Схватка продолжалась всего несколько мгновений, но Йошт устоял. «Как же так? – со злостью подумал герул, – перед его чарам падает даже самый искусный маг, а этот рыжеволосый… устоял!
Йошта все еще шатает, ноги трясутся, но держат вроде крепко. Он медленно обвел взглядом храм. Борята лежит рядом, спина мерно вздымается, глаза полузакрыты. «Дышит!» – радостно приметил венед.
Герульский жрец культа Табити тяжело дышит, плечи устало опущены, пот градом струится по лбу и щекам, горячие ручейки скользят по морщинистой коже, путаются в волосах, смоченные соленой влагой косички свисают безобразными сосульками. Он бросил уморившимся голосом:
– Стража! Этого белоголового недоумка, – палец жреца уткнулся в Боряту, – в жертву этого сукиного сына!
В храм ворвались трое вооруженных герулов, в руках наготове клинки. Они подскочили к распластанному на холодном глиняном полу Боряте, схватили за плечи и поволокли к выходу. Ант содрогнулся, уперся ногами в пол, умело перехватил руки, крепко ухватился за предплечье герульского воина, но тут же ойкнул, лицо скорчилось от боли. Один из стражников пнул внезапно заартачившегося Бора под дых, тот мгновенно перестал упираться, хватка на руке герула ослабла. Обмякшее тело поволокли в один из темных проемов храма.
Йошт дернулся было на помощь другу, но даже не смог пошевелиться: руки и ноги будто перехвачены огромными железными оковами. Можно лишь вертеть головой. Венеду остается провожать взглядом обреченного друга да зло скрипеть зубами. Герульский колдун с нескрываемым презрением и одновременно с удовольствием глядит то на удаляющегося Боряту, то на рыжеволосого карпенца. Видно, судьба их крепко связана, подумал герул. Но это как раз и к лучшему – быстрее сломается этот рыжеголовый остряк-недоносок.
– На меня! – воскликнул стальной голос жреца. – Смотреть на меня, выродок!
Йошт все еще силился пошевелиться, ухватить за шею этого наглого волхва и удавить, но вместо этого он послушно повернул голову и уставился прямо в глаза герулу. Зрачки больно режет, в голове нарастает шум. Венед взмок от напряжения, он силится оторвать взгляд от проклятого колдуна, но глаза как завороженные смотрят в его отливающие холодной сталью зрачки. Воля к сопротивлению рушится, словно песчаный домик под ударом волны. Виски взорвались острой болью, Йошт застонал. Сквозь шипение и шум он услышал голос, полный язвительной усмешки герульского волхва:
– Ну что, никак не совладать? Да не напрягайся так – тебе же лучше будет. Обещаю сильно не давить… если скажешь мне, как к тебе Огонь Табити попал. И не забудь поведать, кто вы такие, откуда… нет, лучше просто скажи: куда и зачем идете?
Йошт послушно разлепил губы, но вместо слов изо рта вырвался стон. Венед сопротивляется из последних сил, черные точки замельтешили перед глазами. Он умудрился до боли сцепить зубы. Однако незримая ладонь тут же ожгла болью лоб и щеки, всковырнула череп, противно зашевелилась в мозге. Йошт отчаянно замотал головой, боль на мгновение отпустила.
– Упорный малый… Ладно – поступим иначе.
В следующее мгновение карпенец застонал и бухнулся на колени, трясущиеся ладони сжали голову. В голове Йошта будто пронесся смерч, и с каждым ударом сердца по всему телу разливается то жар, то холод, каждая новая волна приносит жуткую боль. Венеду показалось, что глаза сейчас взорвутся – перед взором стало проноситься с бешеной скоростью множество картин, что-то разобрать почти невозможно, но ощущение такое, будто голову положили в тиски и медленно сжимают. Круговерть образов причудливых сливается в один громадный клубок, потом – бах! – и он лопнул как мыльный пузырь, да так, что Йошт закричал, не в силах больше терпеть такого жуткого давления на разум.
В следующий миг умопомрачительный шторм в голове венеда стих, и он будто повис в молочно-белом тумане. Стоит пронзительная тишина, слышно, как по жилам течет кровь и огромный мускул – сердце – бьется в груди. Туман начинает постепенно густеть, переходит из молочно-белого в красное зарево. До слуха Йошта стали доходить какие-то странные звуки. Он прислушивается. Чей-то до чертиков знакомый голос… Боги! Да это же его голос, но слова доносятся откуда-то издалека… Он говорил с кем-то, точнее, что-то рассказывал. Йошт жадно ловит каждое слово. Однако умудряется ухватить лишь несколько обрывочных фраз.
Вдруг Йошт понял – этот герульский жрец богини Табити использует тайный темный талант, вводит его, венеда, в забытье и теперь преспокойно будет тянуть из него все, что пожелает! Про купца, про его побег из дома, хотя это вряд ли нужно герульскому жрецу. А вот Треполь, Веслав, а также древлянское царство, сокрытое в лесах, гораздо больше заинтересует его. Рыжеволосый славянин закричал, но он беззвучно, словно пойманная рыба, открывает рот – звуки тонут в пространстве. Тело крепко охватывает невидимый кокон, даже пальцем не пошевельнешь. Йошт может лишь слушать…
Венед, наконец, пришел в себя. Перед глазами постепенно проясняется, троящаяся впереди фигура сливается в одну. Над ним возвышается жрец, в отблесках огня его тень черными линиями ломается на стенах. Глаза волхва плотно закрыты, но зрачки под веками бегают как очумелые насекомые.
Карпенец с шумом втягивает в себя прокопченный воздух храма, нашел в себе силы, попытался осторожно подняться с холодного глиняного пола. Однако ему лишь удалось приподняться на локтях – он рухнул на жесткий деревянный пол – пронзительная боль тут же скрутила его. Йошту послышалось, будто кости нещадно захрустели, выворачиваемые из суставов. В храме Табити вновь раздался голос боли.
Но вскоре на рыжеволосого славянина накатила волна блаженства. Йошт ощущает, как кожа от неведомых приятных прикосновений покрылась пупырышками, он улыбнулся – под мышками защекотало.
Внезапно герульский жрец громыхнул стальным голосом:
– Встань!
Йошт медленно начал подниматься с дощатого, отполированного тысячами ног пола храма, внимательно прислушивается к своему телу. Странное дело, подумал Йошт, секунду назад пошевелиться не мог, а сейчас ощущение, будто огромные кованые врата Треполя смогу взгромоздить на шею и донести до самого Кияра! Эх, колдун, твои б умения да во благо…
Венед пронзительно смотрит на жреца. Тот стоит перед ним, голова чуть наклонена, все те же сдвинутые на переносице брови, чуть впалые щеки, но вот глаза… на них будто навалилась вселенская печаль, в уголках застыли отчетливые паутинки новых морщин.
Карпенец переминается с ноги на ногу, неуверенно бормочет:
– А я разве ничего… я уже все рассказал, кажется, – неуверенно пробормотал карпенец.
– Рассказал, – кивнул герул. – Небылицы про каких-то заморских баб да про каких-то наемников и жирного купца рассказал. Ну еще про бога Кродо, будто ты с ним разговаривал. Хех, вот же совсем ты сбрендил. Видно, я перестарался малость…
У Йошта отлегло. Он сразу осмелел и выпалил:
– Так я сразу говорил – знать не знаю, ведать не ведаю… а вы пытать. А я… то есть мы и в самом деле нашли эту обугленную палку в лесу… далеко отсюда этот лес, я уже и не помню, где именно. Вот и все.