Стрэнд знал, что сегодня утром, ровно в восемь, Кэролайн назначен прием у доктора Леарда — до того, как тот начнет плановые операции. И поскольку он не ожидал сколько-нибудь кардинальных изменений в состоянии дочери, то решил позвонить сам, под предлогом, что хочет услышать голос Лесли, а вовсе не для того, чтобы узнать о Кэролайн. Накручивая диск, он напомнил себе, что следует сократить междугородные переговоры. При его зарплате такие звонки — непозволительная роскошь.
К телефону подошла Кэролайн.
— Ой, папа! — воскликнула она. — Как я рада, что ты позвонил!.. Знаешь, доктор Леард оказался настоящим Санта-Клаусом. Посмотрел мой нос, сделал несколько рентгеновских снимков, а потом сказал, что где-то через неделю можно снять все повязки и я снова буду выглядеть нормальным человеком. Мама говорит, у нас будет время заехать к тебе на пару дней, перед тем как отправиться на Запад. Здорово, правда?
— Санта-Клаус, это надо же, — проворчал Стрэнд. — В следующий раз, когда увидишь его, передай, что он ассоциируется у меня исключительно с Рождеством. И когда поедешь сюда, не забудь захватить свое уродливое длинное вечернее платье — с завтрашнего дня здесь будут проживать целых четыреста мальчиков.
Кэролайн хихикнула:
— О, не думаю, что это платье произведет сильное впечатление. Но если произведет, это будет замечательно, верно?
— Не вижу ничего особенно замечательного, — сказал Стрэнд. — Ладно, дай-ка мне маму на минутку.
У Лесли голос тоже был очень веселый.
— Кэролайн тебе все рассказала? — спросила она. — Разве не замечательно?.. Ну а как ты там поживаешь?
— В целом неплохо, как и ожидалось. Люди очень милые, а дом похож на большой амбар. Но женская рука способна преобразить его до неузнаваемости. И ты как нельзя лучше подходишь на роль этой женщины.
— Все в свое время, дорогой, — ответила Лесли. Судя по голосу, она была довольна. — Может, тебе нужно нечто особенное, что мы могли бы привезти из Нью-Йорка?
— Только нашу большую двуспальную кровать.
— Бесстыдник!.. — Еще более довольный голос. — Кстати, несколько минут назад заходил твой дружок Ромеро. Забрать вещи. Сказал, что, наверное, поедет прямо сегодня, а не завтра. Похоже, он очень рад поступлению в Данбери и настроен серьезно. Может, ты ошибался в этом мальчике? Манеры у него безупречные.
— О, он прирожденный актер. А что Кэролайн? Как он ей показался?
— Она его не видела. Ты же знаешь, как она себя ведет последнее время. Как только позвонили в дверь, заперлась в своей комнате. Он спросил разрешения переодеться во все новое, и я отвела его в ванную. И надо сказать, когда парень вышел оттуда, он выглядел почти красавцем. А потом обратился ко мне с довольно странной просьбой. Сказал, что оставил старые тряпки в ванной, и попросил меня сжечь их.
— Ну, если он был одет, как обычно одевался, в том нет ничего удивительного. Ладно, хватит о нем. Лучше расскажи, как ты.
— Я — замечательно. — Лесли замялась, потом добавила: — Знаешь, хочу признаться тебе кое в чем… На прошлой неделе звонила миссис Феррис — ну, ты ее помнишь, была директрисой школы, где училась Кэролайн, — и спросила, не смогу ли я приезжать хотя бы раз в неделю и давать частный урок музыки ученикам. Сказала, что у них есть специально оборудованный класс. И учеников будет не так много. Только самые способные.
— Ну и в чем же состоит признание?
— Просто раньше я тебе не говорила. У тебя и без того было полно хлопот.
— Так ты согласилась?
Лесли снова замялась.
— Да, — ответила она после паузы. — Как считаешь, в Данбери будут возражать?
— Уверен, что можно выкроить окошко в расписании. Спрошу сегодня же.
— Спроси, если не трудно, дорогой.
— Ничуть не трудно.
— Это означает, что мне раз в неделю придется ночевать в Нью-Йорке.
— Думаю, одну ночь в неделю как-нибудь переживу.
— А ты там не очень надрываешься?
— Да я вообще ничего не делаю. Вчера пил чай с преподавательским составом, а мальчики приедут только завтра. Я уже нашел огромного и сильного футболиста, который вызвался хоть каждый день передвигать наше пианино. Мне кажется, нам будет здесь хорошо, — добавил он с вымученной искренностью.
— Уверена в этом, — сказала Лесли. Это прозвучало не слишком убедительно. — Знаешь, Нью-Йорк сегодня такой красивый! Бабье лето… — Зачем ей понадобилось говорить о погоде в Нью-Йорке, она не объяснила.
— От Джимми и Элеонор что-нибудь слышно?
— С глаз долой — из сердца вон. Но попытаюсь уговорить Джимми поехать с нами навестить тебя. Послушай, этот наш разговор, он, должно быть, стоит целое состояние. О всех новостях лично, когда увидимся. До свидания, дорогой!
— До свидания, любовь моя, — прошептал он в трубку. И, уже вешая ее, вспомнил: одна ночь в неделю…
В дверь постучали, и он сказал: «Войдите!»
Вошла полная женщина в мешковатых слаксах и свитере, туго обтягивающем огромную подушкообразную грудь. Крашеная блондинка с розовым свежим лицом. В руках она держала большую хозяйственную сумку.
— Доброе утро, мистер Стрэнд, — поздоровалась она. — Я миссис Шиллер, ваша домоправительница. Надеюсь, тут у вас все в порядке?
— Да, все чудесно, замечательно. — Стрэнд пожал ей руку. Рука оказалась мягкой, но сильной. — Вот только застилать обе постели не стоило. Моя жена приедет чуть позже, через несколько дней. А два мальчика прибывают сегодня. Роллинз и Ромеро, они будут жить в комнате под номером три.
— Мальчики сами убирают свои комнаты, — сказала миссис Шиллер. Голос у нее был хрипловатый, как у заядлой курильщицы. — Нет, иногда я навожу порядок, но только в общей комнате, когда уже просто нет сил смотреть на весь этот бедлам. Ну и время от времени поднимаюсь наверх, посмотреть, не снесли ли они одну из стен. — Она улыбнулась. Улыбка у нее была теплая, почти материнская. — Сегодня утром заходила в столовую и заметила, что вы вроде бы и не завтракали. У меня муж работает на кухне, он пекарь, вот и приходится помогать, пока все остальные повара не соберутся. Может, хотите, чтобы я что-нибудь для вас купила? Положите в холодильник. Ну, там, закуски, фрукты, всякое такое?.. Пока ваша жена не приедет.
— О, это было бы очень любезно с вашей стороны.
— Если желаете, можете составить список…
— Купите что-нибудь на ваше усмотрение, — сказал Стрэнд. И ни словом не упомянул о том, что не мешало бы иметь в доме бутылку виски. Виски он купит сам. Ведь он не знал, умеет ли эта женщина держать язык за зубами, и не хотел рисковать. А то еще, не дай Бог, распространит по всему кампусу сплетню, что новый учитель — пьяница.
— Может, есть какие-нибудь особые просьбы, пожелания? — осведомилась миссис Шиллер.