Но это все было мелочью на фоне предстоящего мероприятия — первых более-менее полноценных летных испытаний концептуально нового истребителя со скромным индексом И-300.
Началось это еще в самом конце тридцать седьмого года, когда после недавно прошедшего съезда партии решали вопрос создания мощных научно-исследовательских и опытно-конструкторских объединений. По результатам тех трудов на свет появился НИИ авиации, вобравший в себя все разрозненные КБ и рабочие группы, трудящиеся на благо советского авиапрома. Кроме того, помимо совершенно поразительной концентрации специалистов, не характерной для СССР тех лет, в рамках НИИ авиации была решена задача значительного роста вычислительных и опытных производственных мощностей, что многократно увеличило удельные возможности этого объединения.
Руководителем управления «Истребительной авиации» НИИ авиации стал Поликарпов. Грубо говоря, ему и не приходилось в дальнейшем ничего конструировать лично. Вместо этого перед ним вставала задача управления научно-исследовательской и опытно-конструкторской деятельностью и распараллеливанием задач между отдельными рабочими группами отдела. Вся истребительная рать: Москалев, Яковлев, Лавочкин, Микоян, Гудков, Гришин и многие другие встали плечом к плечу, чтобы создать основной фронтовой истребитель нового поколения. Причем не голыми руками, а с превосходным оснащением. Чего стоила одна только закупка целого дивизиона американских электромеханических вычислителей очень серьезно ускоряющих процедуру разнообразных расчетов, которые, при всем при этом, можно было выносить в отдельный параллельный поток задач. Конечно, звучали мнения о том, что бригады «прочнистов» вполне справятся с работой и без этих американских «глупостей». Однако Михаил Николаевич буквально силой продавил внедрение электромеханических вычислителей и лично курировал противодействие саботажу, заставляя «стариков» работать по-новому.
Криков было, конечно, много. И что методик нет, и что сами справятся и так далее. А на деле оказалось, что инженеры и конструкторы просто боялись новой, незнакомой техники, совершенно выбивающейся из их привычного представления о мире. Ведь раньше они вообще никак серьезно не воспринимали подобные аппараты, считая их баловством. И лишь откровенный волюнтаризм Тухачевского буквально продавившего новые вычислительные мощности позволил вывести на качественно новый уровень эффективность и скорость работы. Но не все было так однозначно плохо. Шум, поднятый маршалом вокруг привлечения вычислительных машин к ускорению и повышению качества расчетов, поднял целую волну по СССР, привлекая таких выдающихся специалистов, как Лукьянов с его гидравлическим интегратором ИГ-1 и многих других. Ведь энтузиастов этого направления хватало. Другое дело, что на них смотрели свысока конструкторы и инженеры «старой школы».
Впрочем, не все конструкторы и инженеры захотели работать вместе добровольно. Некоторых пришлось и мотивировать. Например, Яковлева. В конца марта тридцать восьмого года он оказался в весьма сложном положении — обновленные структуры НКВД смогли вскрыть его «грязное белье» и подготовить уголовное дело, которое по масштабам умышленного вредительства вполне тянуло на высшую меру. Вот и сидел он с тех пор под крылом Поликарпова, потеряв всякое уважение Сталина и стараясь хоть как-то реабилитироваться и снять приостановленную судимость. И надо сказать, к тому делу Михаил Николаевич тоже приложил свою руку. Не сильно, не явно, но помог компетентным органам вскрыть человека, вставшего на скользкую дорожку.
Маршал шел по коридору, а на лице у него блуждала легкая улыбка. Сложнейшая задача выполнена! Столько пауков собрал в одну банку, а они, не только не сожрали друг друга, но и подталкивают, не давая лениться или халатно относиться к делам. И вот самолет… Продувку и подлеты прошел с успехом и поразительными показателями. Теперь его ждал первый полноценный полет. Но Тухачевский все одно боялся спугнуть удачу. Все-таки, «старички» могли и учудить, даже несмотря на включение в их команду самого гениального в истории СССР специалиста по аэродинамике — Москалева и наглому сливу массы технических решений, поданных фоном, во время бесед и совещаний, посредством правильно поставленных вопросов. Да и знаменитую «Теорию решения изобретательских задач» Генриха Альтшуллера могли не усвоить, хотя маршал прикладывал массу усилий к тому, чтобы продвигать ее во всех НИИ Советского Союза как стандартную методологию. Много чего было сделано. Но шанс провала все равно оставался. И надо сказать, это чувство трепета не оставляло его вплоть до того момента, как он вошел в ангар, где уже собралась «вся честная компания» рабочей группы, также откровенно нервничающая и безудержно «смолящая» папиросы.
Самолета на месте не было — выкатили на взлетную полосу и вели последние приготовления, проверяя и перепроверяя все по очередному кругу. Должен был прибыть Чкалов, но не смог. Он ведь теперь народный депутат, а точнее икона, которую ставили в пример подрастающему поколению. Вот и возил он свой портрет по всему Союзу, занимаясь поднятием так сказать, боевого духа показательными выступлениями на разных объектах ДОСААФ, [52] с невиданным размахом развивающихся с тридцать седьмого года. В одних только авиационных кружках разного толка по последним известным Михаилу Николаевичу сведениям числилось более трехсот тысяч человек. И все они летали, прыгали с парашютом и ковырялись в устройстве самолета, постигая азы столь важного и нужного для Советского Союза дела. А ведь были и другие.
— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал шагов с десяти инженеров и конструкторов Тухачевский.
— Здравствуйте, товарищ маршал! — нестройным хором ответила вся рабочая группа.
— Чего трясетесь? Али боитесь, что не полетит?
— Полетит! Полетит! — в один голос затараторили они.
— Так что нервничаете? Раз полетит, то разве же это повод для переживания? — с улыбкой произнес Тухачевский. — У вас все готово?
— Да, — кивнул Поликарпов.
— Тогда ведите. Показывайте нашего красавца.
И все двинулись в сторону открытых ворот. Шагов тридцать прошло от улыбки до легкого шока. На взлетной полосе, метрах в пятидесяти от ворот, стоял самолет, вызывавший в Тухачевском когнитивный диссонанс. Настолько, что маршалу пришлось остановиться и несколько секунд отходить от шока. Даже глаза протер от неожиданности.
— Что, слишком… м-м-м футуристично? — спросил Поликарпов.
— Да нет, — неуверенно мотнул головой Михаил Николаевич, — просто неожиданно и необычно. Я ведь его видел только в чертежах. Вживую выглядит просто потрясающе. Как сказка.
— Она и есть, — кивнул Николай Николаевич. — Весь набор исключительно из нового алюминиевого сплава. Обшивка тоже. Не просто нам это далось… не просто, — покачал головой Поликарпов. — А сколько стоит новый самолет, даже представить страшно. Разве же мы сможем его выпускать в потребном количестве?
— А что нам помешает? — улыбнулся Тухачевский. — Мы только в этом году смогли увеличить вдвое выплавку алюминия против прошлого года. Девяносто тысяч тонн.