Джекки, прошедший краткий курс домашнего обучения, все равно походил на маленькую Лилли. Ел он торопливо, жадно, шумно и, хотя неплохо умел обращаться с приборами, был неаккуратен: горошины падали у него на скатерть, а соус капал на брюки. Я оправдывал Джекки, вернее Лилли, тем, что у нее хватало более серьезных забот, да и у Джекки тоже, куда уж ему было изучать на грязной кухне правила хорошего тона.
Труднее всего оказалось поддерживать за столом общую беседу, гости в основном молчали, хотя мы и старались вовлечь их в разговор. Мама пробовала расспросить о здоровье миссис Стьюбек, но Лилли сказала лишь, что больной дают есть печенку и делают уколы.
— Сознание она больше не теряет, — добавила девушка.
Потом отец справился у Лилли, не слышала ли она о племянниках миссис Карсон, которой принадлежал дом на Мысу.
— Нет, я ничего о них не знаю, мистер Квейл, — ответила Лилли.
— И ты не видела никого из Карсонов?
— Нет, — повторила девушка.
— Разве мистер Лэндсдаун, секретарь муниципалитета, не разговарил с тобой?
— Нет. Не разговаривал.
— Но он обратился ко мне, потому что когда-то я помог миссис Карсон в одном деле. Она умерла несколько лет назад, и мистер Лэндсдаун сообщил, что муниципалитет желает выяснить, кому теперь принадлежит дом на Мысу.
— Никому, — сказала Лилли. — Его давно бросили.
— Ты права, но хозяин у него должен быть, — рассуждал отец. — В общем, местные власти решили снести дом. Вот и ищут его хозяина.
Лилли на мгновение задумалась.
— Снести? — недоверчиво переспросила она. — Зачем?
— Разве вам не сообщили? — удивился отец.
— Нет.
— Кто-то пожаловался, что вы живете в антисанитарных условиях.
— Кто?
— Понятия не имею.
Отец, конечно, знал, кто это был, но не хотел, чтобы доктор и Лилли ссорились.
— Это мистер Диксон, — вступил я в беседу. — Он сказал мне, что собирается подать такое заявление.
— Какое ему дело! — вскипела Лилли. — Мы годами жили на Мысу, и никто нас не трогал.
— В городе давно говорят о том, что пора сравнять ваш дом с землей, — мягко сказал отец. — Видимо, болезнь твоей матери подтолкнула доктора на решительный шаг.
Лилли не запричитала: «Куда же нам деться?», не запротестовала. Но я знал, о чем она думала. И знал, что означал яростный взгляд ее кошачьих глаз. Если власти прикажут снести их дом, она попытается в отместку спалить полгорода. Я уже давно не видел, чтобы ее лицо так пылало от гнева.
— Нельзя же снести дом и оставить их без крова, — сказала мама.
— Если суд примет такое решение, то оно будет исполнено, — возразил отец.
— А разве нельзя этому помешать? — спросил я.
— Можно не допустить сноса или хотя бы отсрочить его. Но муниципалитет, вероятно, получит предварительное заключение, признающее дом непригодным для жилья.
— Когда же за нас возьмутся? — обратилась Лилли к моему отцу.
— Не знаю, Лилли. Этот вопрос пока обсуждается.
— А ты сумел бы спасти их дом? — спросил отца мой младший брат Том.
Это занимало каждого из нас, и хотя никто, кроме меня, не заглядывал в лачугу, все мы сейчас искренне желали, чтобы Стьюбеков оставили в покое.
— Есть только один способ спасти дом — доказать, что он пригоден для жилья, — заключил отец.
Лилли, как и я, понимала, что об этом не может быть и речи, но она не попросила отца ей помочь. Обед закончился рисовым пудингом, и Микки словно в знак давней дружбы положил голову на колени девушки. Наш песик состарился. Весь обед он проспал у камина, но, наверное, отдаленное воспоминание, связанное с Лилли, взволновало его. Гостья потрогала нос Микки, потрепала собаку за уши, потом ласково сказала: «Здравствуй, Микки. Ты меня не забыл?» Она разговаривала с песиком, и я видел вновь десятилетнюю Лилли, которая что-то нашептывала в собачье ухо; Микки благодарно лизнул ее руку.
Мы подождали, пока отец просунет в кольцо салфетку; Лилли тоже положила свою салфетку на стол, и Джекки последовал ее примеру.
— Я подумаю, как тебе помочь, — сказал отец Лилли на прощанье. — Но многого не обещаю, понятно?
— Да, — согласилась Лилли.
Она не поблагодарила его, зато как обычно без улыбки поблагодарила маму, которая дала гостям пакет с яйцами, маслом, чаем и сахаром, а также кое-какую поношенную одежду Тома для Джекки. Когда мы вышли на улицу, Лилли сердито дернула меня за рукав:
— Почему ты меня не предупредил, что доктор Диксон собирается обратиться в муниципалитет с просьбой снести наш дом?
— Я не думал, что он говорит всерьез, — оправдался я.
— Как ты считаешь, твой отец что-нибудь может сделать?
— Он сам тебе скажет, — ответил я.
— До свидания, Кит, — попрощалась Лилли.
Джекки уже ушел вперед. Он ничего не унес из нашего дома, и это было одним из самых больших достижений его сестры.
Приблизительно через неделю отец сообщил нам за обедом о том, что видел решение апелляционного суда о доме на Мысу. Суд признал «недопустимым снос здания без согласия домовладельца, если оно не представляет опасности для жизни и здоровья людей или угрозы для соседних построек». Отец показал этот документ мистеру Лэндсдауну, секретарю муниципалитета, и тот сообщил ему поразительную новость.
— Мыс принадлежит теперь мисс Дэлглиш, — ошеломил нас отец. — Разыскивая Карсонов, судейские обратились в мельбурнскую нотариальную контору по регистрации земельных участков, и оказалось, что месяц назад пожилая леди купила Мыс у племянника бывшей владелицы.
— Но ведь мисс Дэлглиш в Европе, — удивился я.
— Вероятно, она оформила бумаги через мельбурнских юристов без своего здешнего поверенного мистера Стрэппа. В любом случае о сносе дома теперь не может быть и речи.
— Но к чему ей эта лачуга? — спросила мама.
— Трудно сказать, — ответил отец. — Несомненно, дом приобретен для Лилли.
— Ты сообщил ей об этом? — спросил я отца.
— Конечно.
— А что она?
— Сначала не знала, что и сказать. Она не слишком разговорчива, а тут у нее словно язык отнялся. Потом она спросила, чего, собственно, мисс Дэлглиш от нее хочет. Зачем ей было покупать Мыс?
— Мне это тоже интересно, — вставила мама.
— Я еще не закончил, — продолжал отец. — Мисс Дэлглиш решила возвратиться в Сент-Элен.
— Так скоро?
Мисс Дэлглиш собиралась пробыть в Европе не меньше года, а прошло всего шесть месяцев, что-то заставило ее изменить свои планы.