— Я пытался помочь многим, Нэнси. — Ему вспомнились Уэллер и Матеруэлл, Атлас и Покорны. — С разными результатами. Некоторые из тех, кого я хотел облагодетельствовать, сейчас лежат в земле, другие несут обручальные кольца в ломбард.
— Но ты вызвал на себя огонь из-за Вика, — настаивала Нэнси, словно в чем-то обвиняя его. — Ради него ты рискнул своей работой. Ты собирался уйти, если бы они выгнали Вика, так?
— Я не знаю, Нэнси. — В голосе Арчера слышалась безмерная усталость. — Это случилось очень уж давно, когда я был храбр, молод и многого не знал.
— Это мне известно.
— Может, дело вовсе не в Вике. Может, дело в том, что в либеральных салонах называют принципом. Старомодным таким, средних размеров принципом.
Нэнси подошла к Арчеру вплотную. Он вдыхал свежий, будоражащий аромат ее духов, видел маленькие морщинки у глаз. Ее широко раскрытые сине-серые глаза сверкали.
— Клемент, я давно хотела сказать, что я тебе очень признательна.
— Да ладно тебе, — нервно ответил Арчер, ему не хотелось, чтобы его благодарили за то, что он делал по велению души.
— Ладно. — Нэнси улыбнулась, прочитав мысли Арчера. — Хвалить тебя не буду. Не скажу, какой ты хороший друг и прекрасный крестный отец. А если бы у тебя еще и волосы были, я бы просто не поверила, что есть такие люди, как ты…
— Нэнси, дорогая… — Арчер вынул трубку изо рта. — Нельзя же так смущать старого, больного человека…
— Но одно я тебе скажу. — Нэнси вновь стала серьезной. — Насчет сегодняшнего вечера. Ты сделал достаточно. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Из-за меня, Вика или кого-то еще. Крепко подумай, Клемент. Этот вечер может дорого тебе обойтись. И последствия будут ужасны. Тебя на долгие годы могут лишить работы. Возможно, тебе придется сменить профессию. Подумай о себе. Прошу тебя. Если у тебя есть личные причины пойти на собрание, пожалуйста. Но не ходи туда ради Вика. Ты меня слышишь, Клемент? Только не ради Вика.
Арчер в некотором недоумении уставился на Нэнси. Она стояла совсем рядом, такая юная, такая серьезная, так решительно настроенная. Он положил трубку на стол, обнял Нэнси и поцеловал. Тело ее на мгновение напряглось, потом она обхватила его руками, яростно прижала к себе.
Арчер вновь поцеловал ее, в щечку. Послышались медленные, тяжелые шаги Китти, она вошла в кабинет.
Арчер похлопал Нэнси по плечу, опустил руки.
— Духи у тебя потрясающие.
Телефон зазвонил, когда они прощались в холле. Арчер снял трубку, глядя на обеих женщин, стоявших у открытой двери.
— Арчер? — услышал он мужской голос.
— Да. Кто это?
— Не твое дело. Долго мы этого терпеть не будем, братец, это все, что я хотел сказать…
Арчер заставил себя улыбнуться, потому что женщины перестали говорить, наблюдая за ним.
— Мы разберемся с тобой и такими же мерзавцами, как ты. — Человек на другом конце провода не кричал, не брызгал слюной, говорил спокойно, словно занимался привычным, уже изрядно наскучившим ему делом. — Берегись, братец, потому что мы…
Арчер положил трубку.
— Из телефонной компании. — Он направился к женщинам. — Хотели узнать, нет ли у нас претензий к качеству связи.
Женщины ничего не сказали. Арчер обнял Китти и проводил взглядом Нэнси, сбегающую по ступенькам, отметив в очередной раз, какая стройная у нее фигура и как к лицу ей эта маленькая смешная шляпка. Кассандра, добродушно подумал он, вспомнив предупреждение Нэнси. Кассандра в шелковых чулках и забавной шляпке, которая, выдав пророчество, спешит в агентство по найму, чтобы подобрать няню для детей. Была ли настоящая Кассандра красавицей? Чем она занималась в промежутках между пророчествами?
Вновь зазвонил телефон, Арчер закрыл дверь и вместе с Китти вернулся в холл. Он снял трубку и уже по голосу, спросившему Клемента Арчера, понял, с кем имеет дело. Положив трубку на стол, он задумчиво наблюдал, как доносящееся из динамика кваканье становится все громче.
Арчер дал голосу выкричаться, не слыша ни единого слова, лишь чувствуя рвущуюся из трубки ненависть. Китти прошла мимо, чуть ли не пробежала, словно словесный поток причинял ей физическую боль. Арчер следил за ней взглядом, пока она не скрылась в гостиной. Мужчина на другом конце провода уже кричал во весь голос, поэтому Арчер смог разобрать слова «коммунист» и «мерзавец». «Интересно, — подумал он, — какие выводы сделает человек, который прослушивает мой телефон. Если он хорошо воспитан, если его тошнит от ругательств и богохульства, эти крикуны испортят ему день».
Голос сменили короткие гудки. Арчер взял трубку, нажал на рычаг, позвонил на телефонную станцию и попросил соединить его с отделом договоров.
Ему ответил молодой женский голос. По тону чувствовалось, что в телефонной компании, где работала обладательница голоса, желание клиента — закон, требующий неукоснительного исполнения.
— Я бы хотел временно отключить телефон, — сказал Арчер, назвавшись и сообщив свой номер. — Я уезжаю из города.
— Да, мистер Арчер. Когда вы хотели бы отключить ваш номер?
— Немедленно, — ответил Арчер. — Как только я положу трубку.
— Вы хотите, чтобы мы переводили звонки на другой номер? — спросила женщина. — Чтобы тот, кто хотел бы вас найти, мог связаться с вами?
— Нет, благодарю вас. Я не жду никаких срочных сообщений.
— Когда подключить номер вновь? — спросила женщина.
Никогда, подумал Арчер. В двухтысячном году.
— Я вам позвоню и дам знать.
— Спасибо, мистер Арчер. Счастливого вам пути.
— Благодарю. — Арчер положил трубку. Эта женщина говорила от чистого сердца, подумал он, или выполняла инструкцию, требующую от сотрудников максимальной благожелательности в общении с клиентами.
Он прошел в гостиную. Китти несла большое и достаточно тяжелое кресло к окну. Ей пришлось поднять его очень высоко, чтобы не задеть вазу с цветами, которая стояла на кофейном столике. Она тяжело дышала, лицо перекосилось от напряжения.
— Что ты делаешь, Китти? — Арчер подошел, попытался взять у нее из рук кресло.
— Нет! — крикнула Китти. — Не трогай. Я хочу все сделать сама.
Арчер отпрянул.
— Зачем ты тащишь это кресло? — беспомощно спросил он.
— Хочу переставить мебель. — Китти поставила кресло, отступила на несколько футов, критически оглядела результаты своего труда. — Надоела мне эта комната. — Она вновь подняла кресло, передвинула его к другому окну. Арчер молча наблюдал, как Китти дважды пересекла гостиную, чтобы переставить приставной столик и лампу. Она наклонилась, чтобы выдернуть штепсель из стенной розетки, и с трудом выпрямилась, тяжело дыша.
— Тебе нельзя перенапрягаться, дорогая. — Арчеру не нравилось напряженное лицо Китти. Она его словно не замечала, металась по гостиной, задевая столы и кресла. Слова Арчера остались без ответа. Она словно его не услышала.