Деймон расправил плечи и подчеркнуто медленно прошел вдоль квартала. Это заняло у него четыре минуты. Никто к нему не обратился. Выстрелов не последовало. Мелодрама, презрительно подумал он. Спектакль. Надуманная любовная игра. Честолюбивая молодая девица – не совсем в себе – прикидывается современной и взрослой. А несчастный сукин сын с платиновой заплаткой в башке чистит пистолет, чтобы произвести на нее впечатление.
На Шестьдесят третьей улице находился прекрасный ресторан, и Деймон направился туда, наслаждаясь весенним солнцем, любуясь роскошными витринами и радуясь ярким нарядам женщин. В ресторане он ублажил себя чрезвычайно дорогим ленчем и полной бутылкой вина…
Деймон вдруг увидел перед собой пустой стакан. Что за дьявол, подумал он и заказал еще одну порцию. Он прекрасно понимал, что сегодня работать уже не будет и если хочет дотянуть до вечера, то сделать это сможет лишь с помощью виски.
Со времени разговора на Пятой авеню он не видел Мелани Дил и ничего о ней не слышал. Их последняя встреча состоялась более года назад. Деймон так и не увидел мистера Эйзнера – брокера с Уолл-стрит, с платиновой заклепкой в голове, с пистолетом в руках и с грудью, увешанной медалями. Постановка «Яблока для Елены» так и не состоялась, а автор все еще переписывал первый акт.
Тем не менее, коль скоро этот тип объявил о своем намерении убить его (хотя и не явился к «Саксу», чтобы реализовать угрозу), пожизненной гарантии безопасности быть не может. Глупая бойскаутская бравада казалась ему тогда большой победой, и он получил огромное удовольствие от великолепного ленча. Теперь-то он понимал, что любой человек дважды подумает, прежде чем отправится убивать соперника в ясный полдень, среди толпы людей на главной улице Нью-Йорка. Совершенно ясно: он постарается дождаться более благоприятного момента и подыскать менее людное место, при этом подогревая в себе жажду мести. Ревность – одно из наиболее навязчивых чувств, и она не может появиться и исчезнуть в течение суток. Деймон был уверен, что лейтенант Шултер с интересом выслушал бы рассказ об этом герое корейской войны. «Брокер заслужил место в списке моих личных врагов, – думал Деймон. – Возможно, и Мелани Дил – такая взбалмошная и непредсказуемая – тоже должна присутствовать в этом перечне. Так или иначе, но одного телефонного звонка она вполне стоит».
Он начал рыться в карманах в поисках мелочи, и тут его осенило: мистер Эйзнер был не единственным угрожавшим ему человеком. Мелани Дил упоминала о словах Гилдера на премьере спектакля «Мужчина плюс мужчина». Продюсер дал клятву разорить Деймона и с этой целью стал распускать о нем грязные слухи и перекупать клиентов. В итоге у него ничего не вышло, и провал этот, разъедая душу, вполне мог подвигнуть Гилдера на более решительные действия. Деймон отмахнулся от его угроз и, возможно, совершил ошибку. В его положении нельзя отмахиваться ни от какой версии – даже самой невероятной. А возможности юного и к тому же слабоумного богача, ранее едва не угодившего в тюрьму за преступное нападение с целью убийства, тем более нельзя игнорировать. У этого человека с уязвленным самолюбием хватит средств для того, чтобы прибегнуть к услугам наемного убийцы.
Вне всякого сомнения, подумал Деймон, извлекая из кармана пару монет достоинством в десять центов, Мелани Дил заслуживает телефонного звонка.
Оставив стакан с виски на стойке, он направился к телефонной будке в глубине бара. Разыскивая нужный номер в телефонном справочнике Манхэттена, он вспомнил, что Мелани живет на Двадцать третьей улице, вспомнил прикосновение ее мягких губ и слова: «Меня влечет к мужчинам, которые годятся мне в отцы».
