— Хорошо, так и быть. Меня беспокоит этот человек, — пояснил Виктор, указывая на только что закрывшуюся за Сашей дверь.
— Что так?
— Я надеюсь, ты оцениваешь всю сложность ситуации.
— Нет. О чем это ты?
— Ты понимаешь, с каким человеком ты находишься в любовной связи?
— Это не просто любовная связь. Мы с Сашей помолвлены.
Виктора передернуло, он открыл было рот, но не нашелся что сказать. Затем, стараясь не терять самообладания, он произнес:
— Ирина, это совершенно невозможно.
Ирина смотрела прямо в глаза Виктору; ее взгляд выражал угрозу и презрение.
— Неужели? Это почему же?
Виктор склонился к Ирине, уголки его рта подергивались.
— Послушай, — сказал он, — не пытайся что-либо отрицать — это бесполезно. Я прекрасно знаю, что представляет собой этот твой Саша Чернов. Он напрямую задействован во всевозможных контрреволюционных заговорах. Это, конечно, меня не касается, и я буду держать язык за зубами. Но скоро об этом узнают мои товарищи по партии. Ты же понимаешь, что грозит таким парням, как он. Неужели ты думаешь, что я буду спокойно смотреть, как моя сестра выходит замуж за контрреволюционера? Ты представляешь, каким образом это может сказаться на моей партийной репутации?
— Ты и твоя так называемая партийная репутация -— мне столь же безразличны, как дерьмо кошачье, — заявила Ирина.
— Ирина! — вмешался изумленный словами дочери Василий Иванович. Виктор обернулся в его сторону.
— Объясни же хоть ты ей! — взревел Виктор. — Эта семья тяжелым бременем ложится на мои плечи и мешает мне жить. Можете провалиться ко всем чертям, если вам так этого хочется, но вам ни за что не удастся потащить меня за собой!
— Успокойся, Виктор, — тихо произнес Василий Иванович, — ни ты, ни я не можем здесь ничего поделать. Твоя сестра любит этого человека. Она имеет право на личное счастье. Бог свидетель, за последние годы Ирина видела не очень-то много хорошего.
— Если ты так боишься за свою партийную шкуру, — заявила Ирина, — то я могу покинуть этот дом. Мне хватит того, что я зарабатываю. Голодать, получая то, что твои красные кружки называют прожиточным минимумом, я могу и одна! Если бы не отец с Асей, я давно бы уже ушла!
— Ирина! — взмолился Василий Иванович. — Только не это!
— Другими словами, — обратился Виктор к сестре, — ты не собираешься бросать этого глупого мальчишку?
— И к тому же, — выпалила Ирина, — я не собираюсь говорить о нем с тобой!
— Ну и хорошо, — рассудил вслух Виктор. — Мое дело — предупредить.
— Виктор! — взмолился Василий Иванович. — Ты же не причинишь Саше никакого вреда, правда?
— Не беспокойся, — съязвила Ирина, — он ничего ему не сделает. Это бы слишком скомпрометировало его партийную репутацию.
Встретив на улице Ваву Миловскую, Кира с трудом узнала ее. Вава сама робко подошла к Кире и пробормотала:
— Как дела, Кира?
На голове у Вавы была не чищенная уже несколько дней старая фетровая шляпа, переделанная из отцовского котелка с оборванными полями. Темный локон небрежно спадал на правую щеку Вавы, ее губы были неровно накрашены поблекшей помадой с фиолетовым оттенком, носик Вавы блестел, а в ее тусклых глазах сквозили усталость и безразличие.
— Вава, я так давно тебя не видела. Как ты живешь?
— Я… Я, Кира, вышла замуж.
— Да ну… Поздравляю! Когда?
— Спасибо. Две недели назад. — Глаза Вавы избегали прямого взгляда. — Я, мы… мы не устраивали большой свадьбы и никого не приглашали. Присутствовали только самые близкие. Дело в том, что мы венчались в церкви, и Коля не хотел, чтобы об этом знали в учреждении, где он работает.
— Коля?
— Да, Коля Смяткин, ты, наверное, помнишь его, вы встречались с ним как-то на вечеринке у меня дома, хотя… Вот так, теперь я — гражданка Смяткина… Коля работает в Табачном тресте; должность не очень высокая, но ему обещают повышение… Он очень хороший… к тому же… любит меня… Вот я и решила выйти за него замуж.
— Ну и правильно, Вава.
— А чего ждать? Сегодня трудно жить одной, если ты не… Ты единственный человек, Кира, который не стал желать мне счастья в семейной жизни. И это мне в тебе нравится.
— Но я искренне хочу, чтобы ты была счастлива, Вава.
— А я счастлива! — вызывающе вскинув голову, заявила Вава. — Я очень счастлива!
На руках у Вавы были засаленные перчатки. Она держала Киру за локоть; все ее поведение выражало нерешительность. Вава не могла осмелиться высказать что-то очень для нее важное. Как бы опасаясь, что Кира может уйти, она своими пальцами еще сильнее вцепилась в руку подруги. Затем, отводя взгляд, Вава прошептала:
— Как ты думаешь, Кира… а он счастлив?
— Виктор не из тех людей, которые дорожат счастьем, — ответила Кира.
— Я бы еще поняла… — удрученно продолжала Вава, — если бы она была хорошенькой… Но я видела ее… Впрочем, это меня совершенно не касается. Кира, приходите с Лео к нам в гости. Правда… мы еще не нашли себе квартиру. Я переехала к Коле, поскольку… у меня дома… В общем, ты понимаешь, отец был против, и я решила, что мне лучше уйти. А Коля живет в комнатушке, которая раньше служила кладовой в большом особняке, она такая маленькая, что… Но когда мы найдем квартиру, я вас обязательно приглашу… Ну, ладно, мне нужно бежать. До свидания, Кира.
— Всего хорошего, Вава.
* * *
— Его нет дома, сказала пожилая женщина с седыми волосами.
— Я подожду, — настаивала на своем Товарищ Соня.
Чувствуя себя очень неловко, женщина переступала с ноги на ногу и покусывала губу.
— Я не знаю, где вы будете его ждать, гражданка, — не сдавалась она. — У нас здесь нет приемной. Я всего-навсего соседка товарища Серова, и моя квартира…
— Я подожду товарища Серова у него в комнате.
— Но позвольте, гражданка…
— Я же сказала, что я подожду товарища Серова у него в комнате.
Товарищ Соня решительно зашагала по коридору, постукивая каблуками ботинок мужского фасона. Пожилая соседка посмотрела ей вслед, удрученно качая головой.
Когда Товарищ Соня вошла, находящийся в комнате Павел от неожиданности вскочил и в знак гостеприимства широко распростер руки.
— Соня, дорогая моя! — заулыбался он. — Это ты, дорогая, извини. Я был занят и распорядился… но если бы я знал, что…
— Все в порядке, — оборвала его Товарищ Соня. Она кинула на стол тяжелый портфель и, расстегнув куртку, сняла намотанный на шею мужской шарф.
— В моем распоряжении полчаса, — уточнила Товарищ Соня, посмотрев на часы. — Я тороплюсь в райком. Сегодня мы открываем Ленинский уголок. Мне нужно было встретиться с тобой по одному важному вопросу.