— А разве Мишлина и Бако не будут обедать с нами? — осведомился он.
Он так надеялся на это, он предпочитал милую болтовню своих детей беседе с гостями.
— Нет, — ответила Франсуаза, — я решила, что нам будет уютнее вчетвером… Поправь галстук, Антуан.
«Уютно!» — опять одно из тех слов, которых он не выносил. Нет, «уютно» не будет, — подумал он, завязывая перед зеркалом галстук. — Сабина, наверно, начнёт острить, а Франсуаза — кокетничать с Ламбэр-Леклерком, этим чванливым твердолобым министром. Сам же Антуан будет хранить угрюмое молчание.
— Уютно!
Он услышал, как подъехал автомобиль и затормозил, колёса заскрипели по гравию. Супруги Кеснэ приняли непринуждённые позы. Минуту спустя появились гости. У Сабины были чёрные волнистые волосы, полные плечи и красивые глаза. Ламбэр-Леклерк сильно облысел — несколько жалких волосков лежали на голом черепе, точно барьеры на беговой дорожке. Он был, казалось, не в духе. Видно, и он тоже против воли приехал на этот обед.
— Добрый вечер, милочка, — воскликнула Франсуаза, целуя Сабину, — добрый вечер, господин министр…
— О нет, милочка! — сказала Сабина. — Не вздумай только величать моего мужа министром… Ты же зовёшь меня Сабиной, зови. и его Альфредом… Добрый вечер, Антуан…
Вечер выдался на редкость тёплый и ясный, и Франсуаза велела подать кофе на веранде. За столом разговор не клеился. Женщины скучали. Антуан из упрямства и, злясь на себя, весьма неосмотрительно противоречил Ламбэр-Леклерку, который, гораздо лучше информированный, чем его собеседник, легко побивал его в споре.
— Вы настроены оптимистически, потому что стоите у власти, — говорил Антуан. — На самом же деле положение Франции трагично…
— Да нет, дорогой мой, право же нет: денежные затруднения никогда не бывают трагичны. Французский бюджет показывает дефицит вот уже шесть веков, и слава богу!.. Поверьте, просто необходимо время от времени разорять рантье… Иначе к чему бы мы пришли? Вообразите себе эти капиталы, помещённые в банк под большие проценты ещё со времён Ришелье.
— Английский бюджет не знает дефицита, — буркнул Антуан. — Более того, доходы превышают в нём расходы. И англичане от этого не страдают, насколько мне известно.
— Дорогой друг, — отвечал Антуану Ламбэр-Леклерк, — я никогда не мог уразуметь, что за страсть у французов вечно сравнивать две страны с разной историей, разными нравами и разными потребностями… Если бы Франция действительно нуждалась в сбалансированном бюджете, мы тотчас бы всё устроили. Да только Франция вовсе к этому не стремится, или, если хотите, Франция не так уж сильно в этом заинтересована, чтобы согласиться также на средства, необходимые для достижения подобной цели. Характер бюджета — не финансовый вопрос, а политический. Скажите мне, на какое большинство вы намерены опираться, правя страной, и я скажу вам, как будет выглядеть ваш бюджет. Министерство финансов может подготовить любой бюджет — социалистический или радикальный, а также реакционный… Достаточно сказать, чего вы хотите!.. Всё это гораздо проще, чем воображают профаны.
— Так ли уж это просто? И посмеете ли вы высказать ваши соображения избирателям?
По каким-то малозаметным признакам, по тому, как внезапно ожесточился его взгляд, Франсуаза почувствовала, что её мужа вот-вот охватит приступ ярости. Она решила вмешаться в разговор:
— Антуан, — сказала она, — ты бы прогулялся с Сабиной к монастырю, показал ей, какой вид открывается оттуда…
— Что ж, отправимся туда все вместе, — предложил Антуан.
— Нет, нет, — возразила Сабина, — Франсуаза права… Супругов надо разлучать… Так гораздо забавнее…
Она встала из-за стола. Антуану ничего другого не оставалось, как подняться и последовать за ней. Он успел бросить Франсуазе сердитый взгляд, который та не пожелала заметить.
«Мои опасения сбываются, — подумал он. — Теперь мне придётся провести добрых полчаса наедине с Сабиной… Только бы ей не вздумалось потребовать от меня объяснения, которого она ждёт вот уже десять лет! Неужели Франсуазе хочется, чтобы этот самодовольный министр ухаживал за ней?»
— Какой дивный запах! — произнесла Сабина Ламбэр-Леклерк.
— Это апельсиновые деревья… Навес, под которым мы сидели, тоже сплетен из ветвей апельсиновых и лимонных деревьев, глициний и роз… Но наши розы почти совсем одичали… Надо бы сделать прививку… Сюда, Сабина… Свернём на эту дорожку и спустимся вниз…
— А сами вы, Антуан, не одичали в своём уединении?
— Я? Да я всегда был дикарём… Вы что-нибудь различаете в темноте? Взгляните, по обе стороны бассейна растут цинерарии… При планировке сада в основу был положен контраст между тёмными, фиолетовыми или синими цветами и ярко-жёлтыми. Во всяком случае, такова была идея Франсуазы. А на этом склоне она задумала создать буйные заросли дрока, мастикового дерева, ракитника, царских кудрей.
— Я рада побыть с вами наедине, Антуан… Я очень люблю вашу жену, но как-никак мы с вами были когда-то большими друзьями до вашего знакомства с ней… Вы ещё помните об этом?
Осторожности ради он замедлил шаг, чтобы не оказаться слишком близко к ней:
— Ну, конечно же, Сабина, как я могу забыть?.. Нет, идите прямо, вперёд, сейчас будет мостик. Вот и монастырь. Что за цветы растут между плитами? Обыкновенные анютины глазки…
— Помните тот бал — мой первый бал? Вы отвезли меня домой на автомобиле вашего деда… Мои родители уже спали. Мы вошли в маленькую гостиную. Ни слова не говоря, вы привлекли меня к себе, и мы снова начали танцевать…
— Кажется, я даже поцеловал вас в тот вечер?
— Поцеловал!.. Мы целовались битый час!.. Это было чудесно… Вы стали героем моего романа…
— Наверно, я сильно разочаровал вас!
— Напротив, в начале войны вы совсем покорили меня своей доблестью. Вы держались великолепно… Я могла без запинки назвать все ваши награды. Я до сих пор помню их, могу перечислить хоть сейчас… Потом вы были ранены, а оправившись от ранения, обручились с Франсуазой Паскаль-Буше. Вот тогда, сказать по правде, я огорчилась… Да и как могло быть иначе?.. Ведь я так восхищалась вами… Услыхав, что вы женились на девушке, которую я хорошо знала по лицею Сен-Жан, — мы учились в одном классе, она была очень мила, но глуповата, простите меня, Антуан, — я удивилась и огорчилась за вас… И не я одна, весь город…
— Но отчего? Мы с Франсуазой люди одного круга и вполне подходим друг другу… Взгляните сюда, Сабина: видите вот тог утёс, весь в световых бликах? Это утёс Монако… Не наклоняйтесь слишком низко — терраса висит над морем… Осторожно, Сабина!
Он невольно придержал её за талию. Она молниеносно обернулась к нему и поцеловала прямо в губы.
— Будь что будет, Антуан! Уж очень мне этого хотелось! Трудно держаться на расстоянии от человека, который когда-то был тебе близок… Помните, как мы целовались на теннисном корте? О, я вижу, вы шокированы.., Вы остались настоящим Кеснэ… Не сомневаюсь, что вы всегда были верным мужем…