмена Хейварда сходящим с поезда из Колумбуса, и вовсе сделался одержимым. Купер не накопал ничего, что могло бы убедить судью, но стал тратить едва ли не половину рабочего дня и большую часть свободного времени на поиски малейшей зацепки, которая помогла бы уличить единственного подозреваемого. В начале следствия Купер выдернул Хейварда прямо с улицы и привез на допрос, но тот проскальзывал сквозь каждую словесную ловушку. Он улыбался, был вежлив и терпелив, выказывая желание помочь следствию. Допрос, похожий на фарс, тянулся два часа и не принес никаких результатов, разве только дал понять Тиллмену, что милуокский детектив страстно желает засадить его за решетку. Впоследствии Купер довольствовался только наблюдениями.
Оба его шефа — отдела расследований и отдела полиции, — возможно, полагали, что их ведущий детектив допустил просчет, но доверяли его чутью и долгое время позволяли Куперу делать что хочет. Когда сытый по горло напарник Купера попросил перевода, они отдали его в пару к другому детективу, разрешив Куперу работать в одиночку. Сердцеед был высшим приоритетом отдела по расследованию убийств, и, понадеявшись на методы Купера, начальство решило ждать и наблюдать.
У детектива Купера выработалось чутье на те дни, когда Тиллмен Хейвард планировал показаться в доме брата. Интуиция порой гнала его к желто-коричневому дому, чтобы увидеть непринужденно прогуливающуюся фигуру в брюках и белой майке, вороватый силуэт в шляпе, мелькнувший в проеме окна или пересекающий задний двор. К глубокому огорчению Купера, эти мимолетные видения являлись, по сути, единственными результатами наблюдения, которое ему разрешили вести. Хейвард тоже обладал великолепными инстинктами. Он знал, когда не надо высовывать носа из своей комнаты, а когда — из дома. Засев на чердаке в доме напротив, Купер проводил двенадцать, пятнадцать часов в день, напряженно вглядываясь вниз — на унылый задний двор и выходящие на него окна, но его цель появляться отказывалась.
Старый коп был уверен, что Хейвард пользовался задней дверью и узеньким проулком. Порой детективу удавалось заметить силуэт, стремительно мелькнувший в пролете двери и растаявший в темноте двора. Но куда он уходил, что его манило? Джордж Купер побывал в каждом баре, закусочной, буфете в радиусе мили, показывал фото Хейварда полутора сотням барменов. Кое-кто сказал: мол, точно, время от времени вижу этого парня, заходит раза три в неделю, потом пропадает на месяцы. Или: о, этот? Любит дамочек, да и у них успехом пользуется.
Как-то раз оживленным вечером в забегаловке «Щедрая рука» на Брэди-стрит бармен, вглядевшись в толпу, подметил знакомый нос, торчащий из-под полей знакомой шляпы. Он вспомнил просьбу детектива, порылся в ящике, отыскал визитку, набрал номер и доложил, что человек, которого Купер искал, у него в баре. Поскольку мобильных телефонов тогда не было, бармен набрал указанный на визитке номер убойного отдела центрального управления. Когда Куперу сообщили о звонке, он находился в помятом голубом седане на пути из своей квартиры к дому с чердаком, сердитый и мрачный, как никогда.
Купер выплеснул ругательства на руль, лобовое стекло и ошеломленного диспетчера. Продолжая изрыгать проклятия, он развернулся на 180 градусов через четыре ряда возмущенно загудевших машин. За пятнадцать минут до того, как он резко затормозил перед «Щедрой рукой», подозреваемый отбыл, сопровождая в неизвестном направлении перебравшую молодую дамочку. По счастью, бармен знал ее имя — Лайза Грюн. Разумеется, в соседнем доме, где мисс Грюн снимала квартиру на пару с другой аспиранткой университета Висконсина, ее не оказалось, а соседка понятия не имела, куда она могла пойти. Кое-кто из посетителей бара видел, как новый приятель Лайзы усаживал ее в машину, но никто не смог припомнить, какую именно, разве что цвет назвали — то ли темно-синий, то ли черный или темно-зеленый. Чувствуя себя позорно провалившимся, холодея от мысли, что через день-другой труп Лайзы найдут на ступенях Центральной библиотеки, детектив Купер несколько часов дотошно допрашивал посетителей «Щедрой руки», раздражение у всех росло с каждой минутой. Некоторые припомнили, что встречались с Тиллом. Тилли, подходящее имечко для парня, он немного старше завсегдатаев бара и не так прост, только, пожалуй, грубоват немного.
Утром Лайза Грюн позвонила в полицию. Что за дела? Все ее друзья перепуганы до смерти — она испортила им вечер. Когда же детектив Купер появился у нее на квартире, он ее просто потряс. Девушка почувствовала себя не в своей тарелке. А ему только этого и надо было: Купер обожал создавать неудобства.