С верхнего этажа до них доносились громкие звуки рока.
— Что это там, дискотека, что ли? — спросил Ромеро. — Кстати, а как тут насчет девочек, а, профессор?
— Не думаю, что появление твоей стриптизерши вызовет здесь восторг, — ответил Стрэнд. — Хотя Данбери поддерживает связь с женской школой. Но она не близко, в пяти милях отсюда.
— Любви все расстояния нипочем, — усмехнулся Ромеро.
Дверь в комнату была распахнута, коридор освещался льющимся оттуда светом. Роллинз лежал на постели в одежде, но без ботинок и читал книгу. На столике, всего в нескольких дюймах от его уха, стоял кассетный магнитофон. Увидев Ромеро со Стрэндом, он тут же вскочил и выключил музыку.
— Вот твой сосед по комнате, Роллинз. Езус Ромеро.
— Мое имя произносится Хесус, — сказал Ромеро.
— Извини, — сказал Стрэнд. В прежней школе он никогда не обращался к ученикам по именам и испугался, что неправильное произношение имени Ромеро может показаться мальчику знаком пренебрежения, плохим началом новой жизни в Данбери. — Теперь запомню.
Роллинз протянул руку. Ромеро, настороженно покосившись на него, протянул свою. Они обменялись рукопожатием.
— Добро пожаловать, Хесус, — сказал Роллинз. — Надеюсь, ты любишь музыку?
— Не всякую, — уклончиво ответил Ромеро.
Роллинз добродушно рассмеялся.
— Ты хоть по крайней мере не так много места займешь, браток, — заметил он. — Очень предусмотрительно с вашей стороны, мистер Стрэнд, что вы учли мои размеры и размеры комнаты.
— Я тут ни при чем, — торопливо ответил Стрэнд. — Учеников размещают по фамилиям, в алфавитном порядке. Что ж, теперь вы познакомились, и я вас оставляю. Свет полагается выключать в десять тридцать.
— Да я раньше двенадцати с двух лет не ложился, — сказал Ромеро.
— Я же не говорил, что вы обязательно должны спать в это время. Просто выключить свет, вот и все. — Стрэнд чувствовал нелогичность своего высказывания. — Доброй ночи.
И он вышел из комнаты. Но не стал сразу спускаться вниз, а остановился возле двери и прислушался. И ничуть не удивился тому, что услышал.
— Ну что ж, черный братец, — сказал Ромеро с нарочитым южным акцентом. — Смотрю, и тут у них имеется квартал для рабов. И все пойдет как заведено, как на старой доброй плантации.
Стараясь ступать как можно тише, Стрэнд спустился по лестнице к себе. Взглянул на бутылку виски в коричневом пакете, что стояла в кухонном шкафу, но открывать ее не стал. У него появилось предчувствие, что скоро настанут времена, когда без глотка виски на ночь он просто не сможет обойтись.
Было бы самообольщением с моей стороны притворяться, что эти записи есть не что иное, как настоящий дневник. Занятия идут вот уже неделю, и я так устаю к концу каждого дня, что едва хватает сил просмотреть учебные записи на завтра или прочесть статейку в газете или журнале. В первый день, когда прибыли мальчики, тут творился настоящий бедлам. Знакомство с родителями, которые или подчеркивали всевозможные достоинства своих сыновей, или же обращались с различными просьбами. Кое-кто отводил меня в сторонку и нашептывал на ухо, что сын требует особого внимания и подхода, так как ему каждый вечер надо принимать лекарство от анемии. Некоторые предупреждали, что у мальчика проблемы с мастурбацией или же он склонен мечтать в классе, а потому ему тоже необходимо особое внимание — чтобы не снизилась успеваемость.
Мои подопечные — я в конце концов научился отличать их от остальных — произвели впечатление средней по всем показателям группы. Довольно хорошо воспитанные молодые люди, они снисходительно-вежливы со старшими и задиристы и шумны в общении друг с другом. А потому не предвижу в будущем каких-либо осложнений с ними. Ромеро и Роллинз, похоже, отлично ладят. Мало того, Роллинзу даже удалось убедить Ромеро вступить в школьную футбольную команду, хотя Ромеро весит не более ста сорока фунтов, а сам Роллинз — как минимум двести десять. Однако в первый же день тренировки на местном поле Ромеро, стоявший по большей части в стороне и лишь наблюдающий за игрой, вдруг проявил удивительную прыть — перехватил мяч, который упустил один из игроков (кажется, по причине растяжения лодыжки), а затем смело рвался в атаку всякий раз, когда мяч попадал к нему. Я с изумлением наблюдал за его подвигами, так как никогда прежде не слышал, чтобы он проявлял какой-либо интерес к спорту, а он уворачивался, обводил, перехватывал инициативу у ребят, которые были вдвое крупнее его. В своем полете он был непредсказуем, точно лесной голубь, а короткие стремительные пробежки оставляли задыхающихся противников далеко позади. Возможно, полушутя подумал я, он научился этому, удирая от полицейских в Нью-Йорке.
В тот же вечер Роллинз имел с ним серьезный разговор, а на следующий день отвел к своему тренеру. Каким-то чудом им удалось подобрать для мальчишки форму маленького размера, и вот наш Ромеро зачислен в футбольную гвардию. Хотя лично у меня это вызывает опасения. Что, если в пылу борьбы все эти гиганты просто задавят его? Но с другой стороны, игра в команде поможет Ромеро упрочить свое положение среди других учеников.
Несколько дней спустя после начала занятий Стрэнд получил записку с приглашением посетить офис директора. Бэбкок приветствовал его тепло, но несколько нервно.
— У нас тут небольшая проблема, — сказал Бэбкок. — Речь идет о Хесусе Ромеро.
— Ах, — вздохнул Стрэнд.
— Вот именно, ах, — сказал Бэбкок. — Выяснилось, что Ромеро пропускает службу в церкви. Возможно, вам известно, что мы связаны определенными обязательствами с благотворительным фондом, без которого существование нашей школы было бы просто невозможно. Причем деньги начали поступать еще с начала шестидесятых. Это был щедрый дар, необыкновенно щедрый. Благодаря ему построили новые спортивные сооружения, создали библиотеку, считающуюся лучшей школьной библиотекой на всем Восточном побережье, мы позволили себе и другие усовершенствования… Старая леди, оставившая нам эти деньги по завещанию, была глубоко религиозной женщиной, к тому же очень сильной и волевой, и одним из условий в завещании значилось, что все ученики каждый день должны посещать часовню. Она также вписала условие, что мальчики должны приходить в столовую в пиджаках и галстуках. В других школах уже давно отказались от подобных правил. Мы же не можем. А потому я хотел узнать, согласны ли вы предварительно побеседовать с Ромеро. Иначе я буду вынужден пойти по официальному пути.
— Попытаюсь, — сказал Стрэнд.
— Вы сами, вероятно, имели возможность убедиться: службы эти ничуть не обременительны и действуют очень успокаивающе. У нас учатся несколько католиков, а также мальчиков еврейского происхождения, и ни один, похоже, не против соблюдения установленных правил. Вы должны обратить на это внимание Ромеро.
— Обязательно, — кивнул Стрэнд. — Мне очень жаль, что он доставляет вам неприятности.