Он набрал номер, но ему ответил оператор: «Номер, по которому вы звоните, отключен». Деймон вернул монету и на мгновение задумался. Можно позвонить мистеру Проктору и узнать, как найти девушку. Однако, учитывая замечание Оливера о том, как продюсер в своем кабинете взглядом раздевал мисс Дил, разыскивать Мелани с его помощью, по-видимому, не совсем уместно. Не известно, что между ними было, хотя, характеризуя свои отношения с продюсером, она и говорила: «Нет Надежд, Нью-Джерси». Деймон немного подумал, а затем нашел номер «Эквити» – актерского союза, в котором Мелани обязательно должна быть зарегистрирована. Когда они услышат его имя, то поймут, что он звонит на законных основаниях, – им хорошо известно, что Деймон имеет отношение к театру.
Потребовалось некоторое время для того, чтобы соединиться с тем, кто мог сообщить ему адрес и телефон. Оказалось, с этим человеком Деймон давно знаком.
– Софи, – сказал он, после обмена приветствиями. – Мне надо связаться с актрисой по имени Мелани Дил. Один из моих авторов считает, что она идеально подходит для пьесы, которую он сейчас пишет.
– О… – Последовало долгое молчание. – Она умерла три месяца назад. В Чикаго. Она была там на гастролях с возобновленным спектаклем и попала в автомобильную аварию. Пьяный актер за рулем и обледенелая дорога. Мне ее очень жаль. Она была способной девочкой с прекрасным будущим. Ужасно жаль. Ты ее хорошо знал?
– Не очень, – ответил Деймон.
«Чикаго. Еще один персонаж для моих снов», – подумал он и повесил трубку.
Очнулся он на полу. Все вокруг было пропитано запахом пролитого пива и сигарет. Вокруг валялись окурки, до него доносился гомон многих голосов. На Деймона сверху смотрели встревоженные лица, и кто-то четко произнес:
– Не поднимайте его, у парня может быть сломана шея.
На какое-то мгновение он решил, что упал в обморок, и хотел было принести извинения нависающим над ним лицам, но язык отказывал ему. И тут он все вспомнил. Когда он вернулся из телефонной будки к тому месту, где оставил выпивку и открытую записную книжку, рядом с ним оказались два нещадно орущих друг на друга человека. Он припомнил, что спор шел о деньгах. Затем один из спорящих – тот, что меньше ростом, с физиономией усохшей обезьяны – схватил со стойки бара бутылку и замахнулся на противника. Тот, защищаясь от удара, поднял руки и с воплем: «Вонючий вор!» – нырнул за спину Деймона.
– Легче, легче, – сказал Деймон и, чтобы прекратить драку, инстинктивно попытался перехватить занесенную руку с зажатой бутылкой. Он промахнулся. Обезьянья рожа развернулась и с силой врезала бутылкой прямо в лоб Деймону. Оглушенный Деймон рухнул грудью на стойку, а затем, видимо окончательно потеряв сознание, сполз на пол.
Какая-то жидкость, теплая и липкая, заливала его глаза и рот. Во рту ощущался привкус соли. Деймон попробовал сесть. Нависшие над ним лица будто плавали в тумане на фоне грязного потолка из оцинкованного железа.
– Со мной все в порядке, – произнес он заплетающимся языком, вытирая глаза и губы. Взглянув на руку и увидев на ней кровь, Деймон пробормотал: – Кровь агнца. Если можно так выразиться…
Он был смущен тем, что оказался в центре внимания людей, которые зашли в бар, чтобы мирно выпить перед ленчем. Он так ненавидел всякие сцены и вдруг оказался в центре одной из них. Кто-то помог ему встать на ноги. Чтобы снова не упасть, Деймону пришлось схватиться за стойку. Записная книжка, как он успел заметить, была пропитана красной жидкостью. Кровь агнца и окровавленная бумага. Бумага – главное, с чем связано все его существование, превратилась вдруг в жертвенный алтарь. Баран, заблудший в чащобе.