— Вы можете войти, — отчеканила мисс Уолш. — Мистер Хатт вас ждет.
От ее голоса веяло арктическим холодом. Как домашний зверек, она чувствовала настроение своего хозяина. Проходя мимо мисс Уолш, Арчер заметил, что ее лицо блестит от пота. «Пожалуй, — ехидно подумал он, — я вырежу из газеты рекламу одного из новых дезодорантов и пошлю ей по почте, анонимно». Проглоченная таблетка «Хлорофила» на двадцать четыре часа гарантирует нейтрализацию потовыделения и всех телесных запахов. Хотя приятнее нейтрализовать мисс Уолш целиком.
Хатт, одетый в серый костюм из тонкой шерсти, восседал за столом. Лицо его обгорело и уже начало лупиться. О'Нил устроился на стуле у окна. Накануне около полуночи Хатт позвонил Арчеру из флоридского аэропорта и попросил прийти в агентство в три часа дня. Провода не передавали эмоций, голос звучал бесстрастно.
— К тому времени я буду на месте, — без лишних слов сообщил он. — Мне надо с вами поговорить.
Значит, невзирая на заверения мисс Уолш и О'Нила, Хатт оставался на связи. Арчеру, конечно, хотелось бы знать, какой разговор состоялся между мистером Сандлером и Хаттом, разомлевшим под теплым солнышком.
— Присядьте. — Хатт говорил, как всегда, шепотом.
О'Нил не произнес ни слова, лишь пристально смотрел на Арчера.
Арчер сел на стул с жесткой спинкой. Положил ногу на ногу, чтобы показать, что нисколько не волнуется.
— Вы показали себя с лучшей стороны Арчер, — вновь зашептал Хатт. Его красное лицо оставалось спокойным, не выражая никаких эмоций. — И вам удалось добиться временного успеха. — Он выдержал паузу, ожидая ответа, но Арчер предпочел промолчать. — Я не знаю, что вы наговорили мистеру Сандлеру, — продолжал Хатт. — Но, должно быть, вы нашли очень веские доводы. — В голосе Хатта слышалось уважение. — Старика не так легко в чем-либо убедить. В итоге вашими стараниями мне пришлось сесть в самолет и прервать очень приятный отпуск. — В голосе Хатта по-прежнему не слышалось жалобы или осуждения. Разве что удивление, словно человек, которого он не очень-то ценил, показал себя с самой лучшей стороны, прыгнул выше головы. — До вашего маленького путешествия в Филадельфию вы, разумеется, знали о нашем правиле, касающемся общения со спонсорами?
— Да, — ответил Арчер. — Знал.
Хатт покивал.
— Я так и думал. Значит, отнюдь не неведение толкнуло вас на нарушение одного из основополагающих правил этой организации?
— Нет, — признал Арчер. — Я пошел на это сознательно. — Он видел, что Хатт ждет продолжения, но не произнес ни слова, решительно отказываясь оправдываться.
— Возможно, вам будет любопытно узнать, что перед вашим появлением в этом кабинете О'Нил и я обсуждали целесообразность отказа от сотрудничества с мистером Сандлером. — Он вновь замолчал, но Арчер лишь смотрел на него, не желая проявлять инициативу.
— Мы решили, что делать этого не стоит. Пока. Мы будем продолжать работу над программой… но при новых условиях, установленных вами и мистером Сандлером. Рассматривая ситуацию в целом, мы согласились, что резкие телодвижения на данный момент нецелесообразны. Не так ли, Эммет?
— Да. — О'Нил смотрел прямо перед собой.
— С этого момента, Арчер, — шептал Хатт, положив на стол покрасневшие от загара, покрытые веснушками руки, — мы вводим изменения в действующую ранее схему. Отныне подбором артистов, композитора, сценариста для «Университетского городка» будет заниматься Эммет. Вы, разумеется, можете предлагать ему своих кандидатов, но окончательное решение будет за ним. Это понятно?
Арчер не спешил с ответом. Подписывая контракт, он отчаянно боролся за свое право подбирать людей, с которыми ему предстояло работать. Без этого режиссер не мог нести никакой ответственности за то, что выходило в эфир. «Однако, — устало подумал он, — я и так пошел на многие компромиссы. Так что еще один компромисс ничего не решал». К тому же О'Нил понимал, что такое хорошо и что такое плохо.
— Да. Раз уж вы этого хотите.
— Хотим, — заверил его Хатт. — Мы решили, что «Университетский городок» отныне требует более пристального внимания.
«Отныне, — подумал Арчер. — Давно я не слышал, чтобы кто-нибудь употреблял это слово в разговоре».
— Я не знаю, — продолжал Хатт, — известили ли вы мистера Эрреса и миссис Уэллер об их новом… э… статусе…
— Нет, — ответил Арчер. — Я ждал разговора с вами и О'Нилом.
— Неужели? Так какой вариант кажется вам более предпочтительным? Вы хотели бы, чтобы Эммет переговорил с ними или вы лично сообщите им о своей победе? — Хатт доброжелательно улыбнулся.
— Я им позвоню.
Хатт пожал плечами.
— Как скажете. — Он задумчиво уставился в полированную поверхность стола. — Я думаю, с этим все ясно. За исключением одного. Я сожалею, что при нашем последнем разговоре в этом самом кабинете вы не вняли моему предупреждению. Если вы помните, я сказал вам, что в нынешние времена очень опасно защищать непопулярные идеи…
— Я не защищаю идею, — ответил Арчер. — Я защищаю двух людей, которые этого заслуживают. И все.
Хатт пренебрежительно отмахнулся.
— И непопулярных людей тоже. Я не знаю точно, каковы ваши побудительные мотивы, но, безусловно, в свое время они станут известны. — В голосе Хатта слышалась неприкрытая угроза. — А пока я с сожалением должен констатировать, что для нашей организации вы потеряли всякую ценность…
«Нашей организации, — повторил про себя Арчер. — Тем же тоном Хатт мог сказать: нашей церкви, нашей части, нашей страны. Он словно не знает таких слов, как «компания» или "фирма"».
— Каким-то образом, — с улыбкой продолжал Хатт, — вам удалось загипнотизировать старого глупого мистера Сандлера, и ради него какое-то время мне придется работать с вами…
Арчер встал.
— Если уж вас очень интересует, как мне это удалось, знайте, что я напоил его джином и обещал приставить к нему двух блондинок, когда он в следующий раз приедет в Нью-Йорк. А теперь позвольте откланяться. У меня дела. — Арчер чувствовал, что дрожит, и понимал, что с его языка вот-вот сорвутся резкие и очень обидные для Хатта реплики, произносить которые, конечно же, не стоило. А потому он заставил себя направиться к двери.
— Еще пару слов, мистер Арчер. — Хатт по-прежнему разглядывал свои руки, лежащие на столе, чуть тронутые флоридским загаром. — На дорожку. Позвольте посоветовать вам быть скромнее. После того как «Университетский городок» уйдет из эфира, а может, и раньше, вы больше не будете работать с нами. Более того, я считаю своим долгом поставить вас в известность о том, что в будущем, а утверждать это можно с большой долей вероятности, вам уже не придется работать на радио. — Вот тут он посмотрел на Арчера, маленький, злобный, довольный собой. Пусть режиссер знает, что он его враг, и враг могущественный.