— Почему ты не повесила трубку сразу?
— Я думала, что если прислушаюсь, то смогу узнать голос.
— И ты узнала?
— Нет.
— Это не все, не так ли? — Он опустил голову и заглянул в газа Марси. — Говори. Что еще?
— Он… он сказал, что мое замужество не имеет никакого значения. Он собирается звонить еще.
— Ты сказала ему, что вышла замуж? — недоверчиво спросил Чейз.
— Конечно нет. Он уже знал.
— Господи, — теперь Чейз понял, почему именно этот звонок так расстроил Марси. — Значит парень имеет о тебе подробные сведения, знает, что и когда ты делаешь.
— Это ничего не значит. Он просто читает газеты. Объявление о нашей помолвке было сегодня в утреннем номере, — она снисходительно улыбнулась. — Ладно. Давай не позволим ему испортить нам остаток вечера. Я приготовлю тебе выпить, и ты сможешь рассказать мне свои новости.
Чейз последовал за Марси на кухню.
— Хочу позвонить Пэту и попросить подключиться к нашей линии.
— Я бы не хотела, Чейз.
— Почему?
— Мне не нравится, что все наши телефонные разговоры будут прослушиваться. Клиенты часто рассказывают мне о своих личных и финансовых делах. Эта информация предназначена только для моих ушей. Рано или поздно незнакомцу все надоест, и он перестанет звонить.
— Но в то же время он каждый раз безжалостно запугивает тебя.
— Я не боюсь, я только беспокоюсь.
— Марси, я видел твое лицо. Мне известна разница между страхом и беспокойством. Ты была испугана.
Подчиняясь инстинкту, Чейз обнял ее и снова удивился, какой хрупкой она кажется в его объятиях. Он опустил свой подбородок ей на макушку, а руками обвил талию.
— Ненавижу саму мысль о том, что какой-то подонок шепчет тебе всякую грязь.
Волна дрожи пробежала по телу Марси. Она прижалась щекой к груди Чейза, подняла руки и тоже обняла его.
— Я очень ценю твое внимание.
Они простояли так несколько минут. Объятия стали так приятны, что Чейз стал подумывать, не стоит ли подхватить ее на руки и отнести на кровать.
Она нуждалась в нежности. Разве для мужа это не средство успокоить жену, когда той необходимо чувствовать себя в безопасности, полностью защищенной?
Единственное, что беспокоило Чейза, это небольшое сомнение. Вряд ли мотивом его поступка являлось одно лишь простое желание успокоить Марси. Он серьезно сомневался, что если они сейчас лягут на кровать, то надолго останутся одетыми и что его ласки сохранят абсолютную невинность.
К счастью, Марси освободила Чейза от необходимости выбора, слегка отстранилась от него, но продолжала обнимать за талию. Она напрягла руки, расслабила, переместила их и опять напрягла.
— Ты без бинта.
— Я сегодня ходил к доктору. Он осмотрел меня и сказал, что уже все хорошо.
— Было больно?
— Не очень приятно. Но не так страшно, как если бы они не побрили меня перед перевязкой.
Марси сморщилась.
— О, могу себе представить.
— Да? — хитро переспросил Чейз. — Что-то вчера ночью я не заметил у тебя на груди волос.
При этом небрежном замечании он опустил взгляд на ее грудь. На ней был мягкий свитер, но память Чейза действовала, как рентгеновские лучи.
В ярком свете он увидел молочные холмики ее грудей, аккуратные розовые соски, неглубокую ложбинку, делящую грудную клетку на две ровные половинки, гладкую поверхность живота и обманчивый темный треугольник между бедер.
Чейз подавил в себе стон и громко ненатурально закашлялся. Марси подошла к бару и смешала напитки. Протянув Чейзу виски с содовой, она произнесла:
— Ты казался возбужденным, когда вошел. Садись и расскажи, в чем дело.
Он сомневался в том, что она на самом деле хочет его выслушать. Они стояли очень близко друг к другу. Как Марси могла не почувствовать его все возрастающего желания?
Чейз наблюдал за движениями готовящей ужин Марси. Ее щеки были необычно розовыми, но это могло объясняться кипящими на плите кастрюлями. Пар валил из одной из них, отчего кончики волос Марси по обеим сторонам лица стали завиваться.
Усилием воли подавив в себе соблазнительные мысли, Чейз рассказал о перспективах контракта.
— Я весь день работал над предложениями. В заявке мы указали очень низкую цену. Теперь остается только ждать.
— Буду держать пальцы скрещенными. — Марси слила кипящее содержимое кастрюли через дуршлаг в раковину.
— Продала сегодня какие-нибудь дома?
— Они не продаются просто так, ты знаешь, — ответила она через плечо.
— А показывала?
— К несчастью, да.
— К несчастью?
— Я работаю с этой парой уже несколько месяцев. Харрисоны. Они все еще не приняли решения. Единственное, в чем они достигли согласия, это в своей страсти к спорам. Сомневаюсь, что когда-нибудь добьюсь от них подписи контракта на тот дом. О, я говорила с Сейдж. Она звонила попрощаться перед отъездом в Остин.
— Слава богу.
— Перестань. Она обожает своего старшего брата.
— Она — как заноза…
Выражение лица Марси подсказало Чейзу, что она не воспринимает его колкости всерьез.
— После Сейдж позвонила Лори и пригласила нас на ленч в воскресенье. Я пообещала.
— Прекрасно.
— И еще она сказала, что хотела бы, чтобы мы взяли ее в церковь. — Марси выливала в кушанье ароматный соус и, когда Чейз не ответил, обернулась. — Что скажешь?
— Я слышал, — устало отозвался он. — Только мне не нравится идея с церковью. Я не был там с тех пор, как Та… со дня похорон.
Поза Марси подчеркивала ее суровость. Несколько секунд она стояла неподвижно, потом поставила бутылку с соусом, повернулась к Чейзу и заговорила:
— Это твое дело, как ты выяснишь свои отношения с Богом. Но я должна сказать, твою первую жену звали Таня. Она — факт в наших жизнях. Мы больше не можем продолжать кружить вокруг ее имени. Теперь я не собираюсь бледнеть и чувствовать слабость всякий раз, когда это имя произносится вслух.
— Но я могу бледнеть.
Марси отпрянула, словно Чейз дал ей пощечину, и на самом деле побледнела. Даже губы стали белыми. Она развернулась и вцепилась в крышку столика, будто боялась без опоры сползти на пол.
Пожалев о своих словах, Чейз встал и подошел к ней.
— Прости, Марси, — виновато произнес он, поднял руки, чтобы опустить их на ее плечи, но не решился.