Она отлично умела притворяться.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Эдди смог наконец вызволить их из восторженной толпы, которая не хотела их отпускать. Выйдя из зала, они почувствовали, что такое настоящая сентябрьская жара.

– Нам с Джеком надо еще кое-куда позвонить отсюда, – объяснил Эдди, выводя их на улицу. – Нужно уточнить кое-что относительно сегодняшнего вечера. Ничего серь­езного. Мы догоним тебя на заводе. Надо выезжать не­медленно, иначе опоздаешь. Найдешь дорогу?

– Свернуть с И-30, так? – Тейт снял пиджак и бросил его на заднее сиденье арендованной машины.

– Да-да. – Эдди дал подробные указания. – Пропус­тить невозможно. – Он взглянул на Кэрол. – Я вызову такси, оно отвезет тебя в отель.

– Я еду с Тейтом. – Она проскользнула под его рукой и села впереди.

– Мне кажется…

– Все нормально, Эдди, – сказал Тейт. – Она может поехать со мной.

– Она будет совсем не к месту, там не дамский клуб.

– Тейт хочет, чтобы я поехала, и я поеду, – заявила она.

– Ну хорошо, – согласился он, но Тейт понял, что это ему не по душе. – Мы вас скоро догоним. – Он закрыл за Кэрол дверь, и они тронулись.

– Он никогда не упускает возможности дать мне по­нять, что я здесь лишняя, – сказала она. – Удивительно, как это он дал согласие на наш брак?

– У него не было возможности возразить. Мы не мог­ли его найти, помнишь?

– Конечно, помню, – сердито ответила она. – Я про­сто хотела сказать… давай оставим это, я не хочу гово­рить об Эдди.

– Я знаю, ты его недолюбливаешь. Иногда его при­дирки могут свести с ума. Но интуиция редко его обманы­вает.

– Я доверяю его интуиции, – сказала она. – Но я не уверена, доверяю ли я ему.

– Чем же он заслужил твое недоверие?

Она отвернулась и выглянула в окно:

– Наверное, ничем. Господи, какая жара!

Она наклонилась, насколько позволил ремень безопас­ности, и стянула пиджак. Под ним была шелковая блузка в тон. Под ней – палевый кружевной бюстгальтер, кото­рый он видел на ней сегодня утром.

– Ты был великолепен, Тейт, – заметила она. – Не снисходительный, не поучающий. Этого они бы не снесли. Они просто в рот тебе глядели. – Она искоса на него посмотрела. – Особенно та, в ярко-голубом платье, в первом ряду. Какого цвета у нее были трусики?

– Она была без трусов.

Его грубый ответ ее обезоружил. Она такого не ожи­дала. Улыбка сползла с ее лица. Она опять посмотрела вперед.

Он видел, что она обижена. Квиты, так? Боль в чреслах мучила его уже несколько дней. Почему только он должен страдать? Черт сидел и нашептывал ему на ухо, что и она должна помучиться.

– Я не говорил об абортах, заметила?

– Нет.

– Я не знал, что сказать. Возможно, следовало при­гласить тебя выступить. Поделилась бы собственным опытом.

Когда она обернулась к нему, в ее глазах стояли слезы.

– Я же сказала тебе, что не делала аборта.

– Но мне никогда не узнать, когда именно ты врала, верно?

– Почему ты так ведешь себя со мной, Тейт?

«Потому что в нашем номере стоит двуспальная кро­вать, – подумал он. – Прежде чем я разделю с тобой ложе, я должен напомнить себе, за что я тебя презираю».

Разумеется, он этого не сказал.

На развилке он разворачивался на немыслимой скоро­сти. Оказавшись снова на прямой дороге, он еще прибавил газу. Если бы он не сориентировался вовремя, то про­скочил бы выезд.

У ворот завода его ждали. Тейт остановил машину в стороне, чтобы дать себе время собраться и выглядеть прилично. Чувствовал он себя отвратительно. Ему не хо­телось улыбаться и обещать рабочим, что он разрешит все их проблемы, ведь он не мог разрешить даже проблемы собственного брака. Он не хотел от своей жены ничего, кроме одного-единственного, зато этого он желал каждой клеточкой своего тела.

– Надень пиджак, – приказал он, хотя сам снимал галстук и засучивал рукава.

– Я так и собиралась, – холодно ответила она.

– Отлично. У тебя соски просвечивают сквозь блузку. Или так и было задумано?

– Иди к черту, – сказала она, сладко улыбаясь и вы­ходя из распахнутой им двери.

Он вынужден был отдать ей должное. Она быстро оп­равилась от его нападок и мило беседовала со встретивши­ми их профсоюзными лидерами. Эдди и Джек подоспели к тому моменту, когда закончилась смена и из ворот стали выходить рабочие. Рабочие следующей смены шли с авто­стоянки. Тейт пожимал руки всем, до кого мог дотянуться.

Каждый раз, когда он бросал взгляд на Кэрол, он ви­дел, что она трудится не меньше его.

Она внимательно выслушивала всех, кто с ней загова­ривал. Как Эдди и говорил, в своем желтом шелковом костюме она выделялась из толпы. Солнце отражалось в ее темных волосах, как в зеркале. Ее безупречное лицо не отпугивало людей, а, наоборот, притягивало – как жен­щин, так и мужчин.

Тейт искал, к чему бы придраться, но не находил. Она горячо пожимала грязные руки. Улыбка не сходила с ее лица, хотя народу было тьма, и жара стояла невыносимая.

И она первая оказалась рядом, когда его что-то удари­ло и он начал падать.

29

Эйвери как раз взглянула на Тейта, когда увидела, что он вдруг откинул голову назад. Он машинально под­нес руку ко лбу, покачнулся и упал.

– Нет!

Между ними было всего несколько метров, но толпа была слишком плотной. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока она наконец протолкнулась к нему. Она порвала чулки и ободрала колени, когда упала на мосто­вую рядом с ним.

– Тейт! Тейт!

По его голове ручьем лилась кровь.

– Скорее доктора! Эдди, Джек! Сделайте что-нибудь. Он ранен!

– Со мной все в порядке. – Он с трудом сел. Пошаты­ваясь, он ухватился за ее руку и крепко сжал ее.

Поскольку Тейт мог говорить и сделал попытку под­няться, она решила, что пуля только царапнула его, не задев черепа. Она прижала его голову к своей груди. Кровь залила ее костюм, но она не обращала на это вни­мания.

– Господи, что произошло? – Эдди наконец пробрал­ся к ним сквозь толпу. – Тейт?

– Все нормально, – пробормотал он. Эйвери прижи­мала его голову уже не так крепко. – Дай мне носовой платок.

– Они вызвали «скорую».

– Нет нужды. Меня чем-то ударило. – Он огляделся вокруг. – Вот, – сказал он, указывая на осколок пивной бутылки, лежавший на мостовой.

– Кто, черт побери, это бросил?